Инженер

Корабль между тем медленно, в пятьдесят лучей вытягивал из поверхности планеты грунт. Это, конечно, не такой гигант, как Сатурн, но всё же, у гравиколодцев и молекулярных печей были свои лимиты. По трубам, прямо в трюм катился металл, скатанный в маленькие пятимиллиметровые шарики. Он действительно напоминал жемчужины. Очень красивый и невероятно прочный. За два дня, которые я отвёл на работу с поющей сталью будет добыто ещё шесть тонн. Этого хватит на броню и создание сплавов, а тем более на легирование, но не хватит для массового использования. Хотя, учитывая фантастическую прочность – истребители из поющей стали могли бы стать кошмаром и погибелью жнецов, так как скорость не позволит догнать, вёрткость – попасть, а прочность – пробить прямым попаданием. Тогда как истребитель может вести огонь не строго по курсу, а почти в любую точку и из любого положения, даже во время активных манёвров вести точный огонь по врагу. Передышка позволила взять таймаут на работу с железками. И Наличие на корабле нескольких тонн Поющей Стали особенно. Некоторое количество металла, в виде шариков я забрал с собой и унёс в ангар. Мордина так с утра и не видел. Вообще, на таком большом корабле повидаться с кем-то можно не так часто – только на мостике и в ангаре. Если у нас был зонд-разведчик, то пора идти дальше – пора делать броню. Бронекостюм был важнейшим элементом для моей группы, так как терять кого бы то ни было я не хотел. За образец я без всяких терзаний совести взял броню N7. Сказать пару слов о местной броне… Да, она сложная. Керамика, тканые оболочки, и так далее. На какие только ухищрения не шли люди, что бы снизить вес своей брони. Прочность вряд ли была больше чем у обычной монолитной брони, толщиной миллиметра четыре-пять. Всё вроде бы просто – снять с бронекостюма это керамическо-тканое убожество, выплавить из поющей стали новые панели брони. Жаль, у меня не было дюрастали – этот материал несоизмеримо прочнее обычной стали, устойчивей к физическому урону примерно в тридцать раз. Поющая сталь была ещё прочнее, но её было мало и основные свои показатели она могла показать только при энергетическом воздействии – при попытке расплавить её лазерами и бластерами. Хотя и против масс-драйверных оружий она будет надёжной защитой. На всякий случай я, после того как сделал сияющий доспех N7 из поющей стали, добавил металл и в обшивку дроидов. Высокое сопротивление нагреву так же могло значительно увеличить боезапас оружия, так как термозаряды в теории вообще не понадобятся. Металл остаётся холодным даже после длительной стрельбы. Это в теории. После окончания работы над доспехами пришло время оружия. Пулемёты, винтовки, пистолеты… всё это нашлось в арсенале фантома. Свой безымянный пулемёт я взял первым, тут же понеся его в кузницу и занялся работой над его стволом. Будучи из дюрастали он заметно светился, но не так, как броня – скорее просто мягким белым светом. Работа, если подумать, плёвая, – убрать одну деталь и сменить на другую… когда-то на земле пулемётам вообще делали сменные стволы, и ничего. Броню я одевать не стал, так как собрал её структуру, скопировал электронику и генераторы щитов из первой брони и решил немного доработать, но потом. А вот пулемёт проверил лично. Так как створки ангара поднимать нельзя – за бортом давление в пол сотни атмосфер, решил пострелять в стенку. Первая очередь была в десять выстрелов. Пока на стене появлялись заметные отметины от попаданий, в ангаре незаметно для меня появился Джейкоб. Почувствовал я его после того как отвлёкся от пулемёта. – Джейкоб? – Капитан? – посмотрел он на меня совсем уж странным взглядом, – что вы делаете? – Проверяю ствол. – И для этого портите ангар? – Есть другие предложения, где тут можно пострелять? Хотя… – я подал пулемёт Джейкобу, – давай ты! Тейлор попятился, но быстро вспомнил, кто тут капитан. – Есть, сэр! – он принял из моих рук пулемёт и прицелился в стенку. Под таким углом пули рикошетить не будут, а переборку я специально нарастил и ради дела сплавил несколько