Осенняя история

Дождь лил третий день. Шагнув за порог кафе, Майлз машинально прикрыл полой пиджака бумажный стаканчик с кофе. Ничего, ему всего лишь завернуть за угол – короткий проход между домами выходил как раз к служебной стоянке и заднему входу в участок. Правда, сейчас привычный путь наполовину перегораживала гора тыкв. Блестела мокрыми боками, напоминая: до Хэллоуина осталось чуть больше недели. За оранжевой кучей вяло трепыхался полосатый полог над уличной палаткой с овощами. Там же – черное пятно на оранжевом фоне было очень приметным – мелькали широкие поля и высокая тулья шляпы Марка, местного уличного музыканта. Из-под шляпы десятком крысиных хвостов торчали седые длинные космы, слипшиеся от воды. Удачно увернувшись от скатившихся прямо под ноги пары тыкв, Майлз нырнул в полумрак переулка. Сзади донеслись визгливые вопли на ломаном английском: то ли обвиняли в порче товара, то ли, наоборот, предлагали забрать эти тыквы с собой. Когда солнце светит, это для старых костей куда полезнее дождя, – размышлял Майлз, перекатывая в ладонях чашку с кофе и глядя из кафе на перекресток. Тыквы по-прежнему высились горой футуристических ядер. Зато Марка они выгнали с привычного места у входа в переулок на другую сторону дороги. Оранжевая гора – на одной стороне, и черная фигура с гитарой, похожая на старую облезлую ворону, - на другой. А на свободном пятачке посередине улицы – стихийный рынок с лотками и навесами. Сколько Марк тут побирается? Лет пять уж точно… Пару монет ему каждый из участка кидал, и не раз – на удачную ночь в патруле или еще что… – …проверьте контакты, он наверняка общался с кем-то, кроме семьи… А проводить совещания в кафе, пока Манселл с Кентом и Райли ходят по квартирам – тоже неплохая идея… Куплю тыкву – а лучше две – и позову вырезать, – решил Майлз, глядя, как Чандлер машинально выстраивает в ряд салфетки и сахарницу. Скатерть на столике была в шахматную клетку, и колебания Чандлера, куда ставить сахарницу – на светлую или на темную клетку, были заметны невооруженным глазом. – И перчатки хирургические выдам… – вздохнул про себя Рэй. Визг тормозов и глухой удар прозвучали одновременно. Девушке на асфальте помочь можно было разве что опознанием. Попытавшийся было сбежать водитель рыдал рядом. Его уже начинали потихоньку бить. Майлз глянул и решил не вмешиваться. Зато вмешался Чандлер. Закон и порядок. В том, что закону и порядку иногда вполне неплохо помочь самосудом, Рэй убеждать босса даже не пытался. Идеалы и идолы нужны всюду. Осталось только вдохнуть и отловить не успевших разбежаться свидетелей. Свидетели, как всегда, радовали. Незнанием английского, чаще всего. – Что вы видели? – Он вывернул! Бых! Ах! Она лежит! Он убегать! – Содержательно, – пробормотал под нос Майлз и зашел с другой стороны. – Кто был последним, с кем она разговаривала? Давай, шевели мозгами. Мужик почесал сначала затылок, потом поскреб где-то под свисающим пузом, потом снова затылок. – Она идти. Остановиться. У меня апелисин не купить. А ему, – мужик ткнул в сторону, – денег бросить. Зачем? Майлз оглянулся – Марк уже свалил со всем своим скарбом. На мостовой одиноко стоял лишь бумажный стаканчик с чаем. Но и тот буквально через минуту был сбит чей-то ногой. Через неделю выпить свой чай спокойно снова не удалось; не успели они с Чандлером выйти из участка, как на них налетел какой-то взъерошенный пацан. – Там! Это!!! – Никаких внятных указаний, кроме направления, больше добиться не удалось. Небольшая кучка людей вокруг рухнувших строительных лесов расступилась при их приближении. В лучах мягкого октябрьского солнца колыхалась не успевшая осесть пыль. Все как всегда: смотрите, принимайте на себя ответственность. А мы ни при чем, мы просто шли мимо. Мужчина, белый, сорока – сорока пяти лет, рост – шесть футов два дюйма: Майлз методично заполнял про себя графы протокола. Подскочивший Манселл протиснулся между рухнувших стальных опор и ощетинившихся копьями щепок изломанных досок и вытащил из кармана погибшего бумажник. Отлично, не возникнет проблем с установлением личности. Со свидетелями в этот раз повезло чуть больше; по крайней мере, английский знали все. Майлз даже начал надеяться, что может получиться уйти пораньше, как планировал. Тем более что показания были как под копирку: