ryoujoku no ame

♪ dir en grey - ryoujoku no ame

– Это была плохая шутка. Если бы, думает Чонин, прислоняясь спиной к стене. Глаза поднимать неловко – даже стыдно. Несмотря на свою просьбу, которая ни в какие рамки приличия не вписывается, он даже не краснеет, продолжая стоять и чувствовать на себе этот дурацкий, полный непонимания и – о да – полностью заинтересованный взгляд Сехуна. Если бы Чонин решился на это парой днями раньше, то точно бы сгорел прямо тут, в этом гребаном грязном коридоре, а еще голова бы взорвалась, как пакет от поп-корна, натянутый на сковородку. – Ты вообще понимаешь, на что идешь? Это, блять, не смешно. Чонин, что с тобой стало? Я понимаю, что ты только задницей и думаешь, но не до такой же степени, – не дождавшись ответа, продолжает Сехун, наскоро облизывая пересохшие губы. Чонин в это время поднимает на него взгляд, чувствуя, как напряжение сгущается вокруг них и в области паха – значительней. О да, Чонин все прекрасно понимает и осознает. – Думаешь, я каждый день трахаюсь с кем попало? Да, я гей, и что это вообще значит? У меня даже не было и трех парней– – Тем более. Ты предлагаешь устроить групповуху, причем с тобой в качестве... – Сехун даже не знает, как это назвать можно. Как вообще вот это все можно назвать: поведение Чонина, его просьбу. Когда общаешься с человеком больше полугода, то невольно начинаешь о нем заботиться и переживать. – Можешь называть это, как хочешь. И меня тоже. Но... ты же сам рассказывал, что вы часто разговариваете об этом. Не думаю, что они будут против. Гребаный О Сехун со своими гребаными отговариваниями, проскальзывает в голове. Чонин начинает терять уверенность, но не показывает этого. – Говорить – это одно. Другое дело взять и сделать. – И что? – Не пожалеешь? Сехун делает пару шагов к Чонину, немного наклоняясь к лицу. – Не пожалею, – так можно продолжать еще очень долго, но Сехуну все равно некуда спешить. Он наклоняется еще немного, и выдыхает прямо в ухо: – Учти, что я тоже тебя трахну. – Можешь начать первым, – безразлично отвечает Чонин ему на ухо. Сехун чувствует, как от волнения у того срывается голос и дыхание. Сквозь пелену самоуверенности проскальзывают ноты сомнения; Сехун не так уж и целенаправленно увлекается психологией, но научился различать ложь, страх, неуверенность. Чонин в его глазах как птица в клетке, бьющаяся за свободу. Только непонятно чего: мыслей или своих собственных предрассудков. Чонин интересен. – Прекрасно, – Сехун отстраняется, делая пару шагов с разворотом к двери в свою комнату. Сегодня пятница, а значит, что почти все в сборе. Чонин отрывается от стены, идет за Сехуном, сжимая пальцы в кулак, когда тот стучит в дверь. Оттуда доносится музыка – что–то из рока, тяжелое, глушащее беспорядочные голоса. Дверь открывает невысокий парень. – О, чувак, мы тебя заждались, – Чонин, кажется, видел его раньше. Чондэ? Минсок? Чонин пытается подобрать образы описываемых друзей под имена, которые лентой крутятся в голове. Парень переводит на него взгляд, добавляя короткое «пополнение?». Сехун не отвечает, лишь улыбается, беря Чонина за руку, да так крепко, будто бы еще напоминает, что Чонина никто не заставлял – сам виноват. – Неужели ты хочешь признаться, что стал геем, – хохочет парень с одной из кроватей, стоящих параллельно друг друга по центру комнаты. Чондэ, Чанёль? Эта комната не отличается почти ничем от других, только на стенах навешано больше всяких плакатов со спортсменами и музыкантами. – Не совсем, – кидает Сехун, дергая Чонина на себя, и делая один шаг назад, выпуская его руку из своей. В прочем, свои руки он тут же пристраивает на его плечах. – Это Чонин, и сегодня он полностью, – делая акцент на последнем, – наш. – Красный код? Синий? – вклинивается другой парень, до этого сидевший возле компьютера. – Кажется, голубой, – снова этот парень с кровати. Чонин переводит на него взгляд, пытаясь вспомнить, видел ли. Кажется, он