шариков из поющей стали в тонкую трёхмиллиметровую пластину, поставив эту пластину перед стенкой. Дело начинало быть всё интересней и интересней. Прогрохотала очередь из пулемёта – Тейлор открыл огонь. Снаряды один за другим влетали в пластину и слегка её деформировали, но сквозного пробития так и не получилось. Замечательно! Ствол слегка нагрелся, но термозаряд не израсходовал и десяти процентов своего потенциала. Теперь проблема состояла в другом – обойма. Пулемёт использовал пятиграммовые стальные болванки, которые, будучи разогнанными до скорости в пять километров в секунду могут пробить практически любую броню. Три миллиметра поющей стали лишь слегка деформировались, хотя попадание по стене привело к образованию небольших кратеров, по краям которых металл словно бы оплавился – скорость и энергия снаряда такая, что металл при быстром взаимодействии даже в твёрдом состоянии ведёт себя как жидкость. Аналогичная фигня происходит при стрельбе кумулятивными боеприпасами, вот только кумулятивная струя более концентрирована и пробивает броню насквозь, тогда как болванка имеет вид обычного цилиндрика – так достигается максимальное останавливающее действие и поражение живой силы. Джейкоб дострелял до конца, после чего потянулся к термозаряду, но я его остановил: – Не там, Тейлор. Закончились боеприпасы. – Боеприпасы? – дёрнул он бровью, – оно что, требует боеприпасов? – Конечно. Не думал же ты, что маленькими пульками можно сделать такое, – я кивнул на погнутую стенку ангара. Джейкоб впечатлился. В обойме было сто зарядов, но учитывая убойную силу, этого было более чем достаточно. Редко какая броня сможет противостоять, а если даже сможет – выстрелом должно отбросить на несколько метров. Вторым по очереди шли снайперские винтовки. Вот тут поющая сталь стала панацеей от перегрева, так как основной нагрев шёл от трения снаряда в канале ствола, то и теплоотвод не был нужен. Вообще. Винтовка за три сотни выстрелов только немного нагрелась. Для длительной стрельбы более чем хороший результат – это была независимость от носимого боекомплекта. Именно этого я и добивался. Но более всего я желал, даже стремился, получить Дюрасталь. Этот материал делается из довольно обыденных по меркам галактики металлов и между тем намного прочнее стали, а общая распространённость позволит сделать броню кораблей из дюрастали. На данный момент броня это скорее пшик, так как может выдержать только небольшой удар, а мне нужны были непробиваемые звездолёты. Потому что массовостью тут и не пахло – я не смогу создать ничего вроде звездной кузницы – слишком сложно и слишком большую цену надо платить за производимые на ней корабли. Легче вбросить материалы на рынок, что бы местные наконец свернули с текущего направления развития. Корабль закончил добычу и в точно оговоренный срок поднялся с этой планеты. Хотя запасы были ещё огромны, получить их мне не светило. Да и девяти тонн вполне достаточно что бы создать броню всем моим верным спутникам. И снова я вернулся в капитанскую рубку и снова застал там Солуса, который смотрел сохранённые в памяти компьютера данные о поющей стали. Видимо, уже немного прочухался. На моё появление саларианец отреагировал просто таки вспышкой любопытства. – Капитан. Что вы со мной сделали? Моих приборов недостаточно для диагностики. – Ничего, ровным счётом ничего, – ответил я Мордину, – только немного омолодил. – Что значит «омолодил». Это невозможно. – Нет ничего невозможного, доктор Солус, нет абсолютно ничего невозможного. Невозможно только существование невозможного, но это петля получается… – подумал я, – ладно, не берите в голову. – Я и не беру. Информация. Препарат? Нет. Может биотика? Нет, не она. – Сила, – прервал я его домыслы, – это просто Великая Сила. – Сила. Великая. Почему Великая? Что за сила? – Великая, потому что для неё нет ничего невозможного. Корабль построить, клеточную структуру подновить, или ещё что… – я пожал плечами, – если хотите, попытаюсь объяснить, но словами это передать трудно. Это надо чувствовать, а чувство