шел, никого не трогал, потом рухнули леса. - …Агась! – Продавец сувениров на каждый вопрос Кента еще и головой мотал на манер пони в парке: ну да, погибший шел, потом притормозил около Марка, приличный такой мужик, нахрена ему Марк со своим бренчанием? Так вот, тот мужик остановился, а Марк ему что-то сказал. Мужик еще и переспросил, кажется… И пошел дальше. А потом на него рухнули леса. – Эй, парни, а мне же лоток доской разбило! Это же мне к кому теперь?! Ущерб же! Оставив Кента отбиваться от торговца, Майлз решил заканчивать с опросом свидетелей. Марк на этот раз черной неряшливой грудой сидел как раз за кучей досок. Ни рухнувшая буквально в паре метров конструкция, ни вся суета после с места его не согнали. Разве что заставили прислонить к стене гитару, но не снять шляпу или повернуть голову на шум. В выставленной коробке виднелась горсть мелочи – улов за полдня. – Марк, эй! Поговорить надо! Никакой реакции, широкие поля шляпы даже не дрогнули. – Марк! – повысил голос Майлз, чувствуя, как ему становится не по себе. Бросить пару монет в цветастую жестяную коробку из-под печенья всегда было «на удачу», как и услышать, как Марк надтреснуто и негромко напевает что-то из Битлз или Роллингов, а вот заговорить… Почему-то считалась, что не к добру. – Марк! – не выдержав, Майлз тряхнул неподвижную фигуру за плечо. От толчка шляпа слетела – Майлз уставился в седой затылок с просвечивающей через редкий волос изжелта-бледной кожей. Плечо тоже было как каменное. Предчувствуя недоброе, Майлз присел на корточки, чтобы взглянуть старику в лицо. – На момент обнаружения был мертв уже более суток, – доктор Ллевеллин была совершенно категорична. На столе после вскрытия Марк выглядеть лучше не стал. В последнее время, глядя на такие тела, Майлз ловил себя на мысли: «У меня есть семья, и так я не умру». – За сутки никто не заметил, что на улице сидит труп? – со вздохом поинтересовался у него из-за плеча Чандлер. – Осень, холодно, – доктор, как всегда, была безмятежна. – Причина смерти? – Переохлаждение. В крови также обнаружены следы алкоголя. – С бездомными с наступлением холодов это происходит часто, босс, – пояснил Майлз. – И морозов никаких не надо. – Спасибо, доктор, – вздохнул еще раз Чандлер. Замерзший бомж – это не расчлененный труп в реке, и уж точно не братья Крей. Но личность установить надо. Хотя бы попытаться. И, положа руку на сердце, Майлз предпочитал криминальным авторитетам мертвых бомжей: с этими как-то спокойнее. А может, он попросту стареет. Тыквы Майлз купил на следующий день. Три штуки. Вот только излишне старательный Кент притащил их прямо в отдел. И первым, кого увидел Майлз, открыв дверь, был Манселл; с видом художника, создающего шедевр, тот восседал напротив водруженной на стол тыквы. Видимо, ждал прилива вдохновения. Что ж, вдохновению отчет по текущим делам совсем не повредит. – Манселл, что с нашим бомжом? – Ничего. Никто не знает ни фамилии, ни где тот жил, ни родственников. Документов тоже никаких. Отпечатки пальцев в нашей базе отсутствуют. Так что, скорее всего, через месяц-два отправится в общую могилу. – Манселл цапнул маркер и решительно изобразил по центру тыквы кривоватый кружок. – А интересно… – протянула Райли, проглядывая бумаги. – Свидетели говорят, что с теми двумя жертвами несчастных случаев именно он последним разговаривал. – Ага, ты свидетелям верь больше, – Манселл нарисовал на тыкве один круг, а потом квадрат. – Кент, вот что там тебе этот лоточник нес? – Что Марк с тем мужиком, которого лесами задавило, говорил, – отозвался Кент, наблюдая за художественными потугами Манселла. – А наш доктор говорит, что он уже сутки как мертвый уже был. Марк, а не тот, кого задавили. – Вот-вот! – Манселл воздел к потолку маркер, похоже, окончательно войдя в роль сумасшедшего художника. – Помню, в детстве мать меня пугала баньши. Чтобы я домой раньше возвращался, – все так же задумчиво вставил Кент. – Манселл, а чего у тебя уже четыре глаза на тыкве? – Ага, как услышишь пение – умрешь. А баньши этот – вестник смерти. И не четыре вовсе, а два. Я так тренируюсь! – Теперь к маркеру добавилась еще и салфетка, которой Манселл оттирал тыкву от своих художеств. – Кстати, Райли, мне, когда я пришел, говорили, что мол… Марка не трожь, сидит он и пусть сидит. Но если он тебе