Sinful Paradise

Мужчина в начищенных лакированных туфлях спускается на кухню с потухшими свечами в канделябре, и лишь луна, забрасывающая свои едва заметные блики сквозь призму стекла винтажного окна, отражается в его малиновых глазах с узким притягательным кошачьим зрачком. Спокойно, тихо, тянется едва сладковатый запах влаги. Только что прекратил барабанить дождь. Луна скрылась за высокими деревьями, а взгляд дворецкого метнулся в сторону, на неизвестный шорох. Послышались шаги со стороны погреба. Стук широких низких каблуков старых потрепанных военных сапог. И тлеющая сигарета в зубах. Тяжело было не заметить долгие взгляды, легкое стеснение, обращенное поваром в сторону идеального мужчины. Да, Себастьян был идеальным. Идеален во всем: прекрасно готовил, убирал, ухаживал за садом, потакал прихотям господина, раздевался, подавался поцелуям. У него было идеальное лицо, мягкие волосы и достойная восхищений фигура аполлона с бледной мягкой кожей. Идеально. Себастьян привык к неожиданным объятиям со спины, к запаху сигаретного дыма из приоткрытых губ блондина, к его странной одержимостью им. Сексуальной одержимостью. Однако вместо полного расставления приоритетов он предпочел пустить все на самотек. Прекрасное убийство времени. Демону, который погряз в рутине человеческих дел иногда стоит снимать стресс. На шероховатой поверхности ладоней – старые шрамы военного времени. Прекрасный контраст температур снова заставляет повара шумно и судорожно вдохнуть чуть пряный запах чернильных как смоль волос, вжимаясь бедрами в натянутую ткань фрака. Дворецкий лишь молча снимает свечи с канделябра, прекрасно ориентируясь в темноте, и начинает полировать подсвечник, быстро счищая застывшие капли воска. Он прекрасно чувствует, даже через три слоя одежды, натянутые брюки ниже живота, упирающиеся бедра в ягодицы и сбивчивое дыхание. Ощущает скольжение больших, широких и горячих ладоней под фраком, которые пытаются забраться под рубашку. Но Себастьяну хочется помучить иногда такого несносного Барда. И поиграть заодно. Убить время… В такие моменты мужчина делает свое человеческое тело более чувствительным – помогает ускорить момент расслабления и снятия напряжения. Да, даже демонам это нужно. Руки грубо задирают рубашку, оттягивая пояс брюк, проникая кончиками пальцев под плотную ткань, чувствуя холод бархатной кожи. Металлический подсвечник чуть дрогнул в руке, и демон задерживает дыхание, ожидая очередной ход мужчины с запахом сигарет. Он выиграл этот лишний ход. Рука пробирается дальше, оглаживая грубо и немного дерзко – в военной манере не было места нежности. Очередной поцелуй в шею. - Не оставляй отметин, - приказной тон. Себастьяну ничего не стоило их убрать, однако он предпочитал просить и ожидать выполнения. А утром все же убирал парочку красных засосов с шеи. Ведь он просто дьявольски хороший дворецкий. Бард застывает в миллиметре от кожи, обдавая обжигающим дыханием, чуть покачиваясь вперед и назад, имитируя скольжение члена по ягодицам. Как дикая собака. Себастьян терпеть не может собак. Кожа чувствительна настолько, что даже свои брюки теперь жмут. И это не от руки, оттягивающей черную костюмную ткань. А мужчина усмехается, с некой озабоченностью и странным вожделением рассматривая идеальную форму ушей, тут же пробуя кожу на вкус, посасывая и оттягивая мочку до боли. Черные ногти дворецкого до громкого хруста впиваются в столешницу, пока об ее же край, потакая движениям сзади, свой возбужденный член нещадно трется, создавая непередаваемые волны накатывающего возбуждения, хотя, куда уж больше? Выжидает. Просит разрешения. Себастьян тихо отрывисто дышит, подаваясь вперед, укладывая стиснутую одеждой грудь на шатающийся стол, призывно расставляя ноги. Чуть