Сны

Дорога от общежития Самедзуки до дома Хару занимает около часа. За это время Рин успевает сотню раз проклясть себя за мнительность, за подростковый максимализм, за боль где-то в грудной клетке, которую он ощущал, просыпаясь в холодном поту. За то, что он, не раздумывая, рванул из комнаты что есть мочи, стоило ему придти в себя после кошмара. Дорога от общежития Самедзуки до дома Хару занимает почти час, но для Рина этот час кажется вечностью, в которой он бежит, выбиваясь из сил и забывая о том, что время три ночи, и завтра тренировка, и Нитори — черт бы его побрал — наверняка будет докучать ему с расспросами. Иногда Рин ненавидит себя за то, что продолжает беспокоиться. Рин ненавидит себя за то, что они с Хару почти не общаются — так будет лучше и легче, он повторяет это каждый раз перед сном, и иногда утром, чтобы не сорваться и не написать смс — он знает его номер наизусть, хотя давно удалил из контактов мобильного. Иногда ему кажется, что он никогда не сможет забыть. На подходе к дому он на секунду задумывается, почему нельзя было просто позвонить Макото и попросить проверить, все ли с Хару в порядке. Эта мысль исчезает так же быстро, как появляется. Рин вваливается в прихожую, и его сердце дает перебой, когда он слышит всплеск воды. До ванной — пара шагов, и эти шаги кажутся дольше, чем весь пройденный путь. У Рина стучит в висках, и он почти хочет засмеяться, когда видит торчащие из-под воды острые коленки. Рин хочет повернуться и уйти, пока его не заметили, но, повинуясь инстинктам, подходит ближе к ванне. Обрывки из сна проносятся в его сознании еще за одну маленькую вечность: смска от Макото, бездыханное тело Хару, ровный шрам у него на горле, собственные дрожащие руки. Боль под ребрами. Что-то, для чего Рин еще не придумал название. Хару в ванне — точная копия Хару из сна, за исключением того, что шрама на горле нет, — пока что. Рин хочет заорать благим матом, дергая его за руку и вытягивая на поверхность. Рин перебирает в голове все ругательства, которые знает, когда лезвие выскальзывает на дно ванны из ослабевших пальцев Хару, Рину очень сильно хочется его ударить, когда тот начинает откашливаться водой. Рин обнимает его, и они вместе падают на мокрый кафельный пол. — Вот же идиот. — он удивляется, насколько слабо и напряженно звучит собственный голос. — А если бы я не пришел? — Тебя не было в моих планах. — Хару не поднимает на него взгляд. Рин борется с нарастающим желанием заехать кулаком ему в челюсть, но убеждает себя, что это подождет до утра. Он нашаривает полотенце, чтобы укутать худенькое тело; от прежнего хладнокровного Хару, которого Рин помнил, не осталось ни следа. Они неловко поднимаются — Хару колотит, словно в лихорадке, и до комнаты Рин почти несет его на руках. — Все будет хорошо. — говорит он, усаживая Хару на кровать и заворачивая в одеяло. — Все будет хорошо, тебе больше не нужно беспокоиться. Рин не знает, что нужно делать в таких случаях. Рин слушает его дыхание и гладит по спине, повторяя одну и ту же фразу как заклинание. Рин хочет заглянуть ему в глаза, но Хару не позволяет. Хару цепляется за его плечи как утопающий, и трясется, уткнувшись в сгиб между шеей и плечом. «Как же ты меня бесишь», — думает Рин, «зачем ты такой». Ему почти смешно от своих мыслей, пока он пересчитывает позвонки под своими пальцами. Вдыхает запах Хару, сжимает его чуть крепче, чем следовало бы. Под ребрами снова что-то болит. Рин осторожно отодвигает Хару от себя, обхватывает его лицо ладонями, всматривается, запоминая каждую черту. Миллиметры до губ Хару он преодолевает за мгновение. Время останавливается. Они целуются целую вечность — Рин не отрывает взгляд от глаз Хару, вдыхая в него жизнь заново. Когда они отрываются друг от друга, Хару, наконец, смотрит на него; Рин ловит в его зрачках частичку того самого блеска, которого он так добивался, когда они были детьми. Хару тянет его на себя, мягко, почти умоляюще, и Рин ложится рядом. Время снова замирает, когда Хару обнимает его поперек живота, будто хочет убедиться, что он никуда не сбежит. Рин хочет сказать ему что-то вроде «я больше тебя не оставлю», но у него выходит только «никогда больше так не делай, придурок». Хару легко пинает его по коленке. «Наглый говнюк», — думает Рин, «что бы ты без меня делал». Они засыпают почти одновременно, и до утра Рин больше не видит сны.