Капелька

Дорога домой может занимать разное количество времени. Все зависит от настроения, от погоды, от количества людей и машин на улице, от времени суток... Существует много причин, по которым я либо замедляю шаг, либо почти бегу. Сегодняшний теплый вечер располагает к неспешной прогулке. Вообще-то, я ненавижу этот мегаполис. Эти кошмарные толпы людей, бездумно бегущих куда-то. Безэмоциональные. Быстрые. Неуклюжие. Они все одинаковые. Многие не согласятся со мной, утверждая, что каждый в этой огромной толпе индивидуален. Каждый хоть чем-то, да отличается от остальных. Кто-то выше, кто-то темнее, кто-то быстрее, кто-то умнее... Тысячи отличий. Но это все оболочка, внешняя яркая цветастая упаковка. А внутри они все пустые. Иссушенные. Гнилые. Одинаковые. Эти люди мешают, засоряют, затопляют собой город. Среди них так трудно разглядеть те маленькие, чудом выжившие и сохранившиеся капельки. Да, я называю одиноких чистых поразительных людей капельками. Ведь они так похожи на кристально прозрачную родниковую воду. Они для меня глоток свежести в этой жуткой грязи. Другие люди неспособны увидеть капельки, которые сливаются с серой грязной массой. Другие не замечают истинную редкую красоту. И только мне дарована возможность цепким взглядом выхватывать моих капелек из мутного тумана. Такими вечерами, как этот, я обычно занимаюсь "ловлей". Брожу по улицам против основного течения людей и высматриваю моих непорочных созданий. Сегодня, однако, я никого не буду искать. Сегодня я уже нашел. И я возвращаюсь к моей находке. Я медленно иду по улице, рассматриваю небоскребы, запрокидывая голову и врезаясь в возмущающихся людей. Я спотыкаюсь, я не замечаю машин, переходя дороги. Эти глупые люди кричат мне вслед, но я их не слышу. Я рассматриваю небоскребы. Огромные глыбы металла и стекла возвышаются надо мной, устремляются вверх. Почему-то я чувствую странную легкость. Вот так глядя вверх, я думаю, что могу взлететь. Я поднимаю руки к небу, к тому маленькому рваному синеватому куску, что отражается в осколках стекол. Кажется, я могу потрогать его. Я улыбаюсь, так широко и долго, что щеки болят. А потом я возвращаюсь, спускаюсь вниз и смотрю вперед. Эта чертова толпа людей загораживает солнце, заваливающееся за конец улицы. И я могу видеть лишь красноватые облака, расползающиеся по небу. Я иду медленно-медленно, легкий прохладный ветерок дует в спину. Наконец, я подхожу к нужному зданию. От него отдает сталью и холодом. Перееду. Я обязательно перееду. Когда-нибудь. Куда-нибудь. Очень далеко. Там будет пусто и тихо-тихо. Там будет холодно днем и тепло вечером. Там будет... Ну ладно, пора подниматься. Я открываю дверь, идеальную дверь, беззвучно, легко пропускающую меня внутрь. Кажется, со мной кто-то здоровается. Но я не слышу. Я не хочу отвлекаться на посторонние звуки. Я просто иду к лифту. Я не очень люблю это чудо техники, хотя признаю, что оно необходимо в современном мире. И может быть, я бы поднялся пешком, но это займет слишком много времени, а мне уже не терпится попасть в квартиру. Захожу в герметичную коробку, двери плавно закрываются перед моим носом, и лифт начинает движение вверх, на предпоследний этаж. Я прикрываю глаза и прислушиваюсь. Техника безупречна, беззвучна. Мне кажется, что я погружаюсь в вакуум. И четче всего я слышу равномерное биение сердца. Я ощущаю движение мышцы, каждое сокращение, отдающееся пульсацией в висках. Проникаю внутрь, глубже и чувствую каждый импульс и последующее перемещение крови по сосудам. Кажется, я заворожённо улыбаюсь. Человеческое тело отнюдь не совершенно, но все же впечатляет, согласитесь. Я погружаюсь еще глубже и... Лифт останавливается, лучи неяркого солнце, преломляясь, проходя сквозь стекло, оставляя все тепло снаружи, обдают меня лишь холодным светом. Я открываю глаза и выхожу. Подходя к двери с привычным, приевшимся номером, я достаю из кармана ключи и сильно сжимаю их в руке. Раскрываю ладонь и рассматриваю красные кривые следы. Я обязательно перееду. Замок открывается после двух с половиной оборотов, так же идеально, как и все в этом доме. Я захожу в квартиру, которую не могу назвать моей, хотя живу здесь уже -дцать лет. Это лишь временное пристанище, которое я точно покину. Не раздеваясь, иду на кухню и пью воду из-под крана жадными глотками. Вода течет по подбородку, капельками срываясь на одежду, на стол и на пол. Капельками... Быстро бегу в спальню, распахиваю дверь и замираю на пороге. Вот она, моя капелька. Я успокоено выдыхаю. Комната большая, окно, полностью занимающее одну из стен, ту, что справа от меня, делает ее довольно светлой, хотя остальные стены, темные, иссиня-черного цвета, проглатывают основной свет. Широкая кровать, изголовье которой сливается со стеной напротив двери, занимает основное пространство комнаты. Специально не смотрю туда. Есть несколько встроенных шкафов, внешние панели которых ничем не отличаются от стен. Я пытаюсь вспомнить, где именно они расположены, пытаюсь разглядеть их границы, но они не видны. Я смотрю на потолок, такой же темный, как и стены. По его периметру расположены небольшие лампочки, которые при включении рассеивают слабый приятный свет. Я не хочу включать их сейчас. Подхожу к окну, близко, между стеклом и моим носом всего пара миллиметров. Поднимаю руку на уровень лица и кончиками пальцев касаюсь стекла. Холодное. Завожу руки за спину и сцепляю их в замок. Городская панорама красива, если представить, что среди и внутри этих домов нет людей, ни одной живой души. Ярко-рыжее закатное солнце ослепляет меня, погружая город в красноватый свет. - Прелесть моя, сегодняшний вечер прекрасен, правда? - не оборачиваясь, спрашиваю я у него, щурясь. Знаю, он лежит на кровати, с закрытыми глазами и улыбается. Да-да, я точно знаю, что уголки его губ, совсем незаметно, приподнялись. Я прислоняюсь лбом к стеклу и вспоминаю. *** Не знаю, когда именно это началось. В какой-то момент острая нехватка чего-то поразила меня. Чего-то не совсем обычного, пробивающего, чего-то, что дало бы мне истинное наслаждение. Все мои знакомые в один голос твердили, что мне надо влюбиться. А я только вежливо кивал и смеялся про себя, выслушивая их бредни о таком прекрасном