Принятие

Похороны всегда мне казались дурацким фарсом. Похороны – они для живых. Мертвому все равно. Мне почти невыносимо видеть этих людей, фальшиво соболезнующих и произносящих нелепые фразы, одна похожая на другую. Ты ненавидел штампы. «Сергей был хорошим человеком…» Ха. Ты был дерьмовым человеком, Сережа. Зато хорошим музыкантом. И мне уже не хватает тебя. Хотя, знаешь, мне никогда не было тебя достаточно. Все говорят про душевную боль, про невыносимые муки, про разлетевшееся на осколки сердце… я, наверное, какой-то не такой. По крайне мере, симптомы у меня другие. Чувство какого-то отупения, будто изнутри заморозили. Слез нет. И вовсе даже не потому, что мужчины не плачут, а потому, что они тоже замерзли, где-то там внутри. И я не хочу думать о том, что будет, когда я оттаю. Твоя мать произносит длинную пафосную речь. Надеюсь, ты все-таки не слышишь. А если слышишь, то наверняка плюешься. Твоя мать долго расписывает твои достоинства, твой талант и твою любовь к жизни и людям. Но почему-то молчит о том, что не смогла принять в тебе ни того, ни другого, ни третьего. Особенно третьего. Меня на твои похороны не позвали, но черта с два мне нужно было их позволение. Спустя четверть часа гроб, в котором ты лежишь, погребен под землей. *** Прошел уже месяц. Я думал, дни будут тянуться, как сливочные ириски, а поди ж ты – не замечаю, как один день сменяется другим. Кажется, я до сих пор не принял того, что ты умер. Твои вещи в нашей квартире лежат так, как ты их оставил, и я не спешу их убирать, потому что подсознательно жду, что вечером я услышу звук проворачиваемого в замке ключа и почувствую запах твоей любимой туалетной воды с древесными нотками. А помнишь, как мы познакомились? Я просто первый раз пришел в гей-клуб и пугливо озирался по сторонам, а ты просто поспорил с друзьями, что поцелуешь первого встречного. - Привет, ты классно целуешься! Я – Сережа. Талантливый музыкант, яркая личность и просто отличный человек. - Привет. А я…серая мышка. С тех пор ты звал меня Мышем. С тех пор мы не расставались. Я узнал, что ты действительно талантливый музыкант и действительно яркая личность. А вот характер у тебя – дерьмо. Вспыльчивый, ворчливый, самоуверенный, наглый, ленивый, безответственный… мог ли я предположить когда-нибудь, что без ума влюблюсь в парня с таким набором качеств? …почти каждый день приходят твои друзья. Без тебя мне совершенно не о чем с ними говорить, как и им со мной. Поэтому мы молчим. *** Три месяца. Жизнь вокруг продолжается, несется бурным потоком. Люди стоят в пробках, чтобы попасть на работу, выслушивают крики начальства, ходят в кино и в театр, ссорятся и мирятся. А я застыл. Будто все вокруг – густой кисель, в котором я увяз по самые уши. Ничего не хочется. Ни есть, ни пить, ни открывать глаза. Отчаянно не хватает тебя, твоего запаха, твоего тепла, твоих язвительных комментариев и ехидных шуточек. Без конца слушаю твой диск, потому что голос – единственное, что у меня от тебя осталось. *** Полгода. Я уже почти научился жить без тебя. Выходит, правда, хреново, но хоть какая-то динамика прослеживается. Недавно убрал все твои вещи в кладовку, чтоб не мозолили глаза. Устроился на работу официантом. Зря ты говорил, что руки у меня из жопы растут – поднос я уронил всего один раз и то, запнувшись об администратора, который, к слову, жутко вредный мужик. А вообще, коллектив вполне себе сносный. Кроме меня, ещё пятеро официантов: красноволосая Анжела, болтливая Ира, веселый Влад, пакостливый Аслан и раздражающий Артур. Почему раздражающий? Потому что лезет. И дня не проходит, чтоб он не пристал ко мне с вопросом о моем настроении. Очень ему, видите ли, интересно, почему я такой грустный и молчаливый. Почему… Да потому что мне не хватает тебя так, что дышать сложно. Будто мои легкие отторгают воздух мира, в котором нет тебя. Мне почти физически больно от осознания, что теперь я могу видеть твою улыбку только на