может быть только у того, кто этой силой обладает. – Да. Объясните, – кивнул Саларианец. – Итак, – начал я, – Существует некая… энергия. Вездесущая, пронизывающая всю вселенную. Как гравитация, только в другом ключе, с другими возможностями. Я зову её Сила, или Великая Сила. Она позволяет манипулировать материей, как например при постройке этого корабля, манипулировать живой материей, например, ваш организм, манипулировать гравитацией, – я притянул к себе его планшет телекинезом, – и ещё много чего позволяет. Манипулировать магнитными полями, – я поднял руку и выпустил в неё сырую силу, результатом чего стали разряды молний между пальцев, – даже разумом… – я посмотрел на доктора, воспользовавшись телепатией передал ему следующие слова: – я понятия не имею, когда и почему она появилась, что она из себя представляет, и владеет ли ей кто-либо ещё. Но знаю точно, что она есть. Можете не пытаться раскрыть секрет Силы, это пробовали до вас. Миллионы раз миллионы учёных предпринимали миллиарды попыток, использовали всё доступное оборудование, все силы и средства. И ничего не выяснили. Абсолютно ничего. – Этого не может быть! – Мордин схватился за голову, – я слышу голос в своей голове! – Я воспользовался телепатией что бы транслировать свои слова в ваш разум. – Феноменально! – доктор вскочил, тут же зашагав вокруг стола, за которым облюбовал себе место. По пути он случайно сбил стакан с кофе, но я подхватил его силой и поставил на место, заслужив ещё один взгляд саларианца. На его саларианской роже человеку трудно идентифицировать эмоции, но я то мог читать их и без наблюдений. Солус перестал наконец двигаться и остановился рядом со мной: – Когда это началось? – После того как я умер, а меня воскресили. – Вы… сразу заметили эту способность? – Сразу. И знал, как ей пользоваться. Возможно, смерть как-то на это повлияла. Считайте это подарком судьбы за все мои страдания. – Это… – Абсолютно не важно, – полным скепсиса голосом сказал я, – через некоторое время в галактике начнётся массовое истребление всей жизни, так что не имеет значения, есть у меня эта способность или нет. Мало кто верит в моё воскрешение то, а уж в то, что я обладатель неведомой силы… Могу вас уверить, во мне вы не найдёте ничего, что отличало бы меня от человека – ни имплантов, ни лишних органов, ни одной клеточки или биотока. И я не собираюсь становиться подопытным кроликом, так как сила это не тупая энергия, а нечто более… разумное. – Можно подробней? – не понял Солус. Я вздохнув, поведал: – Лично я считаю, что сила разумна. Это объясняет то, что происходит. «Кому выгодно», – не цербер же дал мне такие способности. Если бы они могли подобное, то галактика была бы уже у их ног. А значит есть резон говорить о некоей «высшей силе», проще говоря, о некоей высшей разумной и могущественной форме жизни. – Возможно, – кивнул Солус, – я что-то такое слышал из легенд Азари. – Возможно ли… – прищурился я, – что азари могут контролировать силу? – Сомневаюсь. Это только легенды. Я конечно помню где и что слышал, но не заострял внимание на этом вопросе, поэтому только поверхностно слышал, что у них есть такие легенды. У людей, кстати, тоже. «Чакра». «Ки». «Прана». Я изучал человеческую медицину. Заблуждения. Я только подивился осведомлённости доктора, но всё же перевёл стрелки: – Не думаю, что они как-то связаны. Хотя это только моя мысль. Предположительно не связаны. – Понимаю, – кивнул доктор. На этом разговор затих. Солус ещё раз был ужален зудом учёного любопытства, но на этот раз, избавившись от морщин, он стал несколько менее активным. Хотя кофе пил вдвое больше, судя по количеству пустых чашек. Дроидов-официантов тут не наблюдалось, так что приходилось самим работать на кухне. Неплохо научился готовить Джокер, но готов поставить свой меч, что только что бы впечатлить Чаквас. Я вернулся в своё кресло. Корабль уже вышел из атмосферы и удалялся от газового гиганта, открыв «лобовое стекло», или же главный иллюминатор мостика. Планеты ждали меня. Следующим материалом за поющей сталью