чувстве, которое называют любовью. Мне это казалось ужасной глупостью. Когда эти мои знакомые поняли и приняли мое отношение ко всем псевдо-чувствам подобного рода, они стали настаивать на том, что мое состояние является следствием отсутствия регулярного секса. Мне до жути не хотелось строить какие-то отношения, отягощающие людей определенными обязательствами. Это же жуткий бред! Поэтому я стал тащить в постель девок на одну ночь, каждую из которых я с отвращением выкидывал из дома. Через некоторое время я, наконец, понял, что ни одна особь противоположного пола не удовлетворит меня. Тогда я переключился на мальчиков-шлюшек. Поначалу они мне даже нравились. Я почти не замечал их наигранность. А потом мне надоел этот ненастоящий оплачиваемый секс. Меня бесили отрепетированные стоны, извивания тел подо мной. Раздражал жар этих грязных мальчиков, после тянувших свои грязные лапы к чертовым зеленым бумажкам. И однажды я все-таки понял, что может доставить мне удовольствие. Очередной вечер, очередной похотливый мальчик, раздвинувший передо мной свои худые ноги. Я срывался на нем после тяжелого дня, заламывал, выкручивал ему руки. Трахал быстро и грубо. Он стонал от боли и наслаждения, которое научился получать даже в таких условиях. Его стоны бесили меня, кажется, я орал на него. И вдруг, что-то щелкнуло у меня в голове. Его шеи коснулись мои всегда холодные пальцы, отчего он вздрогнул, замер и посмотрел прямо мне в глаза. Это стало сигналом, я крепко сжал пальцы на его горле и смотрел, не моргая, смотрел, как жизнь вместе с последним воздухом выходит из него. Когда тот мальчишка был обездвижен навсегда, я несколько раз толкнулся в его тело, и меня накрыл мой первый настоящий оргазм. Я не сразу осознал, что я сделал. А когда понял, рассмеялся. Нервный не мой смех разносился по квартире, отталкиваясь от стен и вылетая в приоткрытые окна. А на город уже спустилась ночь. Я шептал, что я не виноват, обвинял мальчика в том, что он мертв, я оскорблял его и смеялся над ним. Не помню, как долго продолжались мои вопли и шепот. Мне все казалось, что вот сейчас он снова моргнет и ухмыльнется. Но ничего не происходило. Через некоторое время я подумал, что, наверное, он не отвечает мне, отнюдь не потому что не хочет говорить. Я кое-как нацепил на него какие-то шмотки, вытащил тощее тело на улицу и бросил его в каком-то закоулке. Всю оставшуюся ночь я сидел на кровати и смотрел в окно. Не было никаких мыслей, никаких чувств, ощущений. Не было ничего. Встретив рассвет, я встал, поплелся на кухню, взял бутылку какого-то вина. Вернувшись в комнату, сел на пол у окна и распил бутылку со своим отражением. Весь день я провел, сидя и лежа на полу спальни, временами принося с кухни еще что-нибудь выпить и бегая в туалет, когда меня мутило. Вечером я отключился. Я перестал выходить на улицу, почти не ел и старался не думать. Молча, слонялся по квартире, иногда срываясь на хриплый крик. Беспомощный, крик боли и отчаяния. Когда сорвал голос, крик сменился действиями - я бил посуду, швырял в стены пустые бутылки из-под дорогого и не очень алкоголя. Периодически я отключался, просто валился с ног, в коридоре, на кухне, в зале, но только не в спальне. Туда я не заходил вообще. Каждый раз стон, переходящий в крик, врывался в мое помутневшее сознание и выводил меня из забытья. Прошло некоторое время, которому я потерял счет. Прикладывая к губам очередную бутылку чего-то довольно крепкого, я сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Усталость накатывала волнами, заставив прикрыть глаза. Как только я погрузился в темноту, всплыл образ того мальчишки. Я не сумел его отогнать, поморщился и вдруг понял. Я возбужден. Меня возбудило воспоминание о мертвом худом теле, лежавшем подо мной. Вскочив, я с криком разбил бутылку об стену и рухнул на осколки, сбивчиво дыша. Тяжело, очень тяжело было принять тот факт, что я возбуждался, когда представлял себе бесчувственное тело того паренька. Даже тяжелее, чем то, что я его убил. Я не находил себе места, я начал курить, хотя меня выворачивало от одного только запаха табачного дыма. Пытаясь заглушить противный привкус сигарет, я стал пить еще больше, вливал в себя алкоголь декалитрами. Я перестал понимать, где я нахожусь, не замечал, как свет сменяется тьмой, я почти потерял самого себя. Так прошла неделя, а может и две, а может и больше. И туманным холодным утром я увидел свое отражение в чуть запотевшем зеркале ванной комнаты, где я, кажется, провел ночь в обнимку с унитазом, и понял, что если я не возьму себя в руки, то мне не суждено будет встретить следующий рассвет. Приведя себя в относительный порядок, я вышел из дома. Первый день на свободе после самовольного заточения был мукой. Я шарахался почти от каждого звука, каждого мимолетного взгляда. Мне казалось, что у меня на лбу написано все, что я сотворил. Когда меня не пустили в офис, я чуть не устроил скандал. Наглость охранников так возмутила меня, что я даже забыл о своих страхах. Спустя некоторое время ругани и препирательств я выяснил, что меня уволили, так как я не появлялся на работе какое-то там количество времени, при этом не сообщив никому из руководства или хотя бы коллег, по какой причине я себе это позволил. Что ж, вполне резонно. Уходя от места бывшей работы, я думал, что же мне делать дальше. На тот момент все, что у меня было - немного денег в кошельке, полупустая пачка сигарет в кармане куртки и жуткая головная боль. Первым и довольно сильным желанием было спустить все деньги на выпивку в ближайшем баре, выкурить оставшиеся сигареты, одну за другой, и сдохнуть в какой-нибудь подворотне. Наверное, я так бы и поступил, если бы, подходя к бару, я не смотрел по сторонам. Я блуждал невидящим взглядом по толпе людей, шел очень медленно, сам не понимая, куда. Нечаянно я столкнулся с кем-то, чуть не упав на асфальт, и в этот момент я очнулся. Осмотревшись вокруг, я увидел нескольких проституток, подпиравших ногами стену какого-то здания. Среди размалеванных баб я заметил молоденького невысокого мальчика. Новичок, сразу понятно. Я быстро подошел к нему, схватил его за руку и потащил к своему дому. Он не сопротивлялся, только пропищал что-то, кажется, назвал