мраморном надгробии. Я пытаюсь убедить себя, что все хорошо, я пытаюсь жить, знаю, ты хотел бы этого. Но мне сложно. И все чаще взгляд цепляется за бритву. Мне бы пошла тонкая полоска вдоль запястья… Я сказал, что уже почти научился жить без тебя. Я соврал. *** Восемь месяцев. Солидный срок. Стало легче. Терпимо. Если не вспоминать о тебе – даже хорошо. Прихожу в норму. Снова улыбаюсь и заново учусь шутить. Выходит неплохо, судя по тому, как любят меня коллеги по работе. Я умудрился подружиться даже с администратором. Помнишь, я тебе говорил, что он мерзкий? Так вот, Петрович – отличный мужик. Просто жена у него стерва и теща редкостная сука. Кто от такой жизни мразью не станет… Артур по-прежнему лезет и по-прежнему раздражает. По-моему, ему доставляет удовольствие выводить меня из себя. Недавно я «случайно» уронил на него чашку горячего кофе, а он, вместо того, чтобы закричать, лизнул испачканный рукав рубашки и поблагодарил за бодрящий завтрак. Очень похоже на то, что сказал бы на его месте ты. Но тебя я люблю, а он всего лишь придурок, который жутко, почти невозможно меня раздражает. *** Десять месяцев. Придурок-Артур позвал меня в кино. Я согласился. Не потому, что хотел пойти, а потому что иначе он не отстал бы. Пристал, как банный лист к заднице и никак не может понять, что я хочу, чтобы меня оставили в покое. Всё-таки, знаешь, Сережа, он жутко меня раздражает! А ещё у него слишком зеленые глаза, слишком рыжие волосы и слишком взрывной темперамент. *** Одиннадцать месяцев. Я – лучший работник месяца. Есть чем гордиться, неправда ли? Придурок – Артур радуется этому даже больше меня и кажется, считает это своей заслугой. Все это время он носился со мной, как с писаной торбой, каждые выходные таскал в кино, один раз даже целоваться полез… Знаешь, всё-таки великолепно ты мне поставил удар справа. Жаль, что ты у меня музыкант, а не художник, а то непременно бы оценил все оттенки фиолетового украсившего глаз Артура. Знал бы ты, Сережа, как он меня раздражает! *** Год. Прошел уже целый год. Удивительно насыщенный и одновременно пустой. Я… теперь вроде как парень придурка-Артура. Не описать словами, как мне стыдно перед тобой, Сережа. Ощущаю себя практически дамой легкого поведения. Не прошло и года, ещё не унялась в груди боль по тебе, а я уже нашел нового парня. Хотя, скорее, он меня… Всё-таки жутко он раздражающий. И действует на меня так… Пока я с ним – совершенно забываю обо всем, не замечаю, что творится вокруг, будто волной накрывает. Он уходит, и на меня накатывает острое чувство вины перед тобой. Умом я понимаю, что глупо себя винить, что винить Артура ещё глупее, но сердцу не прикажешь чувствовать, как положено. Про тебя Артур знает. Было бы неправильным не рассказать ему. Знаешь, он просто поблагодарил меня за то, что я открылся ему и не сказал больше на эту тему ни слова. Только попросил никогда не сравнивать его с тобой. *** Четырнадцать месяцев. Не знаю, как ты относишься к тому, что мы пришли к тебе вместе. Я, вроде как вас познакомил. На удивление, Артур, который оказался не таким уж и придурком, отнесся к этому крайне серьезно. Присел на корточки перед надгробием и спокойно и уверенно рассказал о себе и своих чувствах ко мне. Пообещал заботиться обо мне. Пока он говорил, у меня в груди разливалось тепло. Знаешь, Сережа, это очень странное чувство. Когда ты уже без памяти кого-то любишь и одновременно все сильнее влюбляешься в другого. Ты всегда говорил мне, что прошлое нельзя держать. Что прошлое, оно потому так и называется, что уже прошло и жить нужно настоящим. Все эти месяцы я пишу тебе эти письма на электронную почту зная, что ты их уже никогда не прочтешь. Наверное именно так я пытаюсь удержать прошлое, удержать тебя. Но ты прав. Жить нужно настоящим. *** - Солнце, что ты опять там по клавиатуре стучишь? Сейчас опоздаем. Или ты уже передумал праздновать годовщину нашей совместной жизни? - Уже иду, Артур. Уже иду.