Тишина

В квартире было тихо и темно. Так всегда в предрассветный час — тишина, которую не нарушит ни радио, ни телевидение, ни шелест газеты, ничто. Тишина переполняющая тело, едва ли достающая до разума. Впрочем, иногда это получается очень легко, даже слишком. Сознание плывёт, вызывая галлюцинации и буквально "выворачивачивается наизнанку", и тогда ты видишь те жуткие химеры прошлого, искажённые лица, судороги, боль, кровь и жестокость. И такую ненавистную Маску, скрывающую отчаяние. Зеро, как нулевая точка, точка отсчёта, равенство между Сектором 11 и Британской Империей. Зеро, как человек, вставший между этим конфликтом, заступившийся за слабых ценой в тысячи жизней британских солдат. Наверняка их всех дома ждали дети, жена... Может мать и отец... А может и просто домашний любимец. Они не были одиноки, они отдали своё сердце родине и готовы были на всё, чтобы её защитить. Но ведь японцы тоже защищались. И сейчас это казалось лишь отрывками памяти — без чувств и эмоций, которые были с ним в тот момент, когда он пилотировал Ланселот — бездушную машину убийств, когда он стрелял, не смотря на лица людей, когда он застёгивал форму, внутренне борясь с собой — он сражался против своей страны. Против Зоны 11, ныне Японии, а тогда — лишь местом, в котором было то, что нужно было отобрать. Тогда, он не понимал истинной причины, а когда понял, было уже слишком поздно. Слишком поздно... Сузаку стоял напротив распахнутого окна, из которого в его спальню врывался холодный ветер, тряся шторы, обдувая лицо юноши и проветривая комнату. Чёрная рубашка, с закатанными рукавами и отстёгнутыми двумя верхними пуговицами, скрывала былые шрамы. Руки, словно закрывая израненное сердце, были скрещены на груди. Широко раскрытые зелёные глаза обнажали огромную душу, пусть и запятнанную смертью, и даже сотнями смертей, но это была живая душа, которая уже не надеялась на успокоение. Тонкие тени под глазами говорили о явном недосыпе в последние полгода, а губы, железной волей выработонные принимать беспристрастное выражение, сейчас были расслаблены. Его мир был разрушен, как карточный домик. Он просто не замечал, как одно за другим из этой прочной, казалось бы на первый взгляд, цепи, выпадали звенья — первое, второе, пятое, седьмое и по нарастающей. И пока он мечтал превратить Британию в "идеальный мир", его главный враг претворял в действие совершенный механизм уничтожения. Хотя нет, здесь более уместно слово "самоуничтожение". ...What is becoming of my heart and mind?... Прошло несколько лет с тех пор, как он был Британским Рыцарем, как убили его любимую, как был Зеро в тот злополучный день, как... Всё прошло за те два года его юности. Их больше нет, как нет тех людей, что он потерял в те два года. Светлый ангел Ширли, прекрасная Юффи и... Многие другие, которые теперь покоятся в сырой земле, пока их тела пожирают могильные черви, многие другие, чья кровь на его ладонях, жизнь которых разрушена, многие, которые не успели этой жизнью насладиться. А он убежал. В свои двадцать семь, Куруруги жил в двухкомнатной квартире где-то на самой окраине некого Шеффилда, на территории Англии, которая, как известно в войне не участвовала. Здесь НИКТО не знал имени и происхождения загадочного юноши из дома 34. НИКТО, ни единый человек не знал о нём ничего. По документам смерть была оправданной, но ведь иногда случается так, что планы Высших становятся важнее наших собственных планов. И сейчас он жил, скрывшись от всей Японии, которая никогда не узнает более своего героя в лицо. Откуда им знать, что тот самый герой — это и есть жестокий правитель, который в первый же месяц своего царствования разорил и казнил всех дворян, которых только можно было, а