цену. Почему-то мне захотелось оттянуть наслаждение, и я петлял, шел каким-то замысловатым длинным путем. Когда я втолкнул мою шлюху в квартиру, он тихо ахнул и испуганно прижался к стене. Я усмехнулся, скинул куртку и повел паренька в спальню. Он шел за мной, спотыкаясь о разбросанные вещи, невольно пытаясь схватиться за мою руку. Под нашими ногами хрустели осколки стекла, с каждым шагом царапая дорогой паркет. Полумрак комнаты скрыл мою дрожь от одного беглого взгляда на кровать. Я постарался отогнать от себя ненужные воспоминания, смахнул с постели какие-то вещи, и парень, уже успевший раздеться, лег на мятую грязную простынь и, разведя ноги, приглашающе двинул бедрами. Я знал, я чувствовал, что каким бы смелым он не пытался казаться, ему дико страшно. Нарочито медленно сняв одежду, я присел на кровать, разглядывая едва уловимые контуры его тела в темноте. Он боялся, и я понимал, что его страх возрастает с каждой секундой моего бездействия. Я шепотом сказал мальчику, чтобы он растянул себя. Даже скорее приказал ему это сделать. Медленно облизывая пальцы, он выглядел смущенным, смешным, глупым... Но только не возбуждающим. Когда мальчишка начал, наконец, проталкивать пальцы в себя, я со скучающим видом отвернулся к окну. Пока он занимался собой, молча, я даже отвлекся от своего желания, от происходящего в комнате. Я почти потерял интерес ко всему этому. Но когда шлюх начал тихонько постанывать, я вновь ощутил возбуждение и повернулся к нему. Через секунду я уже нависал над парнем, сведя его руки над головой, крепко удерживая запястья. Еще секунда, и несдержанный крик, сопровождая резкое проникновение, сорвался с губ мальчика. Эта несдержанность разозлила меня, и темп сразу же возрос. Быстрее, глубже, больше. Он явно не был к такому готов. Кусал губы, пытаясь сдерживать стоны, жмурился, по щекам, не переставая, текли слезы. Кажется, он умолял прекратить, но его просьбы тонули в жарких бешеных движениях тел. Чем дольше продолжалось это сумасшествие, тем яснее я стал понимать, что мне это не нравится, и о наслаждении не может быть и речи. Это расстроило меня. А когда до меня снова стали доходить стоны и всхлипы шлюхи, я разозлился. Где-то на краю сознания неожиданно промелькнула жалость к этому мальчику. Но тут же одернув себя - он сам виноват, таких, как он, не жалеют - я стал кричать, чтобы он заткнулся, бил его по щекам, а потом просто зажал его рот рукой. Он немного подергался и затих. Наступившая тишина позволила облегченно вздохнуть, я прикрыл глаза и стал двигаться медленнее. Отсутствие сопротивления и звуков прекрасно. Довольно скоро напряжение, пройдя сквозь все мое тело, вырвалось наружу с глухим стоном. Я повалился на спину, не открывая глаз, и расслабился. Хорошо. Как же мне было хорошо. Я задремал, совсем забыв про парнишу. Проснувшись, я поежился, сполз с кровати и поплелся в душ. Освежившись, обмотав полотенце вокруг бедер, я вернулся в спальню. Мальчик, как мне показалось, уже проснулся. Собрав с пола одежду, я швырнул ее на кровать, лениво протянул "Выметайся" и пошел на кухню. Сварил себе кофе, выкурил сигарету и, стоя у окна, наблюдал, как постепенно начинает рассеиваться ночная темнота, нехотя впуская в город новый день. Было хорошо и легко. Даже как-то слишком легко. Подумав, что надо бы купить газеты и заняться поиском новой работы, я вернулся в спальню, чтобы одеться. К моему удивлению, парень все так же лежал на кровати, не притронувшись к одежде. - Я же ясно сказал, выметайся отсюда! - повысив голос, я подошел ближе. Мальчик не шелохнулся, продолжая пялиться в потолок. Я хотел потормошить его, схватил за руку и застыл. Чертовски холодная кожа, синеватого оттенка запястье и безвольно свисающая кисть. Сжав руку чуть сильнее, я попытался нащупать пульс. Безрезультатно. Приложив пальцы к шее, поворачивая его голову из стороны в сторону, я шипел сквозь зубы "не смей, не смей". Я отказывался верить в то, что это реально, это снова произошло, снова со мной. Странно, непонятно. Не было ни страха, ни сожаления. Только волнение, распустившее мурашки по моему телу. Руки дрогнули, голова парня замерла, и мои глаза оказались точно напротив его. Серые, блеклые, помутневшие. Застывшие, холодные, стеклянные глаза. Глаза без взгляда. Мертвые глаза. Мне должно было быть страшно, неприятно. У меня не должно было возникать желания смотреть в глаза трупа. А я смотрел. Я стоял, склонившись над мальчиком, и смотрел, и видел в стекляшках отражение смерти. Это не столько пугало, сколько притягивало. И чем дольше я смотрел, тем больше рассеивалось все вокруг меня, оставляя в фокусе лишь эти глаза. Я убрал с его лица пряди темных волос, наклонился еще ниже и коснулся губами губ мальчика. Отодвинул одежду в сторону. Полотенце скользнуло по ногам вниз, я аккуратно лег на парня, обнимая его, просовывая руки под хрупкую спину. Медленно заполняя его собой, я целовал острые скулы, изящную шею, ямку между ключицами. Тишина. Плавные размеренные покачивания, мое глубокое дыхание, выдохи через раз. Молчание. Легкая дрожь, я крепче прижал к себе прохладное тело. Еще несколько фрикций, и его приоткрытые губы поймали почти беззвучный стон, забирая мою энергию. Я оделся, завернул труп в старое одеяло, сложил вещи мальчишки в пакет, взял все это и спустился в подземный гараж. Мне повезло, что никто не подсел ко мне в лифте и не встретился со мной в коридоре. Нет, меня бы никто не стал спрашивать, что я несу, и даже косых взглядов бы не было. Всем абсолютно все равно, что у меня в руках, куда я иду ранним утром. Просто не хотелось ни с кем встречаться. Я хотел проделать весь путь в одиночестве. Положив "сверток" и пакет на заднее сидение, я выехал с парковки и повернул в сторону берега. Я не имел ни малейшего понятия о том, что я собираюсь делать, куда собираюсь ехать. Обычно в таких случаях я на автомате ехал туда, где меня никто не потревожит. Почти пустая дорога позволила мне добраться до нужного места довольно быстро. Я остановил машину у обочины, там, где дорога обрывалась, и начинался песок. Здесь, на этом пустынном берегу, у меня был маленький домик. Старый, покосившийся деревянный домик. Мое укрытие. Мало кто знал про существование этого