Баба Зина

Зинаида Тихоновна Швец, в миру баба Зина, обитала в пятиэтажной хрущевке недалеко от центра Иваново. Квартира бабы Зины, имевшая при себе аж две комнаты, являлась заслугой покойного мужа, отставного военного, а так же - предметом зависти всего состава заслуженных бабушек района. В одной комнате обитала сама хозяйка, другую же приходилось сдавать в аренду. Надо сказать, самой бабе Зине светлая мысль о квартирантах в голову бы не пришла, но на то власть советская и была создана. Чтобы людям, значит, помогать выбирать свой жизненный путь и приносить максимум пользы обществу. Сразу после смерти Петра Спиридоновича, к бабе Зине пожаловали на порог товарищи. Товарищи в количестве двух человек, глядя сурово и строго, доходчиво пояснили бабе Зине, что жить для себя - это расточительство и не имеет отношения к исполнению гражданского долга.. Нужно приносить пользу, в первую очередь, государству. В качестве посильной помощи бабе Зине предлагалось принимать в свободную комнату ниспосланных властью квартирантов и не задавать лишних вопросов. Платили товарищи исправно, квартиранты менялись часто, но баба Зина блюла интересы народа и лишнего не спрашивала. Квартирантов практически за руку приводил лично Петр Алексеич Богатырев, по слухам - не последний человек в КГБ. С квартирантами бабе Зине везло: по кастрюлькам в холодильнике те не лазили, комнату содержали в полном порядке, подозрительных гостей не водили, у соседей вопросов не вызывали. И на том спасибо. В этот раз Петр Алексеич привел с собой простого советского рабочего Вадима Григорьевича Подберезкина. Зима стояла лютая, так что бледный, припорошенный снегом Вадик вызвал у бабы Зины закономерный приступ желания обогреть и накормить. - Зинаида Тихоновна, прошу принять и позаботиться, - почти мягко попросил Петр Алексеич, придерживая квартиранта под локоть. - Вадик у нас товарищ сознательный, состоит в партии. Вадим Григорьевич скупо кивнул, высвободился из цепких рук и пробухал сапогами в отведенную ему комнату. - Зинаида Тихоновна, все как обычно. Вы только уж позаботьтесь, - доверительно зашептал Петр Алексеич бабе Зине на ухо. - Вадика того… в сталелитейном обожгло. Всю руку левую. Войдите в положение. Баба Зина, прижимая к груди оплату за Вадиково проживание, поспешно вошла в положение и закивала. Про себя умилилась молодости ветерана сталелитейного производства. Подумать только, какая молодежь сознательная, трудолюбивая, не жалеющая себя пошла. Петр Алексеич, завидев по глазам бабы Зины приступ ревностного патриотизма, поспешно кивнул и удалился. - Вадик, а вот Вы еще огурчик соленый попробуйте. Свойские огурчики-то. И яичко еще обязательно! То сестра моя, Валька, из деревни передала. Да Вы не стесняйтесь, не стесняйтесь, кушайте, - баба Зина радушно улыбнулась, придвигая к Вадику поближе тарелочку с огурчиками. Огурчики, яички, наваристый супчик и несколько кружочков дефицитной докторской Вадик встречал без должного восторга, но послушно ел, отрешенно глядя куда-то в стену. У бабы Зины сердце кровью обливалось: вон какой ветеран труда-то бледный, заросший щетиной. Ну вот точно же и после страшной травмы на заводе в две смены пашет. Квартирантом Вадик был тихим. Уходил на завод в ночную, а днем отсыпался себе в комнате. Иногда, правда, Вадик был в дневную смену и вот тогда уже баба Зина разворачивалась на полную. В такие вечера Вадик в обязательном порядке привлекался к просмотру телевизионных передач и распитию чаю с печеньем. По вечерам баба Зина занималась вязанием. Дело не утомительное и приносившее в кошелек лишнюю копеечку. Тем более - зиму обещали долгую и суровую, покупатели точно найдутся. -Вот сейчас варежки Аленушке, из третьего подъезда, довяжу и можно будет связать шапочку Олегу Петровичу, - доверительно сообщила баба Зина безучастно сидящему в кресле Вадику. - А подайте, пожалуйста, пряжу из корзиночки. Вот спасибо, помогли старой женщине. Супер-секретное оружие ГИДРы, Зимний Солдат, искусный убийца, бесшумный и опасный, только вернулся с очередной миссии. На конспиративной квартире он жил уже месяц, распоряжений относительно смены дислокации в ближайшее время не поступало. Более того, была высока вероятность того, что на ближайшие несколько дней в Зимнем необходимости не будет. Тренироваться негде, оружие спрятано по секретам в разных частях города (в квартире - в том числе, но это - на крайний случай). Оставалось только отсиживаться в комнате. Только Зимний успел сменить одежду на домашнее и вытянуться на кровати, как в дверь деликатно постучались. - Вадик, Вы не спите? - проскрежетала баба Зина таким елейным голосом, что сразу стало ясно: в этот раз не получится отделаться только супчиком и свойскими огурчиками и яичками. - Нет. - Как удачно! Вадичек, Вы мне не поможете? - в комнату баба Зина предусмотрительно не заглядывала никогда. Даже если