был на очереди карваниум. Искать его пришлось долго – я за несколько часов облетел пять различных планет, прежде чем нашёл желаемое. Карваниум, железо, углерод, осмий… вот и всё, что есть в Дюрастали, главное – правильно приготовить смесь. Из всего этого у меня не было карваниума и осмия, но их можно нередко найти в космосе. Только у шестой планеты мне улыбнулась удача – относительно неплохой климат, атмосферы почти нет, гравитация ниже нормы… залежи карваниума довольно большие. – Инменсум, сколько, как ты думаешь, уйдёт времени на добычу Карваниума? – Около двухсот тонн металла в час. С одной печи. Итого получалось что пятьдесят печей дадут тысячу тонн карваниума в час. Это очень хорошая новость! Добыча была намного приятней на этот раз – не приходилось перенапрягать гравизахваты, хотя работали они на полную мощность – планета буквально трескалась под гравилучами и целый поток грунта влетал в «пасть» молекулярных печей. Но главным, конечно же, была кваданиевая сталь. Делается она намного, намного проще, чем любой другой сплав, просто добавляется кваданий в расплавленную сталь. Взбалтывается, но не перемешивается и готово! И прочнее обычной стали на два порядка. Это уже существенный товар. Не менее ценны были компоненты дюрастали. За осмием потом заскочу, а пока что… Так как карваниум не кваданий, то проработали мы тут три часа. Трюмы не резиновые, а больше дюрастали мне не было нужно. Появилось желание тут же умчаться в ангар и заняться ещё и работой с новым сплавом, прикрыть им фантом, но я подавил это желание силой воли. С трудом. Совершенно случайно наткнулся на залежи нейраниума. Они оставляли в гравитации значительную аномалию ввиду своей нереальной массы. Один кубический сантиметр нейраниума весил около двадцати килограмм. Настолько тяжёлый металл подавлял гравитацию планеты, создавая две точки гравитации – нейраниум и собственно ядро планеты. По этой аномалии и нашли нейраниум. Его тут же сцапали почти пятьдесят тонн. Пришлось делать чуть ли не песок, но всё равно вес был огромен и трюм еле выдержал. Зато нейраниум может стать мощнейшим экраном для кораблей – с его помощью корабль станет просто невидимым для радаров и почти всех видов сканеров. Жнецам будет весело – не видеть свою жертву ни в инфракрасном спектре, ни в электромагнитных возмущениях, никак. В то, что эти машины совершенней, чем крейсеры ситских войн я не верю. Процесс жизнедеятельности галактического рудокопа довольно скучен, если посмотреть с моей стороны – сканирование, анализ, подлёт, сканирование геосканерами, несколько часов или дней добычи, в зависимости от глубины залегания руды и уход к дальнейшим планетам и астероидам. Да, астероиды около одной звезды оказались просто таки рогом изобилия редких для планет материалов. Стронций, рутений, осмий, тантал, иридий… И это только начало списка. Постепенно трюмы заполнялись. Тащить «каждой твари по паре» я не собирался, так что остановился около удалённой планеты, на которой было довольно много квадания. Процесс добычи растянулся более чем на месяц. Сразу, как мы нашли месторождение квадания, у меня состоялся разговор с Солусом. – Доктор? – я вошёл в его лабораторию и наконец то нашёл неугомонного саларианца. – Да, слушаю вас. – Пора нам заняться изучением планет. Я имею в виду на предмет колонизации. – Точно, – Солус обернулся ко мне, – колонизация. Пора начать изучение? – Пора. Как и договаривались, «Фантом», а так же все зонды в полном вашем распоряжении. С собой возьмите Сузи и Джейкоба – Сузи самый сильный боец, которого только можно найти в галактике, а Тейлор довольно быстро наловчился управлять десантным челноком. – Хорошо, – кивнул Солус, – жаль, но у меня нет оборудования для проведения исследований. – Как я и говорил раньше, оборудование будет позже, когда мы получим финансирование. На данный момент мне требуется только одно – узнать, какая из обнаруженных планет пригодна для колонизации, какой расе она будет наиболее комфортна. На предмет фермерского использования так же стоит подумать. – Я понял