уединенного места, лишь изредка сюда забредали туристы. Но никого не привлекала эта пустота с оттенком заброшенности. Дотащив труп до домика, я положил его на песок, с трудом открыл заедающий замок и вошел внутрь. Темные стены, скрипучий пол, минимум мебели, покрытой ровным слоем пыли. Посреди единственной комнаты стояла моя лодка. Я вытащил ее из дома, стукнувшись о небольшой шкаф и ободрав локоть о дверной проем. Погрузив "сверток" в лодку, я доволок ее до воды, чуть оттолкнул от берега, запрыгнул в нее и включил мотор. Негромкий монотонный звук, плеск воды, солнце, светлое, еще не палящее, и огромная гладь океана до самого горизонта. Захватывающе. Настолько, что я перестал дышать. И вспомнил о кислороде только тогда, когда у меня закружилась голова. Когда берег достаточно отдалился, я заглушил мотор, лодка проплыла еще чуть вперед по инерции и остановилась, слегка покачиваясь на воде. Тихо. Вокруг ни одной живой души. Как давно я не выходил в это безграничное открытое пространство. Опустив руку за борт, я зачерпнул холодной воды и стал наблюдать, как прозрачные капельки просачиваются сквозь пальцы и падают в свою родную стихию, распуская круги по воде. Тогда я окончательно решил, что и моя капелька должна вернуться туда, откуда она появилась. Раскинув края одеяла, я прижал ладонь к щеке капельки, оставляя влажный след. Не удержавшись, в последний раз поцеловал уже не податливые губы, медленно перенес тело за борт и опустил в океан. Вода расступилась при соприкосновении с капелькой, а затем сомкнулась над ним, принимая в свой холод. Я неотрывно смотрел в серые глаза, расплывающиеся под водой, пока они не превратились в призрачную тень. К берегу я плыл медленно, смотря на легкую рябь, которую оставляла лодка. Океан. Тихий и спокойный. Огромный. Величественный. Притягательный. Манящий. Океан. Сколько тайн ты хранишь? Сколько загадок? Неизведанные глубины непокорной стихии. Океан. Я вернул тебе то, что ты выпустил в наш жестокий мир, так неосмотрительно, так не вовремя. Океан. Я еще вернусь. Лодка мягко коснулась песка, легкий толчок вывел меня из транса. Убрав лодку, я запер домик и вернулся в город. Вещи мальчика я выбросил на ближайшей свалке. Надо было искать работу. Поиски заняли довольно долгое время, в течение которого я подрабатывал в самых разных местах. Несколько дней я приводил квартиру в порядок, заодно пытаясь разобраться в своих мыслях и чувствах. В конце концов, я смирился со своими необычными ощущениями, и мне стало гораздо легче. Я нашел достойную работу, появились новые знакомые, новые интересы и приличные деньги. Смена окружения на некоторое время подавила мое влечение, но когда я привык к новой жизни, желание захлестнуло меня. Вечера, ночи, улицы, перекрестки, тупики, бордели, грязный воздух, пропитанный похотью и пошлостью. И мальчики, старательно изображавшие из себя опытных шлюх. Но я видел, я замечал их. И я забирал их себе. Дальше страсть, жара, быстрота, стоны, всхлипы, крики, синяки, боль, кровь с искусанных губ каплями на белоснежных простынях, не всегда осознанный момент перехода и тишина. И на долю секунды этой тишины мои мальчики становились настоящими. Абсолютно. Последний взгляд обнажал их изнутри. Этот момент я ценил больше всего. Все замирало и снова продолжалось. Медленно. Спокойно. Плавно. А в завершении - пик наслаждения контрольным в голову. И каждый раз ранним утром я возвращал моих капелек океану. Жизнь наладилась. *** Я оборачиваюсь, и улыбка касается моих губ. Мальчик мой, я так счастлив, что встретил тебя. Ты не похож на остальных, на тех, кто был до тебя. Они, мои прошлые капельки, проскальзывали мимо меня как-то слишком быстро. Они манили, притягивали меня, но я чувствовал себя скорее посредником, который должен уложиться в определенный, никому не известный, срок и вернуть взятое туда, где ему положено быть. Ты не похож на них. *** Последние несколько недель на работе были серьезные проблемы, я и мои коллеги практически ночевали в офисе. За это время мы полюбили кондиционеры, возненавидели монотонный стук пальцев по клавиатурам и выпили годовой запас кофе. Но зато когда проблема была устранена, начальник дал нам несколько внеплановых выходных за наш трудовой подвиг. Я настолько устал, что совсем забыл про законный отдых и, как ни в чем не бывало, пошел на работу. Почти у самого входа в офис меня остановило смс от одного из моих коллег. Он интересовался, как я собираюсь провести эти выходные. Проклиная свою невнимательность и рассеянность, я предпочел оставить сообщение без ответа и зашел в какое-то кафе. Почти все столики были свободны, я сел в самом углу у окна, заказал кофе и достал сигарету. Сжав ее в зубах, стал искать в карманах зажигалку, которую, скорее всего, оставил дома. Неожиданно перед моим носом всплыл мерцающий огонек. Я прикурил, поднял взгляд, поблагодарил незнакомца и замер. Передо мной стоял молодой человек в строгом классическом черном костюме, волосы цвета стали были собраны в хвост, а одна непослушная прядка спадала на лоб. Он вежливо улыбнулся, а я все смотрел в его глаза, светлые-светлые, они казались мне прозрачными. И полными... Боли? Сожаления? Не знаю. Парень уже давно вышел из кафе, а я так и сидел, не затягиваясь, и смотрел ему вслед. Очнулся я, когда пепел упал на руку, оставив небольшой ожог. Потушил сигарету, бросил пару купюр на стол и вышел на улицу, так и не притронувшись к кофе. Прохладный ветер заставил поежиться. Возвращаться домой не хотелось, и я решил прогуляться. Я не люблю этот город. Мне не за что его любить. Медленно шагая по улицам, я внимательно разглядывал высокие здания, яркие вывески, непрерывные потоки машин и пытался понять, что в этом всем может быть привлекательного. Но чем больше я вглядывался в составляющие мегаполиса, тем больше он мне не нравился. Я мрачнел и ускорял шаг, будто пытаясь убежать от этого чудовищного скопления звуков, оглушающих меня. Довольно долго я шел, почти срываясь на бег, стараясь не замечать ничего вокруг. И только когда я почувствовал, что асфальт под ногами сменился мягким песком, и резкий порыв ветра ударил в лицо, принося соленый запах воды, я остановился и огляделся вокруг. Домик, вновь оставленный на