которых нельзя, подчинил своей воле при помощи силы Гиасса. Откуда им всем знать, что верный рыцарь этого правителя не погиб, а остался жив, чтобы нанести своему главному врагу и лучшему другу последний удар. Они ничего не знают. И это был один из тех плюсов, которые предоставил ему переезд. Он обгворил это с Наннали, которая ныне была Императрицей и венценосцем Британского трона. Тогда она была такая нежная и чистая, эта невинная девочка, которой старший брат подарил счастье и искупил свои грехи в её глазах собственной кончиной. Сейчас она остаётся столь же мудрой и прекрасной, Куруруги рад за неё — у Наннали точно всё получится. Он бежал из страны, его прикрыло правительство и сейчас он живёт в самой глуши. "Побег от прошлого", сказал бы Его Высочество. Побег.... От смерти, от памяти, от гнусных иллюзий юношества и от жутких ночных кошмаров, которые теперь будут преследовать его до конца жизни. Разве есть у его жизни конец? -Сузаку, как ты думаешь, ты попадёшь после смерти в рай? — его удивил этот вопрос, заданный несколько лет назад Лелушем — таким прагматичным, твёрдо стоящем на земле, совершенно не религиозным человеком. Тогда Куруруги ещё не знал, что имеет дело с настоящим врагом. Он ответил "не знаю" и пожал плечами. Тогда этот же самый юноша, Зеро, задал ему встречный вопрос: -А я? Я попаду туда после смерти? ...Ты знаешь, Сузаку? -Нет, Лелуш. Самоубийц в рай не пускают. — хмыкнул экс-Нулевой рыцарь, отвечая своим воспоминаниям. За окном едва-едва забрезжил рассвет, окрашивая нежно-розовым здание напротив.-Самоубийцам нет места в раю. — повторил он без сожаления к сказанным словам. -Но ведь это ТЫ меня убил.-"Что?"— юноша обернулся, ему точно не послышалось. Он стремительно поворачивал голову вправо и влево, выиискивая во тьме знакомый силуэт-ТЫ меня убил... -Где ты, ублюдок?! Выходи, немедленно! Что ты... — резкая ухмылка искривила лицо Сузаку, изумруды глаз заблестели безумным блеском. Не может быть, это не...— Опять играешь, гад. Выходи, не желаю проигрывать в твои дурацкие шахматы! Всё время играешь, сволочь! — Куруруги кричал в пустоту, в комнате, кроме него, не было никого. Надрывая связки, он кричал, стараясь разорвать тишину, окутавшую это место. -Выходи, я сказал! — последний бессильный выпад, и он прислоняется к стене, сползая вниз. И никакого выхода из замкнутого круга, одна сплошная агония. In the darkness, all that you want from me, is all I have to give, In the darkness coming so easily, learning how to live. Губы тихо проговорили эти слова, растекающиеся по венам, постепенно попадающими во все органы, начиная с сердца, на котором эти слова будто "выжигают". Это болезненно, но перетерпеть он, рыцарь Круга, ныне не существующего, вполне сможет. Он стерпел всё, все подлые удары судьбы под рёбра. А голос -это всё просто галлюцинации, слуховые иллюзии, да. Неудивительно, в последнее время он не спал, бессоница. Юноша кивнул головой, в подтверждение своих слов. Как будто подписал себе приговор, смертный приговор — быстро и легко, чёрными несмывающимися чернилами. Двадцать семь лет. Нет, у него была работа в захудалом кафе, и ещё одна — в магазине, к тому же принцесса тайно поддерживала его, что он принимал с большой неохотой, рыцарю ведь не положено. В жизни он практически состоялся, но... что-то ему мешало, будто останавливло, не позволяло идти дальше, словно он в чём-то провинился. Куруруги закрыл глаза, шумно вдохнув и резко, отрывисто выдохнув, ведь он уже понимал, что за вина лежит на его плечах — смертоубийство, самый страшный из грехов, вершение судеб заместо Всевышнего. Вдох, выдох — раз, два, успокоение души и тела, тела и души... -Сузаку, может хватит? — быстро открыв глаза, он наткнулся на пронзительный, раздирающий мысли, аметистовый взор. -Тебе плохо, я вижу. Снова шумный вдох и выдох, затем просто произнести это имя вслух: -Лелуш?