был с Сехуном на одной из недавних тусовок: длинный, лохматый. Улыбается слишком ярко, с долей издевательства. Чанёль? – Да, именно, – отвечает ему Сехун, цепляя кожанку Чонина на плечах, и стаскивая вниз. Куртка падает на пол, на что тот присвистывает. – Хорош прикалываться, зацени, что я сделал, – говорит парень возле компьютера. Чонин замечает рядом с ним пару тетрадей, на одной из которых написано "Ким Минсок". Значит тот, кто открывал дверь... – Чонин, это Чондэ, – говорит Сехун, медленно поворачивая его за плечи. – Чанёль, вы с ним вроде виделись однажды, Исин, – Чонин и не заметил еще одного парня, до этого сидевшего сбоку от стола, – и Минсок. Сехун скользит руками по его бокам, оглаживает ягодицы, и цепляется пальцами в бедра, наклоняясь к уху, параллельно прижимаясь к его заднице пахом. – Все еще не передумал? Большинство в этой комнате не откажутся трахнуть тебя на глазах у всех, как ты и хотел, а, Чонин? – Просто заткнись уже, – со злостью цедит Чонин, чувствуя, как Сехун перемещает руки ему на спину. Гравитация преобладает, мысли из-за всего происходящего и без того сходят на нет, когда Сехун с силой толкает его от себя; Чонин лишь успевает опереться руками об кровати, чтобы не свезти собой небольшой коврик между. – Так это что, правда что ли, – едва ли не подскакивая на месте, говорит Чанёль, когда Сехун приближается к Чонину, не давая подняться на ноги. – Разве я умел когда-нибудь удачно шутить? – усмехается Сехун, хватая Чонина за плечо, и, разворачивая, прижимает к полу, хватаясь другой рукой за ремень на его брюках. – Я же сказал, он – наш, сам напросился, еще вопросы? Чонин дышит тяжело, пытается стряхнуть с глаз волосы, когда Сехун отстраняется, хватая его штаны, и стягивая одним резким движением. Чонин невольно сводит колени, что Сехун тут же находит удобным для себя, хватаясь за его боксеры, и стягивая следом за джинсами. – Ебать-копать, Сехун, да ты просто зверь, – Чондэ подползает к кровати Чанёля, устраиваясь рядом, и вытягивая из его пачки сигарету; по идее, курить здесь запрещено, но о каких правилах вообще может идти речь, когда они все вместе, да и такое перед глазами. Сехун раздвигает колени Чонина, тут же наваливаясь сверху и ловя озлобленный взгляд Чонина. – Не против, если я трахну тебя на этом ковре? Всегда мечтал сделать это именно здесь, – сбивчиво говорит Сехун вполголоса, оглаживая впалый живот Чонина, проводя ладонью к бедрам. – Будем надеяться, что у тебя недавно было дело, и ты спокойно примешь мой член. – Ты это, хоть смазку возьми, надо? – вклинивается Чанёль, протягивая руку к своему ящику. – По-хорошему, надо бы презерватив, но у меня нет, – добавляет Чондэ. Чонин судорожно прикрывает глаза, когда Сехун дергает ширинку на своих штанах, а потом чувствует его член на бедре. – Надейтесь, что он не заразный, – кажется, это был Минсок. – Ауч, – усмехается Чондэ, ловя взгляд Сехуна. Чанёль уже протягивает ему тюбик, не отрывая взгляд от лица Чонина, у которого уши покраснели. – Это было… прямо, – добавляет Чанёль, вытаскивая зажигалку из кармана. Чонин хватается пальцами за жесткий ворс ковра, пытаясь сжать, когда Сехун размазывает холодную смазку между его ягодиц, не церемонясь, запуская сразу два пальца. Он и не собирается церемониться, когда замечает, что Чонин довольно спокойно принимает его пальцы, заменяет их членом, проталкивая головку внутрь. – Что-то ты молчалив, – выдыхает Сехун, входя в него. Чонин кусает губу и резко отворачивается, когда Сехун наклоняется к его губам. – Ладно, как хочешь, – в его голосе столько холода, что Чонину невольно кажется, будто это вообще не тот Сехун, которого он знал. Он чувствует его язык на своей шее – Сехун проводит дорожку от ключицы к уху, выдыхая «ну как?», вместе с этим толкаясь бедрами. – Блять, стоит отвернуться, так уже кто-то трахается. Серьезно, я на такое не подписывался, – сквозь весь этот балаган, говорит Минсок, оглядывая