несколько недель, встретил меня скрипом старого дерева. Я улыбнулся, взглянул на океанские волны, захлестывающие берег и, наконец, обратил внимание на человека, сидевшего на песке недалеко от моего домика. Я был удивлен и немного расстроен - хотелось побыть в одиночестве. Но у меня не было права прогонять того человека. Подойдя ближе, я сел рядом с ним. Некоторое время мы сидели, молча, глядя вперед. Затем молодой человек тихо сказал: - Я недавно нашел это место. Оно прекрасно. Здесь можно скрыться от суеты города. Он повернулся ко мне. Светлые, слегка растрепанные волосы, собранные в хвост, почти прозрачные глаза и грусть, сквозившая во взгляде. - Я так и не выкурил ту сигарету, - сам не знаю, почему мне захотелось высказать эту мысль. Он улыбнулся. Снова воцарилось молчание. Сидя рядом с этим парнем, я почему-то не ощущал спокойствия. Что-то тревожило меня, но я не мог понять, что. Мы сидели довольно долго, я замерз, ноги затекли. Молодой человек, все это время смотревший на океан, снова взглянул на меня, встал и помог мне подняться. Отряхнулся от песка, посмотрел на старую постройку и вдруг сказал: - Мне бы пригодился этот домик. - Для чего? - как-то машинально спросил я. - Для смерти, - улыбнувшись, ответил парень и пошел прочь. Я стоял и смотрел ему вслед, пока он не скрылся из виду, а потом вернулся домой. После той встречи я ходил на работу, занимался какими-то повседневными делами, но все время в моей голове звучал прокуренный хриплый низкий голос. Для смерти. Он шутил? Возможно. Но мне почему-то казалось, что он был вполне серьезен. Кто он? Откуда он? Где он сейчас? Я пытался отвлечься от него, перестать постоянно думать о парне, который всего лишь дал мне прикурить. Но у меня ничего не получалось. Я все чаще представлял, как снова встречу эту светловолосую грусть. Я очень живо видел, как замечаю его за углом, как его тень проскальзывает мимо меня и растворяется в толпе. Он стал моим наваждением, он преследовал меня в моих снах. Стоило только прикрыть глаза, как я видел его. Он возникал передо мной, такой светлый, такой печальный. Я смотрел на него и сквозь него, и я стал видеть в нем отражение. Свое отражение. А однажды, когда я шел с работы, он тенью промелькнул вдалеке и скрылся за поворотом. Тогда я подумал, что мне показалось. Я бредил этим мальчиком. И было бы неудивительно, если бы он стал моей галлюцинацией. Через несколько дней я снова увидел его. Парень стоял у перехода в ожидании зеленого света и что-то искал, засовывая руки в карманы куртки. Я медленно пошел в его сторону, думая, точно ли это он или мне все же только так кажется. Я тихонько остановился сзади молодого человека. Легкий ветерок игрался с кончиками его волос. Да, это точно был он. Когда загорелся зеленый, парень оглянулся и пошел на другую сторону дороги. Меня он не заметил. Мне показалось, что он вообще ничего вокруг себя не заметил. Зато я увидел сигарету, зажатую в его губах. Быстро перешел за ним дорогу, немного обогнал юношу и чиркнул зажигалкой перед его лицом. Несколько секунд он внимательно и немного удивленно смотрел на меня, словно стараясь вспомнить, потом улыбнулся: - Смена ролей? Я кивнул, молодой человек, наконец, прикурил, затянулся и выпустил струйку дыма вверх, чуть приподняв голову. Я следил за серыми завитками, поднимающимися выше, постепенно растворяющимися в воздухе. Этот парень был удивительно похож на сигаретный дым. Светлый, сероватый, слегка мутный. И глаза, прозрачные и невыносимо грустные, резко выделяющиеся на фоне всего его образа. Он курил, не спеша, медленно, растягивая каждое движение, и смотрел на меня так пристально, что стало не по себе. Но я не мог отвести взгляд. Мы стояли посередине пешеходной дорожки, мешая людям ходить. В нас врезались, нам что-то говорили, а мне было все равно. Парню, кажется, тоже. Мы были вне этой толпы, этого города, вне этого общества, вне этого мира. Только он, я и сигаретный дым. Мне очень хотелось кричать. Орать до хрипа, до боли в горле, чтобы стало легче, хоть чуть-чуть. Вроде все было нормально, но рядом с тем мальчиком мне было плохо. Мне было больно. Я задыхался. И чувствовал, как странная боль стискивает мои легкие, пережимает горло, обжигает и разъедает меня изнутри. Но в то же время я, как законченный мазохист, желал этой боли, я хотел находиться рядом с тем человеком, хотел быть ближе к нему. Тяга к боли? Или наслаждению? Тяга к моей светлой грусти. Моей. Определенно, моей. Только моей. Парень опустил руку, разжал пальцы, и сигарета полетела вниз. Как только окурок коснулся земли, мир снова включился для нас, стал видимым и слышимым. Молодой человек подошел почти вплотную ко мне и тихо сказал: - Знаешь, если я еще раз тебя увижу, я попрошу тебя об одном одолжении. И ты не откажешь мне, - он обошел меня, прошел немного вперед, и мы синхронно обернулись. Парень ухмыльнулся и добавил: - Так что молись, чтобы я не встретил тебя. И я молился. Я умолял судьбу, провидение, высшие силы или что там есть, наверху, дать мне шанс. Я молил о встрече с ним. Этот необыкновенный парень прочно засел в моей голове. Я думал, что сделаю все, что он захочет, все, о чем бы ни попросил, лишь бы увидеть его снова. И я был услышан. Утром сегодняшнего дня. Сегодня у меня выходной. Никаких особенных планов у меня не было, и я бы, скорее всего, провалялся весь день дома, если бы у меня не закончилось вино. Мне очень захотелось выпить. Или напиться. Так и не определившись, чего же точно хочу, я вышел из дома. На улице было прохладно, а я оделся совсем не по погоде. Чтобы хоть немного согреться, я шел до магазина бодрым шагом, не обращая внимания ни на что вокруг себя. Задумавшись о чем-то, казавшемся мне в тот момент очень важным, я не заметил, что загорелся красный свет, и ринулся прямо под машины. А дальше странные звуки, похожие на скрежет металла, скрип колес и визг людей, раздающиеся одновременно и приглушенно. Я не успел ни о чем подумать, не успел ничего понять. Только в самый последний момент перед неизбежным столкновением я почувствовал мертвую хватку на левом плече и резкий рывок вперед. Перед глазами все расплылось, тело расслабилось, отказываясь мне подчиняться. Сознание помутилось, и я бы