— словно нервы обожгло, рыцарь согнулся пополам — нет, не от болезненных ощущений, а скорей от отвращение к тому, кто стоит перед ним сейчас, в данный момент и смотрит на него этим властным, собственническим взглядом. Худший враг, лучший друг, гениальный шахматист и тактик, Зеро, Император... Вон сколько личин! Как он может не вызывать отрицательных ощущений?! -Вставай, пойдём. — принц протянул руку, тонкие аристократичные пальцы слегка согнулись, обнажая места скрепления фалланг. Былая ярость словно сплыла в неизвестность, и рыцарь сейчас просто смотрел на своего злейшего врага из прошлого тупым, непонимающим взглядом. -Кто ты, Лелуш? — тот с удивлением отстранился от лица собственного рыцаря, а затем произнёс: -Вставай.-и склонился над юношей, притянув к себе за подбородок. — Или ты посмеешь ослушаться своего Императора, а, солдат Куруруги? -Ты — засранец. — заключил для себя Сузаку, зная, что нет, он не посмеет, его железная дисциплина даёт выдержку. Он сможет, сейчас он встанет и... Сузаку не шевельнулся, не было сил, словно их выкачали из его тела. -Пойдём, Куруруги. Мне есть что показать. — его видение покачало головой.-Пойдём, mon cheri... Рыцарь продолжал шептать бессмысленную песню. Его Враг навис над ним, и по идее, сейчас Солдату Армии нужен был щит, но где его взять? Вся оборона уже разбита к чертям. Лелуш, прочитав по губам знакомые слова, тихо пропел, соблюдая темп и ритм: -Our bodies burning, tides are turning, somehow stopping time... What is becoming of my heart and mind? -а юноша, сидевший на полу, шептал с ним в такт. Последний вопрос всё время мучал его последние 8 лет. 8 лет мучений и пыток. 8 лет — долгих и тягучих, как смола. "Что происходит с моим сердцем и сознанием?".. Именно, что происходит? Внезапно он поднялся и, протянув Лелушу руку, произнёс: -Пошли. Я готов. — выражение лица принца сменилось с равнодушного на серьёзное. Он кивнул и повёл Сузаку за собой, хотя второй ещё считал, что всё это — всего лишь его сон. Он не знал, куда его ведут, зачем и почему, ему было всё-равно, главное — избавится от столь ужасной и пугающей тишины, он так больше не может. Сейчас он был готов довериться даже такому человеку, как Лелуш Ви Британия — обманщиику, дьяволу во плоти. Человеку, который довёл его до самоубийства, но этому вершению правосудия не суждено было сбыться. У него всё-равно ничего не осталось. Плевать — работа, дом, Наннали, плевать! Он больше не рыцарь, он — НИКТО. Жалкое подобие человека, и даже если сейчас его ведут на эшафот, он впервые в жизни не повинуется приказу и даст мощному и сильному лезвию отделить свою голову от шеи, обнажая белые нити хрящий, тонкую ткань мышц и сгустки крови, которые будут хлестать из вен и артерий, и это лезвие покажет всему народу, что было внутри измученного тела, что сидело внутри — ангел или бес? Но если рядом с ним — тот самый Лелуш, которого он так давно знал, наверное, это будет даже лучше эшафота. Нет,остановись, Куруруги, не дай этому человеку вновь погрузить тебя в бездну, не дай ему поглотить твою душу мраком, из которого, как из трясины, уже точно не выберешься, не отдавай ему свою судьбу в руки, не хватайся за эту последнюю соломинку, тебя унесёт течением, не смей подчиняться ему, будь разумен, это же демон, не... Всё также дул ветер, везде было темно и тихо, шелестела листва деревьев. Их поступь не нарушила тишины помещения. Только тело юноши осталось лежать на полу с закрытыми глазами. Сузаку Куруруги умер на рассвете, без улыбки на губах. Но тишина больше не давила на него.