очень хотелось. Вадичек в лице Зимнего уже привык переставлять мебель, вешать полочки, доставать кастрюльки (зеленая с щербатой ручкой, красная с цветами, белая, желтенькая с птичками - всего четыре штуки в разных концах антресолей), носить с рынка картошку и прочее. К чему спецагента ГИДРы не готовили - так это к огромному спутанному мотку пряжи. Ушлая баба Зина, приметив, что и левой, покалеченной, рукой Вадик орудует прекрасно, решила не давать пропадать почем зря молодецкой удали. - Вы руки чуток пошире расставьте, - баба Зина, недолго думая, набросила на выставленные ладони Вадика пряжу. - Сейчас как раз концерт филармонии. И послушаем, и пряжу смотаем! Специально для квартиранта баба Зина поставила в своей комнате очень низенький табурет. Все не на полу человек сидеть будет - а так и пряжу сподручней мотать. Зимний с недоверием покосился на красно-бурые шерстяные нитки, расставил шире колени и замер. Кажется, это можно было отнести к новому способу медитации. На беду Зимнего, затишье выдалось аж в две недели. Это были суровые дни. Баба Зина авторитетно заявила, что нечего таким приличным товарищам, как Вадик, тунеядством страдать, нужно оказывать посильную помощь старикам. Посильная помощь в ремонте не удалась: слесарных и столярных навыков при подготовке к миссиям в голову Солдата не закладывали за ненадобностью. В чаепитиях с соседями он участвовать тоже упорно отказывался, а ведь баба Зина специально звала каждый раз миленькую Зоечку с первого этажа. Зря старалась только. За вязанием бабы Зины Зимний наблюдать любил. Больно уж ладно и красиво выходило у старушки: вроде только пару дней как смотали в четыре руки клубок пряжи, а вот уже из него на свет вышла шапочка или шарфик, а то и варежки. На беду свою, баба Зина все же женщина была наблюдательная и живой интерес квартиранта к вязанию заприметила. Заприметила, причем, еще давно. - Вадик, а попробовать сами не хотите? - на пробу осторожно спросила старушка, протягивая квартиранту начатый только что шарфик. Маловыразительное лицо Вадика сложилось в какую-то странную гримасу, видимо, обозначающую у того удивление. - Да Вы не стесняйтесь! Мне мать моя покойница говорила, что только мужики-то и вязали раньше, бабам не давали. Ну? - Можно, - сипло отозвался Зимний, неловко принимая в руки вязание. Вид тонких железных спиц тут же навел тренированный мозг на мысль о количестве способов убить ими. - Ну вот смотрите… - баба Зина бесстрашно придвинулась к Вадику вплотную, цепко ухватила за руки. Была не была. А уж испортит шарфик - ну и ладно, Люська подождет, не облезет. Зимний оказался учеником добросовестным, схватывал все на лету и к концу второй недели варежки у него выходили - просто загляденье, а уж за шапочками была целая очередь. Баба Зина утирала скупые слезы гордости за ученика, неизменно подкладывала ему в тарелку на одну-две котлетки побольше и лелеяла мечту о том,что вот Вадик - точно у нее надолго. Еще через неделю “сверху” поступила срочная директива на передислокацию Солдата сначала на базу под Москвой, а затем - заморозка и обнуление. Зимний очень хотел сделать Стиву приятное. Что-то такое, что могло показать все его хорошее, дружеское расположение к Кэпу. Психолог в ЩИТе сказал, что лучший подарок - несомненно, должен быть сделан своими руками. Голова одного из агентов ГИДРы на блюдечке в качестве знака внимания Зимнему нравилась, но что-то подсказывало, что Роджерс не оценит. Потому, завидев в магазинчике смутно знакомый набор из разноцветной пряжи и спиц, Зимний решил попробовать. - Э… Бак, ты что делаешь? Все доступные взгляду горизонтальные поверхности в комнате были завалены всевозможными изделиями вязаного народного промысла. Посреди красно-бело-синего бедлама гордо восседал Зимний и сосредоточенно вытворял что-то непонятное при помощи тонких палочек и мотка синих ниток. - Показываю тебе, насколько ты мне дорог и как я ценю то, что ты для меня делаешь, - серьезно сообщил Зимний, не отрываясь от своего занятия. Стив взял в руки нечто синее, оказавшееся шапочкой с белой звездой и пушистым помпончиком на макушке. - Зима скоро, - после недолгих раздумий пояснил Зимний и продемонстрировал недовязанную здоровенную варежку в тон. - А разве они не только в магазинах?... - наткнувшись на убийственно-растерянный взгляд Стив замолчал. Может, это все какая-то черная магия коммунистов, которая вышла на свет вместе с новой порцией воспоминаний Баки о прошлом. Не даром же он столько времени провел в России. - Тебе неприятно? - Зимний насупился, прервав свое занятие. - Нет-нет, что ты. Это здорово! - Стив тут же нацепил на голову шапочку, помпончик радостно подпрыгнул в подтверждение его слов. - Я тебя очень ценю, - сообщил Зимний, возвращаясь к вязанию. Стив вздохнул, но решил, что пять шапок, три шарфа и ворох варежек лишним не будут. Лишь бы Баки было приятно.