упал, но меня резко и сильно тряхнули за плечи. А потом еще раз и еще, пока, наконец, мой взгляд не прояснился. Увидев человека перед собой, я не поверил своим глазам. Тот парень. Я подумал, что у меня совсем плохо с головой, что эта галлюцинация чуть не угробила меня. Хотя вроде она же спасла мне жизнь... Я зажмурился на несколько секунд и с опаской снова открыл глаза. Теперь сомнений не было. Меня выдернула из-под машины та самая светлая грусть. - Не самый лучший способ покончить с собой, на мой взгляд, - тихий прокуренный голос, улыбка, такая странная для этого момента, но все равно притягивающая, завораживающая. И все те же неповторимые глаза. - Я и не собирался умирать. Просто задумался... - И о чем же, если не секрет? - он отпустил мои плечи, сложил руки на груди, и на секунду мне показалось, что в его взгляде промелькнула усмешка, вместо привычной грусти. Но глаза тут же снова стали печальными. - О тебе, - не задумываясь, сказал я и сразу пожалел о своих словах. Парень стал совсем серьезным, прикрыл глаза, потер переносицу и снова взглянул на меня. - Уходи. Давай, уходи. Иди, куда шел. Только быстрее. Уходи и не оглядывайся, - он сглотнул, отвел взгляд и тише добавил, - уходи, прошу тебя. - Что с тобой? Что случилось? - я удивленно смотрел на молодого человека и не двигался с места. - Что случилось? - почти шепотом, - я снова встретил тебя. Помнишь, что я сказал, когда ты подошел ко мне у перекрестка? - я кивнул, - тогда почему ты не уходишь? Хотя... Странно было бы, если бы ты вдруг испугался меня... Мы не знаем друг друга. Что я могу? - голос становился все тише, парень достал из кармана сигарету, и я заметил, как дрожат его руки. Поддавшись странному желанию, я приблизился и обнял его. Блондин не оттолкнул меня, уткнулся носом в плечо и тихо всхлипнул. Я удивленно замер, совершенно не понимая, что происходит. - Пойдем ко мне? Выпьем. Ты успокоишься и расскажешь, что случилось. А я постараюсь помочь тебе, - в тот момент больше всего на свете мне хотелось прижимать к себе это светловолосое чудо и никуда его не отпускать. Парень приподнял голову и кивнул, я обнял его за плечи, и мы пошли в обратную сторону. Я пропустил молодого человека вперед себя в квартиру, закрыл за нами дверь и проводил его на кухню. И только усадив парня за стол, понял, что до магазина я так и не дошел, а значит, пить нечего. Юноша, молча, следил за мной, пока я осматривал кухонные шкафы в поисках алкоголя, а потом сказал: - Не ищи. Просто сядь и выслушай меня. Я сел напротив него. - Пожалуйста, не перебивай меня. То, о чем я попрошу тебя, действительно серьезно. Я не шучу. Предвосхищая твой вопрос, сразу скажу. Да, я ненормальный. Таких, как я, обычно называют психами. Однако это не мешает мне быть достаточно влиятельным человеком. Поэтому не стоит пытаться вызвать полицию или дурку. Это бесполезно, поверь, - он сглотнул и продолжил, - прости за то, что там, на улице, я... У меня иногда бывают неконтролируемые приступы слез. Как я дошел до того, о чем попрошу, не скажу. Это неинтересно, - он чуть помолчал и продолжил, - сейчас мне хорошо. У меня все прекрасно. И мне кажется, я получил все, что хотел. Осталось только одно желание. Повторю, это тщательно обдуманное, серьезное решение. Парень, все время смотревший на свои руки, сцепленные в замок, поднял голову, посмотрел мне в глаза и уверенно сказал: - Я хочу, чтобы ты убил меня. "Я не убийца!" - раздался крик в моей голове. "Я не убийца! Я не убиваю! Это розыгрыш. Он смеется надо мной. Неважно, что он там говорил про серьезность и обдуманность. Он шутил. Это все неправда. Бред какой-то. Я же не убийца!" - ворох мыслей закручивался в ураган, сметая понимание ситуации со своего пути. Я молчал, прикрыв глаза, не зная, что сказать. Что, черт возьми, я мог сказать незнакомому парню, попросившему его убить?! Молодой человек больше не произнес ни слова, только внимательно смотрел на меня, я чувствовал на себе его испытующий взгляд. Глубоко вздохнув, я встал и подошел к окну. - Почему я? Из всех. Почему я? Ты ведь мог подойти к любому, почему... Почему? - шептал я, даже не надеясь на ответ. Через несколько секунд парень коснулся моего плеча, и я вздрогнул, не заметив, как он переместился из-за стола за мою спину. - Потому что я знаю, что ты единственный, кто поймет меня. Может, тебе потребуется время для этого. Я не тороплю, - он провел ладонью по моей руке, от плеча вниз, и легонько сжал мои пальцы, - пожалуйста, - шепот, заставивший меня дернуться. Умоляющее "пожалуйста". А ведь он был прав. Я не смог бы ему отказать. Эта ситуация даже перестала казаться мне странной. В первую секунду я был удивлен, ошарашен. Но просьба показалась мне такой искренней, выражающей все его желание. Мои волнения отошли на второй план, а затем и вовсе испарились. Все выглядело правильным, единственно возможным. Я медленно повернулся, парень отпустил меня и сделал шаг назад, отводя взгляд. Чуть помедлив, я коснулся его подбородка, заставляя посмотреть на меня. - Ты точно решил? Да, ты говорил, что все хорошо обдумал, но скажи мне еще раз, глядя в глаза, ты точно решил? - Да, - беззвучно ответил молодой человек, не моргая, смотря на меня. Я аккуратно погладил его по щеке и улыбнулся. - Я не собираюсь отговаривать тебя. Мне не важны причины, не хочешь говорить - не говори. Но важно, чтобы ты не пожалел об этом. Он прижал мою руку к своей щеке. - Я, правда, очень хочу этого. Я не передумаю. Я не буду жалеть. Хотя это в принципе уже не будет возможным. Главное, чтобы не передумал ты. Ты согласен? Ты не откажешься? Не бросишь меня в последний момент? - жилка на виске встревожено пульсировала под моими пальцами. - Не брошу, обещаю тебе, - он успокоено вздохнул. "Я и после этого тебя не брошу" - промелькнуло у меня в голове. Кажется, уже в тот момент я понял, что он моя капелька, отличающаяся от всех остальных. Он особенный. И он станет единственным. *** Я медленно подхожу к кровати и сажусь на самый краешек, аккуратно, чтобы не потревожить тебя. Радость моя, ты так прекрасен в лучах заходящего солнца. Я двигаюсь ближе и беру тебя за руку. Приятно слегка сжимать в ладони твои тонкие длинные пальцы, покрытые мелкими царапинками. Приятно