шире. Достаточно для того, чтобы он увидел. Шорох одежды, спускающейся с бедер, казалось, был слышен на всю округу. Фрак был отправлен на тумбу, жилет расстегнут и задран вместе с рубашкой. Задержавшиеся на коленях штаны глухо спустились к щиколоткам, бренча поясом о кафель. Словно дразня, Бард не снимал одежды. И через ткань брюк и поварского халата он терся о голые ягодицы, затылком опущенной головы чувствуя злой возбужденный прожигающий взгляд. Военный привык понимать приказы с первого раза, если они очевидны и отчетливо выражены. Головка резко входит, размазывая по анусу скопившуюся смазку. Склизкие хлюпающие звуки. И сбивчивое дыхание сдерживающегося дворецкого. Болезненно приятно. Обжигающе горячо. Мучительно возбуждающе чувствовать ягодицами горячую кожу паха другого мужчины, пускай и мимолетно, но часто. Дерево скрипит под напором двух тел, разгорячено занимающихся сексом на кухне под покровом темноты притягательной ночи. Движения Барда резкие и быстрые, хлопки раздаются в ушах. Он задерживается перед каждым толчком, закусывая от ощущений губу, позволяя себе такую дерзость, как оттягивать голову идеального мужчины к себе, заставляя выгибаться в спине и неодобрительно фыркать, срываясь при толчках на тихие хриплые стоны. Даже идеальному мужчине непозволительно оставаться спокойным в таких ситуациях. Бард чему-то улыбается, целуя в губы. То, чего Себастьян никогда не поймет. А повару нравилось чувствовать мягкие полные губы, приоткрывающиеся в поцелуе. Дворецкий не понимал. Но отвечал. Иногда даже со всей страстью – смотря на сколько его заведет мужчина, чья щетина приятно и возбуждающе растирала шею. Слишком резкие движения. Слишком глубоко проходит член. В ягодицы упирается пах. Безотрывно. А толчки все яростнее. Себастьян позволяет себе захлебываться в ощущениях, через стиснутые зубы продолжая стонать и сжимать столешницу до хруста дерева, до осыпания щепок, тонущих в лужице стекающей смазки. Чертовски приятное ощущение любимого тела. Его член болезненно ноет, и рука ложится на пах, шершавой ладонью быстро проходясь по нежной коже, оттягивая крайнюю плоть вниз, полностью оголяя крупную блестящую головку с аккуратной дырочкой ровно посередине, которая извергает прозрачную мутную жидкость по каплям – оргазм еще не накрыл никого с головой. Жарко, словно в печке. «Я в раю...» - опрометчиво. Себастьян ухмыляется, слыша громкие стоны мужчины – близится фееричный конец. Играючи сжимает член, сильнее прогибаясь в спине, чувствуя член еще глубже. Захлебывается слюной, кусает плечо до крови и сжимает грудь до хруста ребер, вжимаясь с силой в ягодицы. Содрогается всем телом, извергает белую густую сперму в идеального мужчину, расслабляясь. Медленно и тягуче, так же, как и Себастьян, который смог бы кончить, если бы чуть-чуть мужчина повременил с фееричным концом. Он улыбается. Рука дергается вниз, быстро водя по стволу, сильно давя на головку. Демон задыхается, пряча закусанную губу под темной шевелюрой, пачкая руку мужчины. Опять. Глубокое дыхание. Оба выжаты, физически удовлетворены. Бард лезет с поцелуем, но получает в ответ лишь уставший взгляд. Большего на сегодня он не получит. Он выходит из тела, наспех натягивая мокрые штаны и уходя в свою комнату, закуривая очередную сигарету. Себастьян секунды нежится на сломанном расшатанном столе, восстанавливая все, как было до начала. Пять минут. И он дочищает канделябр, унося его к себе в комнату с недогоревшими свечами. «Я в раю…» Фраза, не дающая покоя дворецкому. В раю? Он хищно улыбается. В раю с демоном? Как интересно и абсурдно звучит. - Well the devil makes us sin… Тихий стук каблуков разнесся по коридору, а свет малиновых глаз исчез за темной дверью, ведущей в комнату дворецкого. Идеального дворецкого.