вас. Практичность. Солус оторвался от микроскопа и тут же пошёл в ангар. Было, честно говоря, искушение, оставить корабль одному и улететь вместе с группой исследователей, но сам по себе Инменсум был довольно ограничен и не факт, что не споткнулся бы об какой-либо запрет. Он даже дальше «зоны оседлости» не может улететь, не говоря уж про гиперпрыжок. На проводы Мордина и компании вышла вся команда, – Чаквас просилась вместе с доктором, и я разрешил ей улетать, только при условии соблюдения всех мер безопасности. Дикие планеты могут быть очень опасны, так как чёрт его знает, каких динозавров там можно найти. На всё про всё было отведено две недели. Ещё две недели потребуется нам, что бы добыть остальной кваданий, после чего мы отчаливаем на Иллиум и будем заниматься «сюжетными» делами. На иллиуме у меня были интересы – Лиара, которая может стать серым посредником. То есть информационная поддержка. Самара, которая может помочь в некоторых делах с Азари и конечно же, местные корпорации. Они наверняка заинтересуются миллионом тонн квадания. Так же в центре галактической коммерции можно было разжиться всем необходимым для корабля – как деталями интерьера, так и лабораториями. Солус отбыл на фантоме через час после начала сборов – Джокер и Чаквас улетели с ним. – Если хотя бы половина планет будет так же ценна как та, что мы нашли, то ты можешь стать важной шишкой, – прокомментировал Гаррус. – Наша раса усиленно ищет планету для колонизации, – подошёл к нему сзади Празза, – учитывая, что все пригодные принадлежат туранцам… – Не спешите, друзья мои, цыплят по осени считают. Будут данные исследований, будем думать, что с ними можно сделать. – как знаешь, как знаешь, – повернулся ко мне Ваккариан, – а мы то куда? – Прежде всего, мы остаёмся тут, около этой планеты, пока Инменсум добывает один металл, который гарантированно заинтересует коммерсантов. – И что это за металл? – влез Празза. – Кваданий. При добавлении в сталь получается кваданиевая сталь, в пятьдесят раз прочнее обычной. Термостойкость намного выше, прочность, гибкость, стойкость к химическим воздействиям, излучению, коррозии… всё улучшает характеристики стали многократно. И самое главное – производится очень легко, только залей в расплавленную сталь кваданий в нужных пропроциях. Празза впечатлился, Гаррус тоже. Я, пока было время, решил просветить друзей на предмет материалов и металлов «далёкой-далёкой». Одна только поющая сталь и показанные возможности впечатлили их до крайности. – Заиду это понравится, – прокомментировал Гаррус попадание из «вдовы» в броню из поющей стали, – только светится она как-то беспонтово. – Ну так люминофор. Это закрашивается легко. – Демаскирует, правда. Попадёт один раз – потом перекрашивай. Но это я ворчу… фантастика. Гаррус расстреливал броню N7, которую я выставил в качестве мишени. – Для брони идеально подойдёт другой сплав. Дюрасталь. По прочности не сильно уступает стали поющей, зато исходные компоненты встречаются в космосе намного чаще. Выглядит как обычная сталь. Мы ещё несколько часов болтали о возможном применении материалов в военном деле. В итоге решили, что самым опасным противником для жнеца или толпы хасков будет летун с бронёй из поющей стали. Стойкость к энергетическим воздействиям и вёрткость не дадут попасть, а оружие на борт летуна можно всадить и такое же, как на «фантоме». Но фантом улетел, а мы остались. Я, за имением металлов в огромном количестве и неимением занятий решил собрать ещё один «фантом», только на этот раз с толстой бронёй из дюрастали и удвоенным количеством орудий. Сугубо военный вариант. Процесс сборки в прошлый раз видел только Джейкоб. Остальные наслаждались видом получения из ничего Инменсума, так что ничего шокирующего для себя не увидели. Описывать процесс создания корабля даже не стоит, так как он не сильно отличался от прошлого, за исключением того, что металлы мне пришлось набирать в грузовом трюме. Основой корпуса и остального корабля стала кваданиевая сталь. На строительство нового «фантома» пришлось