осознавать, что еще утром эти пальчики сжимали мои руки, ища поддержки. Приятно понимать, что они нашли то, что искали. *** Когда обе стрелки часов коснулись цифры 12, парень, чуть прищурившись, взглянул на полуденное солнце за моими плечами и прошептал мне на ухо: - Я готов. - Хорошо, - я медленно обошел его, - не оборачивайся, - снял резинку с его волос, и светлые пряди рассыпались по прямой спине. Я провел ладонью от лопаток вверх, скользнул рукой от плеча к ключицам, а затем к шее, чуть напрягшейся от прикосновения моих пальцев. - Я действительно счастлив. Спасибо, - прошептал молодой человек. Я улыбнулся, обхватил его талию одной рукой, крепко прижимая к себе, и сжал пальцы на его горле. Он инстинктивно вцепился в мое предплечье и приоткрыл рот. А я зажмурился, уткнувшись носом в прямые волосы цвета стали. Через некоторое время я открыл глаза и только тогда заметил, что парень уже не держит меня. Я подхватил его на руки и отнес в спальню. Одетый в черный костюм, он красиво смотрелся на белоснежных простынях. Я улыбнулся, легко поцеловал его в губы и выскочил из дома. Улица встретила меня моросящим дождем и ветром в лицо. Я шел вдоль домов, не замечая, как поворачиваю, как перехожу дороги. Перед моими глазами мелькало нечеткое спокойное лицо, закрытые глаза, тонкие губы. Когда я спотыкался или врезался во что-то, слишком увлекшись разглядыванием моей светлой грусти, это призрачное лицо исчезало. Но стоило мне выровнять дыхание и шаг, и оно снова показывалось в чьем-нибудь окне, на другой стороне дороги, увлекая меня за собой. Дождь усиливался, я решил спрятаться где-нибудь как раз в тот момент, когда проходил мимо какого-то небольшого ресторана. Пройдя сквозь стеклянные двери, я сказал официанту, тут же подошедшему ко мне, что мне нужен уединенный столик на две персоны и что мой спутник подойдет позже. Официант кивнул, вежливо улыбнувшись, и проводил меня к столику за ширмой в глубине зала. Я заказал несколько блюд, попросив по две порции каждого, и бутылку дорогого красного вина. В ожидании заказа я разглядывал причудливые цветы в матовой вазочке на столе и пытался понять, что со мной происходит. Какое-то странное тепло разлилось по всему моему телу. Это было непривычно, и я не понимал причину такого состояния. Хотя и смутно догадывался. Когда официант принес несколько тарелок и бутылку, я попросил его разлить вино в бокалы. Он непонимающе посмотрел на меня, а затем на пустой стул, и мне пришлось более настойчиво повторить мою просьбу. Молодой человек, наконец, наполнил бокалы, и я попросил больше не беспокоить меня, еле сдержавшись, чтобы не сказать "нас". Я ел, разглядывая пустоту напротив меня, и улыбался. Было хорошо и спокойно. Кажется, я что-то рассказывал ему. Возможно, вслух, но негромко. А он внимательно слушал меня. В конце трапезы я налил себе еще вина, поднял бокал и прошептал "за тебя". В тот момент я очень ясно увидел улыбку по ту сторону стола. Расплачиваясь по счету, я усмехнулся, заметив недоумение на лице официанта, увидевшего нетронутые блюда с одной стороны и пустые тарелки с другой. Выходя из ресторана, я поблагодарил персонал и сказал, что нам очень понравилось, но, к сожалению, мы вряд ли сможем прийти еще раз. Они не поняли меня, но все равно вежливо улыбнулись. А я даже немного рассердился - что странного я сказал?! К тому времени, когда я покинул ресторан, дождь уже прекратился, и наступил приятный теплый вечер. *** Твоя рука в моей руке. Ты так близко. Я так счастлив. Я целую твою прохладную ладошку, отпускаю тебя и медленно раздеваюсь. Когда вся моя одежда оказывается на полу, я забираюсь на кровать, поджав под себя ноги, и начинаю раздевать тебя. Аккуратно снимаю пиджак и откидываю его в сторону. Расстегиваю маленькие пуговицы, с наслаждением наблюдая за постепенно открывающейся бледной кожей. Рубашка летит за пиджаком и повисает на самом краю кровати. Снимаю и отбрасываю брюки, сгибаю твои ноги и избавляю тебя от нижнего белья. Распластав тебя на кровати, исследую руками твое стройное тело. Когда мои пальцы коснулись каждого миллиметра твоей кожи, я придавливаю тебя собой к кровати и целую, проникая языком в рот, касаясь чуть неровного ряда зубов, щек, неба. Поцелуй надолго увлекает меня, я постанываю от наслаждения и прикрываю глаза. Поглаживаю твои плечи, грудь, впалый живот. Чуть сжимаю твои бедра и трусь о твое желанное тело. А ты еще ни с кем не трахался, мой мальчик. Осознание того, что я у тебя первый, радует. А неожиданное предположение того, что мы, скорее всего, последние друг у друга, прошибает меня не хуже электрического заряда. Я почти срываюсь, но я не хочу, чтобы все прошло слишком быстро, поэтому заставляю себя притормозить. Движения медленные и плавные, но когда я проникаю до упора, не сдерживаюсь. Опаляю горячим дыханием твою шею, крепко сжимая пальцы на твоих плечах. Быстрые, суетливые, хаотичные движения, заставляющие прикрыть глаза и дышать так неровно, сбивчиво, что очень скоро я ощущаю головокружение из-за нехватки кислорода. Я останавливаюсь, приподнимаюсь, опираясь на локти, снова смотрю на твое прекрасное личико, на волосы, разметавшиеся по подушке, и снова целую тебя. Нежно, неторопливо, неглубоко. Мне нравятся твои тонкие, почти белые губы, я очерчиваю языком их контур, мне нравится их вкус - сладкие, чуть горьковатые. Начинаю двигать бедрами и чувствую тебя изнутри. Осторожно. Не спеша. Приятно. Не хочется отрываться от твоих губ, но желание расцеловать всего тебя становится сильнее. Целую и чуть прикусываю подбородок, и уголки моих губ непроизвольно дергаются вверх. Выцеловываю причудливые узоры на твоих щеках, спускаюсь влажными поцелуями к уху, неосознанно резче толкаюсь в твое податливое тело и шумно выдыхаю, щекой прижимаясь к твоей щеке. Я крепко обнимаю тебя, стараясь быть ближе, чем это возможно. Твоя расслабленность нравится мне и заставляет быть осторожным. Я двигаюсь внутри тебя еще медленнее, все мутнеет и расплывается перед глазами. Становится невыносимо жарко, слишком больно и очень тихо. Я вдыхаю полной грудью, так резко, так глубоко и так много воздуха, что все вокруг меркнет. Перед тем, как провалиться в темноту, я успеваю почувствовать истинное