по очереди Чондэ, Чанёля, и Сехуна, методично втрахивающего в пол Чонина. Исин лишь пожимает плечами, когда Минсок смотрит на него, приподнимая бровь. – Ты тоже присоединишься? – Не исключено, – бросает Исин, немного сползая со своего стула вниз. – Пиздец, – после «Сехун реально отжигает» от Чондэ, Минсок проводит ладонью по лицу, отворачиваясь к компьютеру. – Это же интересно. Смотри, Сехун приводит к нам этого милого мальчика и начинает его трахать. Когда такое еще увидишь? – Действительно, – не без иронии отвечает Минсок, закатывая глаза. – Эй, Чонин, ты часто таким занимаешься? – спрашивает Чондэ, пиная Чанёля ногой, когда тот тянется за пепельницей. – Кажется, он не собирается сегодня разговаривать, – отвечает за него Чанёль, пихая его в ответ. Сехун подхватывает ногу Чонина под коленом, отводя еще немного в сторону, и толкается сильнее, различая сквозь несвязный разговор Чондэ-Чанёля-музыку хрип Чонина. – Предлагаю достать тот вискарь, который кто-то подарил Минсоку-хёну, – не выдерживает Чанёль, переползая через Чондэ, и спрыгивая с кровати. – Пошел нахуй, – тут же подает голос Минсок. Конечно, его никто не слушает. – Хён, не будь задницей. – Одна задница вечера у нас уже есть, так что... иди-иди. Чанёль не слушает его, открывая шкаф, и доставая бутылку. Он успевает открутить крышку, когда слышит стук в дверь, и смотрит на никак не реагирующего Минсока, который чуть прибавляет звук на колонках. – О, у нас еще пополнение, привет, Лу-хён, – говорит Чанёль достаточно громко, из-за чего Чонин заметно вздрагивает под Сехуном. – Фигасе, как тебе удалось отвоевать эту бутылку у Мина? – вместо приветствия говорит Лухань, проходя в комнату, но не дальше, чем на несколько шагов. – Черт возьми, что здесь– – Оу, ты как раз вовремя, – перебивает его Минсок, даже поднимаясь со своего места. – Добро пожаловать в траходром. Вон там Сехун, и он трахает, как его… – Чонина. Это Чонин, – Чанёль делает глоток из горла, закидывая руку Луханю на плечо. – Блять, - только и говорит Лухань. – Именно. – И кто следующий? – Минсок за его спиной снова роняет лицо в ладони, попутно падая на свой стул. – Это можешь быть ты, или Син, или Чондэ, если он не передумал, – Чанёль подталкивает его внутрь, едва не споткнувшись о куртку Чонина. – Эй, малой, что за хрень тут происходит? Сехун утыкается лбом в шею Чонина, выходя из него. Чонин тут же приподнимается на локтях, пытаясь спрятать лицо, отвернувшись в противоположную сторону от Чондэ. – Назад дороги нет, – одними губами говорит Сехун, натягивая кривую улыбку, и поднимаясь на ноги. – Руку. Чонин тяжело выдыхает, протягивая руку Сехуну, и морщась от мимолетной боли в плече, когда тот дергает его на себя, тут же толкая на свободную кровать. – Какой… милашка, – ухмыляется Лухань, тут же направляясь к кровати, на ходу расстегивая свои штаны. – Ебаный пиздец, – снова говорит Минсок, пожалев, что повернулся. Лухань опирается коленом о кровать между коленей Чонина, тут же наклоняясь ниже. – Ты не против, если я буду следующим, – говорит он, заглядывая ему в глаза. – Просто бери и трахай, – отвечает за него Сехун, ловя на себе взгляд Чонина. – Ну, раз так… – Может, вискаря? – Чанёль подходит к ним, садясь рядом с Чонином, и протягивая ему бутылку. – Пей. – Пей, пока предлагают. А то Минсок заберет еще, – усмехается Чондэ. – Да мне похуй. Чанёль не дожидается реакции Чонина, и подставляет бутылку к его губам. Немного жидкости стекает по его подбородку, перед тем как Чонин делает один глоток, заходясь в кашле от того, когда горло начинает драть от обжигающего алкоголя. – Умница, – Чанёль тянет к нему руку, стирая пальцем мокрую дорожку. – Чанёль, – только и говорит Лухань, раздвигая ноги Чонина в стороны, и наваливаясь на него. – Да пожалуйста, – Чанёль успевает сделать еще глоток, до того, как Сехун выхватывает у него бутылку. Он успевает удивиться, когда Лухань успел так возбудиться, наблюдая, как