сам споет или заговорит, то все планы насмарку. Так-то вот! – Он торжествующе пририсовал к щербатой ухмылке на тыкве еще пару клыков. Новых глаз пока не возникало. – Баньши – она женщина, обалдуи. Чего вы тут вдвоем несете? – Это им работы не хватает, вот и развлекаются, – Майлз решил, что пора вмешаться. – Ладно, давайте все по домам. Манселл, да отстань ты от этой тыквы! Только когда за Райли захлопнулась дверь, Майлз сообразил, что перед тем как выгонять этих шалопаев по домам, надо было сначала заставить их снести две тыквы ему в машину. А одна пусть остается – на поругание Манселлу и, скорее всего, Райли. – Майлз, вам помочь? – вышедший из кабинета Чандлер поморщился при виде тыквы на столе Манселла, но больше ничего не сказал. – Если вам не сложно, босс. Тут еще две, – не стал отказываться от помощи Майлз. Словно крыса на шум, на лестнице из подвала почти тут же возник и Бакан. – О, вот и наш книжник. Донесете тыкву? Вам полезно поднимать что-то чуть тяжелее ваших папок, – попытался заставить поработать еще и Бакана Майлз. – Мое дело – дедукция и познание! – тут же задрал пухлый подбородок рипперолог. – Скажите уж честно, что боитесь не донести. Силенок не хватит. – Эд, Майлз… – Чандлер, как всегда, взял на себя роль миротворца. Звонок телефона Майлза заставил замолчать всех. Ллевеллин. Что ей сейчас надо? Машинально Майлз включил «громкую связь». – Сержант, простите, что беспокою, но я надеялась, что вы еще не ушли. А инспектор Чандлер почему-то не отвечает, – Майлз покосился на Чандлера, но тот лишь недоуменно развел руками. – Труп вашего бродяги исчез. – То есть как – исчез? – А вот совсем исчез. Тела нет, документов на него тоже. Я все посмотрела несколько раз. – Ну не мог же он раствориться в воздухе? – поинтересовался Майлз, прикидывая: идти в морг прямо сейчас или заглянуть утром? – Судя по тому, что я сейчас смотрю на пустую ячейку – мог. – Нам подойти? – задал он вопрос прямо, гоня мысль о домашнем ужине. – Подождите еще минут двадцать, я на всякий случай еще раз проверю все документы… Майлз вздохнул и присел на ближайший стул, Чандлер поступил так же. – Это он? – Бакан ткнул в фотографию, сиротливо прикрепленную на край доски. Потом наклонился ближе к снимку и разве что не обнюхал. Чандлер молча кивнул. – Я слышал, вы говорили про баньши, – загадочно заметил Бакан, вернувшись обратно, и опираясь, как на трибуну, на тыкву на столе Манселла. – Предположим, не мы конкретно, – хмыкнул Майлз. – А вы подслушиваете из своей норы в подвале? – Я всего лишь поднимался по лестнице, – тут же надулся Бакан, уязвленный таким предположением. – Но вы не забывайте, что перед Хэллоуином силы зла выходят на свободу! Бакану определенно хотелось поговорить. Вернее, вещать. – Ага, «сказки дядюшки Эда», передача для самых маленьких, – фыркнул Майлз, вытягивая ноги и поудобнее устраиваясь на стуле. Хотя в полумраке пустого отдела он бы и от сказки не отказался – все не так скучно. – О чем ты хотел рассказать, Эд? – заинтересовался Чандлер. Инспектору, похоже, тоже было скучно. – Вы знаете, что такое нежить? – вопрос был исключительно риторический. И тут же, не дожидаясь ответа, Бакан процитировал: – «Когда сатанинское воинство расплодилось на небесах так, что терпеть его было уже невмоготу, архангел Михаил низверг его на землю. Где кому пришлось упасть – тот там и обосновался. Так появилась на земле нежить – существа, имеющие человеческий облик, но без плоти и души». – Это вы про нашего Марка? – лениво кивнул в сторону фотографии Майлз. – Так я вас разочарую. Насчет души уж не знаю. Но плоть там определенно была. Мы с инспектором видели. – Не перебивайте меня, – запротестовал Бакан. – Я не закончил. Майлз всем видом изобразил, что он – само внимание. – Так вот, мы начали с баньши и ее криков и плача, предвещающих смерть. Баньши, как полагают, не имеет прямых аналогов в верованиях других народов. И еще: баньши – это всегда женский образ. Однако в бретонском фольклоре есть нечто схожее: вестник смерти. Анку. Бакан, все еще опираясь локтями о тыкву, сделал драматическую паузу. Сейчас он как никогда был похож на суслика, выглядывающего из норы. – Является же Анку в облике высокого изможденного человека с длинными белыми волосами и пустыми глазницами… Майлз и Чандлер машинально покосились на