Хижина у Новака

Сэм с вершины небольшого холма смотрел, как солнце клонилось к закату. Скоро вечер начнет укрывать своей тенью места, где в последнее время стали замечать непонятных рейдеров. Часть из них была одета в полицейскую форму, другие же не оставляли сомнений в том, что являются беглыми заключенными. Но и у тех и других всегда с собой было много взрывчатки. Многим людям было ясно, что в тюрьме произошел бунт, однако встречавшиеся солдаты НКР опровергали подобные слухи, заявляя, что ситуация под контролем, а сбежавшие уже снова отрабатывают еду, которую им любезно предоставляет Республика. Но все это где-то за холмами, в отличие от браминов, которых надо было загнать до темноты. Сэм, поправив на плече свою варминт-винтовку, начал отгонять свое стадо домой. Хотя стадом это можно назвать с натяжкой – всего пара голов. Это если судить по довоенным меркам. По факту то конечно четыре. Но винтовку Сэм носил не для защиты от рейдеров в полицейской форме. Они в этом месте были лишь отголосками слухов. А вот гули были реальней. Один раз Сэму даже показалось, что он вроде бы видел свечение одного из них. Но все обошлось. Тем не менее, с винтовкой было надежней. Парню вообще не нравилось место, где он жил. Их с отцом одинокий дом стоял к западу от Новака, но его старик ни за что не хотел переезжать в поселение, хоть это было безопасней. Совсем рядом были какие-то развалины, кишащие гулями, да и сам Новак был настороже, следя за рейдерами, иногда появляющимися на дорогах. Да и вообще, в последнее время было не спокойно. Поговаривали о возвращении Легиона и о том, что люди видели его разведчиков. Но к югу был пост рейнджеров и никого из местных Легион не тревожил. Сама же НКР не вмешивалась в дела жителей. Отец Сэма как-то проговорился о том, что считает, будто бы скоро Медведь объявит свои права на эти земли, вместе с Новаком, и дом на перекрестке может оказаться в центре торгового поселения. Других мотивов оставаться вдвоем в этой глуши, Сэм увидеть не мог, а с отцом общаться было все труднее. После гибели матери, его отец, будучи и раньше не самым образцовым, начал очень часто выпивать, а иногда, по его поведению, можно было заметить, что он не гнушался пробовать винт. Они почти не разговаривали, так как старик уходил рано утром, по его словам в Новак, а возвращался к вечеру, уже изрядно выпивший, и приносил с собой макароны, чипсы или кукурузу. Один раз он принес даже немного собачатины. Но ни разу он не возвращался без бутылки с мутноватой жидкостью, пахнущей самым дешевым спиртом, которую отец называл виски. Так и жили, но, несмотря на это, отец не собирался забивать браминов, и после пары оплеух, Сэм навсегда закрыл эту тему. Брамины, винтовка и охотничий нож – это все, что у них было. Парень в своей жизни видел только пастбище, пьяного отца, да бутылки, по которым Сэм стрелял, когда старик изредка приносил немного патронов. Сам отец настаивал на этих тренировках, а Сэм был рад этому единственному развлечению. Загнав животных в сарай и, удостоверившись, что у них есть вода, Сэм вошел в дом, повесил над кроватью винтовку, зажег свечу и прилег. Вскоре, в вечерней тишине послышались шаги. Нетвердым шагом вошел отец, держа в одной руке бутылку со своим любимым пойлом. Встав в дверях, он с удивлением вглядывался в полумрак комнаты, будто не узнавая ее и не понимая, где он очутился. Сэм никогда не видел его таким и немного насторожился, хотя картина в целом была привычной. Наконец, старика будто озарило, и он, не раздеваясь и даже не снимая свою сумку, шатаясь и почти падая, пошел к своей кровати. Дойдя до цели, он рухнул на нее, словно в воду и так и застыл, в неестественной позе. Сэм хотел было положить его по-человечески, однако решив, что отец сам виноват, остался лежать. К тому же он сильно устал за день, да и эти попойки ему уже изрядно надоели. Остаток ночи прошел спокойно. Яркий свет солнца сквозь закрытое окно разбудил парня. Отец уже должен был уйти на работу, а Сэма ждали брамины. Обычное утро, однако, казалось, что что-то было не так. Сэм встал, и с удивлением заметил, что отец никуда не пошел, а все также лежал, в той же позе, не двигаясь. Подойдя к нему, чтобы разбудить, Сэм заметил, что старик не дышит. Пощупав пульс, как учила его мать, парень понял, что отец мертв. Сэм застыл в растерянности. Он не знал, что ему делать. И не знал причину, от которой скончался старик. Хотя, с таким образом жизни, причиной могло быть что угодно. Теперь это уде не важно. Сэм не видел, как умирают люди, но всегда представлял, что другие при этом плачут и не находят себя от горя. Он же, ощущал лишь пустоту, будто ничего и не произошло. Сэм перевернул тело и начал снимать сумку. Открыв ее, он нашел макароны и пару початков кукурузы. Бутылка с коричневатой жидкостью так и валялась на кровати. Увидев еду, парень вспомнил, что со вчерашнего дня ничего не ел и решил для начала съесть кукурузу, а уже потом обдумать дальнейшие действия. До него постепенно начинала доходить мысль, что он остался совсем один и теперь сам отвечает за собственную жизнь. Осознание этого напугало его, однако к этому чувству примешивалась какая-то, непонятная в этот момент, радость. Через три часа Сэм сидел у свежей могилы. Он слышал, что до войны было принято ставить на могилах кресты, но значение этого обычая он не понимал, поэтому решил обойтись без подобной традиции. Отрыв бутылку, он попробовал отпить из нее, но сделав пару глотков, поперхнулся. До этого он никогда не пробовал алкоголь, и сейчас так и не понял, в чем прелесть подобных напитков. Однако, непонятное тепло начало разливаться по его телу, и через пару минут его охватил подъем сил и настроение улучшилось. Он осторожно отпил еще несколько глотков и ему даже начало нравится. Через час, бутылка была почти пустая. В тот день он не выводил животных на пастбище. Виски ударили в голову, и он начал бродить вокруг дома. Затем, почувствовав усталость, он очень сильно захотел спать, но когда лег на кровать уснул не сразу, разглядывая потолок с новыми ощущениями. Наконец он уснул. Проснувшись на следующий день, он ощутил головную боль и выругался сам на себя, вспомнив, что вчера забыл закрыть дверь. Но не смотря на боль, на его лице появилась улыбка – он наконец понял, что началась новая жизнь.