тот подставляет свой член, как толкается внутрь, заполняя Чонина. Чонин не может сказать, напрягает ли его тот факт, что Чанёль сидит рядом и следит за движениями Луханя, постоянно облизывая своими взглядами его тело и упирающийся в живот член. На него смотрят все, кому не лень, и этот факт дико доставляет – повышенное внимание, желание унизить его. Хань не пытается вытрахать из него душу, как это делал Сехун, но это все равно не перекрывает тот факт, что внутри все горит. Он хочет протянуть руку, чтобы сбросить напряжение, которое так и рвется наружу, но не успевает, потому что Лухань перехватывает его руки, прижимая к кровати, и резко толкаясь. Проходит еще несколько долгих секунд, когда он чувствует чьи-то пальцы, обхватывающие его член, и проводящие пару раз. – Ты так быстро кончил, насколько тебя еще хватит? – выдыхают на ухо, когда Чонин закатывает глаза, чувствуя, как выскальзывает из него член, снова заполняя. – Один ноль в пользу нашего гостя, – комментирует Чондэ, успевая убрать ноги, потому что Сехун целится своей тушей именно на них. – Хён, кончай, – говорит Чанёль, запуская руку в штаны, и доставая свое достоинство. Чонин хрипло стонет, когда переводит на него взгляд именно в тот момент, когда Чанёль размазывает смазку, сжимая головку в ладони. Лухань делает еще несколько резких толчков, отстраняясь от Чонина, и проводя членом между его бедер пару раз, пока Чанёль встает с кровати, немного стаскивая с бедер треники. Чонин успевает тяжело сглотнуть, когда Лухань ударяет его по ягодице, отходя в сторону. Чанёль не заставляет себя ждать, не церемонится (прямо как Сехун), тут же пихая в него свой член. – Эй, слышишь? Обними меня, – говорит он, выходя на половину длины, и снова толкается, ударяясь бедрами. Чонин лишь сильнее цепляется пальцами в простынь, поднимая на него глаза, в которых ничего, кроме немой ненависти ко всему окружающему. Чанёль щурится, зло облизывая губы, и запуская руку ему в волосы, сжимая пальцы на затылке. – Ну же, чего ломаешься? Ты и без того опустился ниже некуда. – Собрался трахать, так чего треплешься, – выдыхает Чонин, растягивая губы в ухмылке – Чанёль готов поклясться, что даже представить себе не мог, что бывают и такие люди. Он продолжает сжимать его волосы, наклоняясь к лицу, и кусая нижнюю губу; результат на лицо – Чонин снова морщится, когда тот слабо ударяется о его зубы своими, проталкивая язык в рот. – Вау, Чанёль, браво, – Чонин готов под землю провалиться, когда рядом с ним приземляется Чондэ, а за спиной Чанёля кто-то пару раз хлопает ладонями. Чонин пытается вытолкнуть его язык – получается так, будто он отвечает, но потом ловит момент и сильно кусает его за нижнюю губу, на что Чанёль шипит не хуже гадюки. – Дрянь, – кидает он, вдавливая его плечи в матрас и толкаясь сильнее, наплевав на то, что изначально хотелось словить побольше острых ощущений. Чонин не стонет – хрипит иногда, дышит часто, почти в унисон толчкам. Не успевает сообразить, что происходит, когда Чанёль обхватывает его за спину, прижимает к себе, и ложится на кровать. Тянет его футболку наверх, заставляя поднять руки, и полностью оставить его обнаженным, чтобы провести ладонями по спине, оставив их на ягодицах. Сжать, приподнять и снова продолжить трахать так сильно, чтобы Чонин запомнил этот день как свой самый худший – почему-то он уверен, что такое у Чонина впервые. Слишком он грубый и озлобленный. – Похоже, я тоже присоединюсь, после Чанёля, – Чондэ, слезает с кровати, получая еще один пинок от Чанёля, бесстыдно пихающего свой член в Чонина прямо перед его носом. – Я так понимаю, мне уже поздно куда-то уходить, – Чонин успевает забыть о том, что в комнате гораздо больше людей, чем он слышит по голосам, потому что смотреть – стыдно, стыдно настолько, что уже появляются мысли, как он будет избегать Сехуна. – Очень поздно. Не хочешь тоже? – Минсок переводит взгляд на Сехуна, продолжающего уничтожать