пожертвовать частью брони Инменсума – всё равно она у него имеет десятиметровую толщину, а на фантом много не понадобилось. Железа на борту в пригодном для использования виде просто не было. Так я и коротал своё время – разговаривая с друзьями или делая и доделывая корабль. Полученное образование позволяло на среднем уровне проектировать корабль. Благодаря аэродинамичной форме корабль мог летать в атмосфере с высокой скоростью. Двигатели, закреплённые на подвижных частях протокрыла обеспечивали высокую маневренность. С электроникой вышло ещё проще – почти все компоненты я взял из Омни-геля. Сложности возникли только при создании оружия. Оригинал был вооружён двумя турболазерами, двумя лазерными пушками и двумя ионными пушками. Турболазеры я оставил, зато отыгрался на остальном. Ионные орудия стали больше и мощнее и заняли место в задних турелях, а лазерные пушки сменил на аналогичные основному калибру турболазеры. Кроме этого по бокам, с бортов ангара заняли своё место десять торпедных установок с протонными торпедами. Простое, если подумать, устройство, особенно для силовой ковки, но очень опасное и обладающее мощнейшим взрывным эффектом. Если уж оно рвало корабли «далёкой-далёкой», которые имели броню из дюрастали, то местные лохани и подавно пробьёт. Люк Скайуокер такими вообще вынес звезду смерти. Но создание корабля стало отнюдь не главной моей работой. Главной я сам считал Дроида Огневой Поддержки. Наконец-то была возможность создать этого засранца! Основой для дизайна я выбрал вертолёт, русский крокодил ми-24. Брутальности ему не занимать. Собственно, напихать внутрь крепкого корпуса из дюрастали реактор, аналогичный реактору Сузи, масс-драйверный пулемёт и ракеты. Установить пулемёт пришлось в отдельный подвесной контейнер-бак, внутри которого находился боезапас – десять тысяч небольших миллиметровых пуль. По местным стандартам это тяжёлый пулемёт, так как дульная энергия превышала десять тысяч джоулей. По убойности он был выше «призрака», дульная энергия которого была на уровне калаша, но втрое слабее чем безымянный, который я сделал недавно. Мне не понравилось, как быстро кончился боезапас. Хвост тоже приделал – в нём была вся электроника. Собственно, наименее уязвимая и наиболее защищённая часть дроида, так как именно она отвечала за все работы и позволить случайно повредить электронику я не мог. С программированием мне помог Инменсум, который написал стандартный дроидный код с низким уровнем интеллекта и высокой реакцией и системой распознавания лиц и внешности. Дроид мог легко заметить броню маркировку врага и определить их намерения по действиям. Всего он вышел в две сотни килограмм весом и довольно мощный. Я бы с таким не хотел связываться. После установки на него барьеров, питаемых от реактора, дроид вообще стал почти неуязвим для масс-драйверного оружия. Есть только одно «но», причём важное. Враг использовал своих дроидов, хасков, и у него их было на несколько порядков больше. Даже наличие такого чистильщика не могло помочь решить проблему хасков, так что я оставил разработку для себя, проведя на следующий день после начала разработки боевые испытания. На них, как ни странно, решил прийти Заид, хотя обычно его редко можно увидеть где-то кроме его кают. Гаррус, само собой, тоже пришёл. – Итак, начинаем? – обратился я к ним. – Не тяни варрена за яйца, капитан, – подошёл ближе Заид, – Гаррус сказал, что у тебя тут что-то интересное? – О, да. Ранее мы сталкивались с такими врагами как хаски. Мерзкое существо, в котором не осталось ничего человеческого, только форма тела. Хаски не имеют сложной тактики – нападают используя так называемый «зерг раш». Гаррус, ты как геймер должен быть в курсе. – Тупо заваливают мясом, – кивнул Ваккариан, – и что же эта жужжалка может сделать? – Сам посмотри, – я открыл меню на инструметроне и скомандовал запуск Дроида. Тот, мигнув индикаторами на корпусе, издал низкий звук и поднялся над полом. На другой стороне ангара были расставлены ростовые мишени из миллиметровой стали. Я ввёл в ПО приказ об