фотографию на доске. – …одет же он в черный плащ и черную широкополую шляпу. И едет он в похоронной повозке, где вместо лошадей – их скелеты. А иногда обходится и одной белой тощей кобылой. Анку – бывший человек. И часто его принимают за человека. Переведя дух, Бакан продолжил еще более зловещим тоном, явно цитируя еще какую-то легенду: – Слышал я, как люди говорили, что Анку был первым сыном Адама и Евы. Бог его повелел ему в наказание за грех убивать до самого конца света всех людей, своих братьев, которые родятся на этой земле. А перед тем, как нанести удар, он дает людям добрые советы, ведь ему очень хочется, чтобы все мы попали в рай… Эд умолк. В корзине для бумаг, кажется, кто-то шевелился. И еще надо бы включить свет… Надо же было придумать – сидеть в темноте и слушать сказки! Все взрослые же люди! – Так что, джентльмены, смотрите, с кем вы заговариваете. Кто знает, из-под какой шляпы к вам обратится сама Смерть? С шумом отодвинув стул, Майлз поднялся и раздраженно треснул по выключателю. В успокаивающем свете типовых светильников стало видно, как Бакан щурится от удовольствия. В коридоре гремела ведром уборщица. А фотография на доске… это всего лишь фотография. Звонок от Ллевеллин раздался как никогда кстати. Во всяком случае, за телефон Майлз схватился чуть ли не с большим пылом, чем при звонке Джуди. В голосе врача звучало искреннее сожаление: – Простите, сержант. Я ошиблась. Вчера была не моя смена, а вечером поступило еще несколько тел. Поэтому ваш покойный был отправлен в другой морг. Я все же нашла все бумаги о перевозке и передаче, завтра пришлю вам копии. Еще раз простите, что задержала в конце рабочего дня. И передайте мои извинения инспектору Чандлеру. – Слышали? И никакой чертовщины! – нажав отбой, Майлз торжествующе глянул на Чандлера и Бакана. Первый выглядел спокойным. Второй – откровенно раздосадованным. Тыквы до машины дотащил все-таки Чандлер. – Может, присоединитесь завтра к нам с мальчиками? Поможете мне с ними, – кивнул Майлз на тыквы в багажнике. – Хэллоуин все же. – Спасибо за приглашение, Майлз… – Чандлер выглядел несколько растерянно, словно не знал, как ему реагировать. – И знаете, я с удовольствием к вам присоединюсь. – Буду ждать, босс. Джип Чандлера моргнул габаритными фонарями и растворился в темноте, свернув за угол. На стоянке было темно и тихо. «Как на кладбище», – подумалось неожиданно. Майлз глубоко вдохнул сырой осенний воздух и распахнул переднюю дверь машины. Ему пора домой, Джуди и парни с Мартой уже заждались. Движение в темноте проулка было почти незаметным – черное на черном. Майлз тряхнул головой и шагнул вбок, вглядываясь во мрак. Высокий силуэт в широкополой шляпе. Уходящий к перекрестку Не может быть… Майлз рванул вперед. Забор внезапно ударил по рукам. Дьявол! Пока он добежит до выхода со стоянки, тот уйдет! Свет уличного фонаря на мгновение выхватил из мрака светлые длинные волосы, свисающие из-под шляпы, и торчащий над плечом футляр гитары. А потом человек обернулся. Бледное пятно лица – слишком далеко и темно, чтобы точно разглядеть черты. Но не настолько далеко, чтобы не услышать, если что-то громко сказать. Майлз застыл, мертвой хваткой вцепившись в прутья ограды. Человек в переулке смотрел на него. И молчал. А потом развернулся и словно растворился в темноте. В висках билось «цок-цок-цок»… то ли цокот копыт и дребезжание тележки, то ли эхо шагов. Дрожащей рукой Майлз вытащил телефон из кармана. Посмотрел. И положил обратно. Ему сказали – тело перевезено в другой морг. Оно там. Все нужные бумаги он увидит завтра… Черт, да он своими глазами видел тело после вскрытия! С выпотрошенным животом не ходят по улицам! Хватит. И к дьяволу Бакана с его сказочками! Вдох-выдох. Из здания участка позади него констебли тащили орущего пьяницу. Все как всегда. Привычно. Только его машина стоит посреди стоянки с дверьми нараспашку. Доктор Ллевеллин прислала документы рано утром. Майлз вытянул из тонкой папки официальный бланк с номером морга: всего один звонок – и ему скажут, на месте ли тело. Долго смотрел на листок, потом сложил бумагу вдвое, еще раз – и аккуратно порвал. Он ни о чем не спросил вчера, и ему ничего не ответили. Значит, на тот свет пока рановато. А то, что в ушах до сих пор стоит мерный цокот копыт – это мелочи. Пройдет.