блаженство. Когда сознание возвращается, я открываю глаза и сначала не вижу ничего. Я даже сомневаюсь в том, что я действительно очнулся. Постепенно глаза привыкают к темноте, и я вижу твои очертания подо мной. Я счастливо улыбаюсь, встаю с кровати, поднимаю тонкую простынь, соскользнувшую на пол, и заворачиваюсь в нее. Наклоняюсь над кроватью и осторожно беру тебя на руки. Путаюсь пальцами в светлых мягких волосах. Я подхожу к окну во всю стену, медленно сажусь на пол, аккуратно устраивая обнаженного тебя у себя на коленях. - Смотри, какие яркие огни. Они веселые, они привлекательные, но не более. Они мне не нравятся, потому что из-за них небо абсолютно черное, из-за них не видно ни одной звезды. А звезды... Они красивые, малыш, - я поворачиваю твое лицо к себе и целую закрытые глаза, задевая губами ресницы. Я обнимаю тебя, твоя голова склоняется на мое плечо. Глажу твою спину, пересчитывая чуть выпирающие позвонки. Чудо мое, видишь, я не бросил тебя. Всю ночь мы с тобой молчим, глядя на неспящий мегаполис. И нам хорошо. Приближается рассвет, я прижимаю тебя к себе и встаю. Тело затекло и не слушается меня, я быстрее кладу тебя на кровать, чтобы случайно не уронить, и иду в душ. Я согреваюсь под теплыми струями воды и прихожу в себя после бессонной ночи. Вернувшись в комнату, я одеваюсь, разглядывая твое прелестное тело. Надев темные джинсы и светлую футболку, я босиком иду на кухню и завариваю кофе. Обычный крепкий кофе, который я пил почти каждое утро, кажется мне особенным, не таким, как всегда. Чуть крепче? Чуть слаще? Не знаю. Поставив пустую чашку на стол, я иду в коридор, достаю из кармана куртки пачку сигарет и убираю ее в карман джинсов. Надеваю ботинки и возвращаюсь в спальню. Не могу сдержать улыбки, глядя на тебя. Подхожу к кровати, расправляю мятую простынь и заворачиваю тебя в нее. Я почти невесомо целую твои губы и прикрываю тканью лицо. Выношу тебя на руках из квартиры и, попытавшись закрыть дверь на ключ, роняю связку на пол. Секунду смотрю на блестящий металл у моих ног и иду к лифту. Пусть кто-нибудь найдет мои ключи. Пусть зайдут в квартиру. Пусть хоть вынесут все, оставив лишь голые стены. Мне все равно. Спустившись в гараж, я сажаю тебя на переднее сиденье машины и пристегиваю ремень безопасности. Хочу, чтобы ты ехал рядом со мной, хочу видеть тебя боковым зрением. Весь путь занимает не более получаса. Останавливаю машину у обочины, снова подхватываю тебя на руки и несу к домику. Я толкаю дверь ногой, и она со скрипом открывается. Видимо, не запер в прошлый раз. А может кто-то взломал замок. Плевать. Главное, я вижу свою лодку в центре комнаты. Это единственная ценная и нужная мне вещь. Я отношу тебя ближе к воде, укладываю на песок и возвращаюсь за лодкой. Легкий ветерок с воды треплет тонкую ткань, в которую ты облачен. Притащив лодку, я сажусь рядом с тобой, достаю сигареты и зажигалку, так кстати завалявшуюся в заднем кармане джинсов. Прикуриваю, и меня пробирает смех, отчего я хрипло кашляю. Это же та самая зажигалка, которую я искал тогда в кафе. Та самая зажигалка, благодаря отсутствию которой я увидел тебя. Океан спокоен. Лишь редкие порывы ветра касаются водной глади и колеблют отражение светлеющего неба. Рассвет. Затягиваюсь последний раз, задерживаю дым во рту, тушу сигарету в песке и выдыхаю сероватое облачко. Не люблю сигареты. Подталкиваю лодку к воде, осторожно кладу тебя на дно, отталкиваю судно от берега, запрыгивая в него. Включаю мотор, и лодка плавно скользит по воде навстречу первым лучам солнца. Движение хорошо заметно, если оглянуться назад - четкие очертание берега постепенно размываются, становясь лишь темной полосой вдали. А если смотреть, прищурившись, вперед, на восходящее солнце, то можно подумать, что лодка не движется вовсе. Я глушу мотор, когда мне надоедает ветер в лицо. Дождавшись полной остановки лодки, я разворачиваю простынь и беру тебя на руки. Счастье мое, ты моя самая лучшая капелька. Я обнимаю тебя и вдыхаю приятный запах твоей кожи. Прикрываю глаза и целую тебя. Целую лоб, виски, острый нос, скулы, подбородок и твои мягкие тонкие губы. Я зарываюсь пальцами в твои волосы и отклоняю твою голову назад, открывая шею для поцелуев. Целую безостановочно, безудержно, почти не дыша. Отрываюсь от тебя на несколько секунд, смотрю в твои закрытые глаза и касаюсь губами твоих губ. Проникаю языком в твой рот, настолько глубоко, насколько это возможно, и чувствую, как слезы текут по моим щекам. Я цепляюсь за тебя, боясь упасть. Боюсь провалиться, хватаюсь за твое тонкое тело, продолжая целовать, несдержанно, яростно, исступленно. Всем телом тянусь к тебе, мой мальчик, и падаю с тобой на дно лодки. При падении наш поцелуй разрывается, и я вынужденно делаю вдох. Переворачиваюсь на спину, укладывая тебя на себя, и вновь целую тебя, и между поцелуями шепчу: - Я не отпущу тебя. Я не смогу тебя отпустить. Кислород вновь заканчивается, у меня кружится голова, я теряю ориентацию в пространстве, а слезы все текут по моим щекам. Солнце, поднимаясь над океаном, ласкает нас своими лучами, обнимает нас своим теплом. Я заставляю себя сделать вдох, продолжая прижимать к груди мою капельку. Когда мир вокруг перестает кружиться и принимает более четкие очертания, я встаю на колени на дно лодки, крепко обнимаю светлого мальчика, прислоняюсь к одному борту лодки, отчего судно ощутимо накреняется. Поймав это движение, я сильнее раскачиваю лодку, наконец, не удерживаю равновесия, и мы падаем в океан. Приглушенный всплеск, и мы уже под водой, обжигающей нас своим холодом. Это так странно. Нет воздуха и нет звуков. И такие медленные движения наших тел, опускающихся вниз. Непроизвольно задержав дыхание, я все еще в сознании. Крепко держу тебя и выполняю последнее желание. Поцелуй. Нежный и соленый. Он длится секунды, которые кажутся мне вечностью. А потом потоки воды врываются в легкие, причиняя боль, на которую я почти не обращаю внимания. Я пытаюсь не выпустить тебя из моих слабеющих рук. Последним моим осознанным действием становится моя попытка сказать тебе кое-что очень важное. Надеюсь, ты чувствуешь, как я, касаясь губами твоей щеки, говорю одну простую фразу. Простую и глупую. Люблю тебя, моя капелька.