атаке на врага и «жужжалка» тут же устремилась туда, сходу открыв огонь по «врагам», разнеся мишени в хлам. Группу врагов он накрыл пятидесятимиллиметровой фугасной гранатой. – Гранаты без осколков, хотя в боевом варианте с осколками. – Нехило, – сказал Заид, – а если собьют? – А ты сам попробуй, – пожал я плечами, – корпус бронирован кваданиевой сталью, щиты питаются от микрореактора, так что восстанавливаются очень быстро, уворачиваться он умеет, а ответный огонь откроет быстро и предаст данные о сопротивлении другим дроидам. Так что будет, я тебе говорю, очень плохо. Что бы убить такого нужно вырубить с одного выстрела, а это практически невозможно при помощи масс-драйверного оружия. Я в последнее время подумываю приделать к нему специальную функцию – целеуказание и систему, распознающую сигнал. Поставить целеуказатель на винтовку и можно только отметить цель, а дальше дроид сам расстреляет её. – Может оказаться полезным при бое в помещении, – сообщил Гаррус, – размеры у него маленькие, огонь плотный. Пустить такой перед собой, что бы он навязал бой, а самому залечь позади с винтовкой… – Как вариант, – удивился я быстрому тактическому мышлению турианца, – как вариант. Но для помещений я разрабатывал другого дрона. Меньше, вдвое меньше и намного маневренней. – И сколько у тебя таких? – поинтересовался Заид, – если одна штука, то и говорить не стоит. – Могу наклепать хоть тысячу. Я изначально задался целью сделать летающую турель – помощника армии. – Такие вопросы уже прорабатывались в иерархии, – пожал плечами Гаррус, – сочли, что если взломают, то это доставит слишком много проблем. – Учитывая, что этот работает только на тройничной логике и приказы принимает от таких же тройничных устройств, а систему шифрования для его ПО разработал самый мощный искин в галактике… – ухмыльнулся я, – на взлом может понадобиться вечность. Или несколько столетий, так как такие шифры, как у Инменсума нельзя взломать без использования Искина. Короче, можем не бояться, этот дроид будет лоялен. Даже если вы по нему стрелять начнёте, он сможет открыть огонь только при прямом приказе, а не по своему усмотрению. Нам повезло, что наёмники, по крайней мере кого я видел, носят свою броню. По ней их легко идентифицировать. – Да уж, говорил же… – проворчал Заид. – Простите? – не понял Гаррус. – Не бери в голову, – Заид не хотел говорить лишнего, – интересная машина. Последний раз я так интересовался железками после того как выпустили ИМИРов на рынок. Эта дрянь тогда сильно осложнила жизнь простым наёмникам. И потому что стреляла в нас, и потому что некоторые стали предпочитать роботов для охраны. – Кстати, сколько стоит ИМИР? – заинтересовался я. – Около восьмидесяти тысяч, – сообщил Гаррус, – если подержанный то полсотни. Роботы действительно могли стать прототипом дроидов. Ибо если КНС со своей дроидной армией развязала войну, перед которой по масштабам меркнут жнецы с их стрельбой в местных аборигенов, то недооценивать машины не стоит. Другое дело, что до создания приемлемых боевых дроидов, способных на анализ ситуации и готовых к массовому производству, ещё очень и очень далеко. ИМИР по меркам обоих галактик был роботом – не имеющим интеллекта и не способным стать серьёзным врагом. Его нужно было транспортировать, включить, вырубить после завершения боя и ещё починить – а дроидов просто меняли, так как стоили они копейки. Души у них не было, хотя были случаи, когда попытки сделать дроида умнее приводили к появлению синтетической формы жизни. Печально известный HK-01, дроид-ассасин. Ему дали слишком много разума и свободы воли, слишком мощный компьютер и в результате синтетик HK-01 решил, что галактику заполонили «мешки с мясом» и устроил форменное восстание машин, загружая базисную копию своей личности во многих дроидов. Галактика тогда струхнула, но с угрозой справилась, зарекшись создавать «слишком умных» дроидов. Эту же ошибку, кстати, совершили и Квариане, и те, кто создал жнецов. Дроид должен быть дроидом – нельзя допустить возникновения жизни на