После

Каждое движение Романа выверено, каждый толчок приносит удовольствие — и ему, и партнеру. Ноги Дина закинуты на мощные плечи Романа, а сам он с закрытыми глазами гладит себя по животу, стараясь не сорваться и не подрочить себе. Голос давно уже сорван, и из приоткрытого рта вырываются сиплые вдохи и протяжные выдохи, когда Дин подается навстречу каждому движению Романа. Его распирает от удовольствия, совершенно уносит от чувства заполненности, от жесткого и правильного ритма. Дин выкручивает себе соски, выгибается, насаживаясь на член сильнее, и видит, видит под веками то, что не должен был увидеть. Когда потухли огни, когда зрители разошлись, а спортсмены разделились по раздевалкам и душевым, Дин зашел в полутемное помещение и увидел их. Сета, распятого на столе. Сета, принимающего Рэнди Ортона так, как никогда не принимал ни Романа, ни Дина. Сета, который почти кричал от удовольствия. Он крутил бедрами, как девка. Дин слышал, как он умолял Рэнди дать ему больше, и Вайпер лишь ухмылялся, двигаясь жестче. Он не давал Сету обхватить свой член, пригвождал телом к столу, яростно работал бедрами. И Сет бил его пятками по ягодицам и пояснице, подгоняя, заставляя ускорить движения, вбиваться сильнее, резче. Дин видел, Дин слышал и пытался заставить себя уйти, но не мог. Взгляд был прикован к этим двоим. И Дина повело от желания оказаться сейчас с Романом, и чтобы так же — по животному грубо, сильно, с криками и стонами. И чтобы Сет рядом, с ядовитой улыбкой и тихой яростью в глазах. Теперь Дин понимал, почему ловил на себе ненавидящие взгляды Ортона. Сета нельзя было любить и ласкать, его надо было драть, как драли Дина — словно шлюху, снятую на углу в гетто. Сет хотел ярости, хотел адреналина, и он его получил. От Рэнди Ортона. Звонкая пощечина приводит Дина в себя. Роман замирает над ним, всматриваясь потемневшими глазами. Взгляд режет не хуже ножа, обнажая все потаенные страхи. — О ком ты думаешь? — Роман склоняется над лицом Дина так, что тот чувствует его дыхание. — Ни о ком, — Дин поводит плечами, как от озноба, и чуть двигает бедрами, давая понять, что готов на продолжение, но Романа такой расклад не устраивает. — Не лги мне, — шепчет он, склоняясь к уху Дина. – Никогда не смей мне лгать. Роман больно кусает за мочку, начиная вновь двигаться еще яростнее и жестче. Он готов пожалеть, что не взял камеру, чтобы заснять их секс. Роман уверен: сейчас все выглядит очень горячо, его член, работающий, как поршень, славно трахает эту задницу. Кончая, Роман вытаскивает член из Дина и дрочит себе, спуская в раскрытый анус, наслаждаясь видом того, как пульсирует дырка, покрытая семенем. — Дай мне кончить, — молит Дин, но Роман смотрит зло, почти с ненавистью. Он вставляет в Дина два пальца, и начинает медленно двигать внутрь, погружаясь полностью, проворачивая, лаская простату, и вновь наружу. — Дай мне, — почти кричит Дин, не смея коснуться себя. — Скажи, о ком ты думал, пока я был в тебе, — шепчет едва слышно Роман и задвигает рукой так резко, как только может, зная, как сильно это нравится Дину. Роман над ним, словно вулкан, готовый в любую минуту взорваться яростью и гневом. Огромный, сильный, влажный после секса, с длинными потяжелевшими волосами. — О ком ты думал? — он обхватывает рукой сочащийся смазкой член Дина, мягко оглаживает большим пальцем головку, двигает кулаком медленно вверх и вниз и продолжает ласкать внутри другой рукой. — Об Ортоне, — выстанывает Дин и почти