его драгоценное бухло. Это сейчас над ним все ржут, но потом он выстебет всех так, что вообще перестанут над ним прикалываться – Минсок обещает себе. Чанёль еще недолго имеет Чонина, потому что с места поднимается Исин, подходя к ним, и проводя по спине Чонина ладонью. Чанёль сжимает пальцы на его бедрах еще сильнее, с громкими шлепками подмахивая бедрами вверх, чувствуя, что вот-вот должен кончить. Чонин практически падает на него, когда он делает еще пару толчков, и кончает внутрь, ударяя по ягодице ладонью. – Готов, – выдыхает он, выскальзывая из него, и чувствуя, как на живот капает пара капель спермы. – А теперь сюда, и на колени, – говорит Исин, не давая передохнуть Чонину, и стягивая его с Чанёля. Чонин чувствует, что еще немного, и он точно взорвется: сгорит изнутри, все мышцы порвутся, а кровь будет впитываться в эти гребаные простыни, пропитывающиеся потом. Колени начинают болеть почти сразу же, как только он соприкасается ими с простыней, расставляя ноги, и облокачиваясь руками о кровать. Он почти не чувствует боли внутри – там теперь более скользко из-за кое-чьей спермы. Чонин уже не проводит параллели между теми, кто успел его трахнуть, лишь затылок ноет с новой силой, когда его хватают за волосы, а перед лицом появляется член. – Почему никто не догадался трахнуть его в рот, – откровенно стебется Чондэ, наклоняясь к его лицу. – Чур не кусаться, окей? Чонин слабо хрипит, когда Исин заполняет его собой, разводя ягодицы в стороны. Чонин не проявляет никакой инициативы, когда Чондэ надавливает большим пальцем на его подбородок, пропихивая в рот член, и это кажется Чонину настолько отвратительным, что он невольно закашливается, слыша от Сехуна «кажется, сосать ты так и не научился». – Ну же, возьми нормально в рот, – говорит Чондэ, снова подставляя головку члена к его губам. Чонину плевать на все, он открывает рот, позволяя трахать себя одновременно с двух сторон. Сехун был прав с самого начала. Он – кретин и долбоеб, который думает только задницей. Если подробней об этом – Сехун так и продолжает ему напоминать, как Чонин низко опустился, хрипя на ухо все то дерьмо, которое из него так и льется, как льется сперма по бедрам Чонина, когда его пускают чуть ли не по второму кругу. Эти слова, этот смех со всех сторон еще долго будут преследовать Чонина, как и взгляды, осуждающие за ветренность, когда ебать это не должно никого. Чонин не может сказать, когда все закончилось точно – ему удалось вырваться за пределы комнаты, удалось даже попасть в пустую душевую, чтобы смыть с себя всю грязь прикосновений к телу, их руки и запахи. Смыть себя одноразового и уйти назад, к своей жизни, запирая воспоминания на замок. То, что Сехун больше ему не позвонит никогда – в этом он был уверен на все двести процентов из ста. * Ветер пронизывает до костей, срывает несчастный кусок подожженного табака, заставляя Чанёля выругаться сквозь зубы. Мимо него проходят студенты, кто-то и доли внимания не уделяет, кто-то, кажется, успел усмехнуться, когда он доставал из кармана зажигалку, подкуривая половину уцелевшей сигареты. На улице холодно, но и на это плевать – он смотрит на лица, пытаясь вспомнить одно, или хотя бы узнать, если столкнется. Стоит об этом подумать, как на горизонте появляется Чонин, закутанный в толстый вязанный шарф, и смотрящий в никуда; в ушах вставлены наушники, на что Чанёль едва усмехается, выкидывая сигарету в кусты. Чонин проходит мимо него, даже не подняв голову. Чанёль уверен, что его даже не заметили, поэтому уверенно направляется за ним, идет по следам, выходя за ворота университета. Когда на горизонте виднеется автобусная остановка, он прибавляет шаг, тянет руку к его плечу, сжимая на нем пальцы. Чонин даже не вздрагивает, лишь поворачивается, вынимая один наушник из уха. В его взгляде все так же ничего нет, лишь проскальзывает волна страха, когда зрачки уменьшаются, а веки распахиваются сильнее. – Привет?