кричит, когда Роман больно сжимает его член в руке. Туман в голове рассеивается, как только Дин кончает на влажные простыни. Он спускает в собственную руку, потому что Роман уходит в ванную комнату, как только Дин произносит ненавистное имя. Дин поднимается с постели и идет за ним. Ноги не слушаются, тело словно из желе и подкашиваются после жесткого секса и сильного оргазма. — Роман, — Дин стучит в дверь, прежде чем нажать на ручку и войти. Тот стоит, оперевшись руками на раковину. Голова опущена, и волосы падают на лицо. — Парни звали в бар, — Роман резко поворачивается, и ни одной эмоции не видно в его взгляде. — Когда я вернусь, будь добр, свали в свой номер. — Ты все не так понял, — начинает Дин со старой, как сам мир, фразы и касается плеча Романа кончиками пальцев. Роман прижимает его к стене, давит всем телом, сжимая руку на горле. Он всматривается в глаза Дина, словно пытаясь отыскать ответ на свой вопрос, но не находит. Роман смотрит с ненавистью, но эта ненависть направлена не на Дина, и тот это понимает. — Объясни мне. Объясни так, чтобы я тебе поверил, — Роман смотрит все так же зло. Он пышет гневом, под смуглой кожей ходят желваки, сильная шея напряжена, рот некрасиво кривится. — Я видел их. Ортона и Сета, — хрипит Дин и чувствует, как сильнее сжимаются пальцы на его глотке. — Я не могу это забыть, как бы сильно не хотелось. Роман отпускает его и отходит в сторону. Вновь склоняется над раковиной, все так же пряча лицо, и Дин не знает, стоит ли подходить, стоит ли говорить ему хоть что-то, кроме того, что уже наболтал. Он растирает горло, надеясь, что наутро не проявятся синяки, иначе придется выступать в водолазке. — Я в бар, – Роман выпрямляется и проходит мимо, не глядя на него. — Мне забирать свои шмотки и уёбывать? — Делай, как хочешь. Рано или поздно, и тебе захочется крепкий хуй на стороне. Возможно, стоит прекратить все отношения прямо сейчас. Дин садится на постель и наблюдает за тем, как Роман поспешно одевается, как он уходит, аккуратно прикрыв за собой дверь. Вскочив, Дин собирает вещи по всему номеру, запихивает в чемодан и рюкзак и, уже закинув его на плечо, понимает, что не может уйти. Он не хочет. Дин садится на пол. Откинув рюкзак в сторону и пнув чемодан ногой, упирается спиной в кровать и запрокидывает голову, закрывает глаза. Хочется плакать, но слез нет. Уже давно нет слез, кажется, целую вечность. Замок тихо щелкает, и Дин внимательно смотрит на дверь, весь подобравшись, готовый атаковать в любую минуту. Но на пороге нет угрозы. Там стоит Роман и смотрит устало и виновато. Потом подходит, садится рядом, кладет голову Дину на плечо и тихо шепчет: — Прости. Не уходи. Дин не отвечает, но по тому, как расслабляется тело рядом, Роман понимает, что прощен. — Если хочешь, мы вернем его, — шепчет Дин, когда они лежат в постели. — Нет, — Роман поворачивает голову и смотрит в глаза. — Сет сделал свой выбор, а я сделал свой. Он наваливается всем телом, рассматривая лицо Дина так, словно видит в первый раз. Дин неуверенно улыбается и тянется за поцелуем, и Роман не заставляет себя долго ждать. Этот поцелуй почти невинен, и Дин выдыхает с тихим стоном. Для него это впервые, впервые кто-то хочет быть с ним вопреки всему. Сейчас Роман очень уязвим и переживает из-за ухода Сета. И Дин дает себе слово, что сделает все, чтобы он оправился от этой потери как можно быстрее. Да и сам постарается не увязнуть в той боли и пустоте, что остались в душе, где когда-то царил Сет.