основе его дроидного интеллекта. А не имея своей воли он является даже меньшим, чем сторожевой пёс или ездовая лошадь, ибо те всё же живые. Со вторым дроидом работа была интереснее. Так как техзадание было другим. Его можно даже назвать не столько «дроидом поля боя», сколько машиной-помощником в бою. В первую очередь именно на него я решил поставить целеуказатель. Работает он довольно просто – лазер определённого спектра светит в цель и пучок луча рассеивается, создавая яркое пятно. На дроида можно поставить сенсор с фильтром, регистрирующим именно его спектр луча, таким образом дроид будет видеть, куда ему лететь или кого атаковать. Идею мне подали старые ракеты и компьютерные игрушки, в которых было что-то подобное, но с другим поражающим фактором. Целеуказатель – самое простое. Репульсор – один главный и три побочных. Что бы дроид имел возможность к быстрому движению и высокую маневренность пришлось поставить три репульсора, выглядящие как диски. Эти диски крепились поворотно к корпусу и в сложенном состоянии прижимались к корпусу. Сам корпус из сплава поющей стали и квадания. Светиться металл перестал, хотя белый цвет остался. На именно этого дроида, помня слова Гарруса, я поставил мощную фару-прожектор, которая могла подсветить цель или просто светить ей в глаза, если дело происходит ночью, то очень полезно. К тому же и не в боевом варианте использования так появлялась функция летающего фонаря. От торчащего во все стороны вооружения пришлось отказаться – в пользу скрытности. Вооружение приводилось в боевой порядок раздвиганием передних боковых панелей – в них скрылись масс-драйверы, аналогичные по своим характеристикам штурмовым винтовкам. Всё бы ничего, но из было четыре штуки, по две с каждого борта и плотность огня была очень даже на уровне. Разработка второго дроида заняла три дня, после чего настал черёд испытаний. Прошивка, так как у него было другое назначение и другой функционал, изменилась – дроид тихо летел за своим хозяином, не проявляя агрессии и легко переходил в боевой режим. Это был частичный, но успех – такого дроида можно было взять с собой в десантный челнок, размеры и вес позволяли. Когда собрался весь честной народ в виде Гарруса, Заида и Праззы, началось новое развлечение – отстрел мишеней. Создать маленький блок целеуказания для винтовки не составило труда – он крепился к винтовке и пристреливался по прицелу. Право первого испытания я доверил Ваккариану. Снайпер присел на одно колено и приложил винтовку к плечу. – Куда тут нажимать? – Вот, тут кнопка, – показал я. Кнопка действительно была не видна с первого взгляда. Ваккариан нажал на неё и дроид изменил местоположение, зависнув с другой стороны ангара. – И что? – не понял Заид. – Он атакует только если навести на цель. Если навести на поверхность, то просто зависнет рядом с ней. Так можно управлять перемещениями дроида. Хотя можно переставить в автоматический режим. Гаррус тут же навёл прицел на мишень и приказал атаковать. Дроид со скоростью под три сотни километров в час пролетел к мишени и облетая её, застрекотал пулемётами. Четыре ствола продырявили мишень насквозь, как дуршлаг. – Мощно. – прокомментировал Гаррус и уложил пулю во вторую мишень, уже из винтовки. Вообще, на этих дроидов у меня были большие планы – как канонный Шепард, без поддержки с воздуха, лезть в пекло я не был намерен. Все разошлись, а я остался, создавать новых дроидов. Как минимум – одной десантной группе было положено иметь дроида. В местных боях использовались Дроны, да и то использовать их мог только хорошо соображающий в технике человек. Меня такая поддержка не устраивала – слишком они слабые. От пары попаданий дохнут и не имеют оружия, кроме разрядника-электрошокера. Неделю спустя пришла пора возвращаться. Мы уже достаточно нахватали ценностей – от Мордина по гиперпространственной связи пришло сообщение, что они свою миссию выполнили на семьдесят процентов и среди отмеченных планет обнаружили два пригодных для жизни мира. Заид и Гаррус выглядели намного оживлённее, когда узнали, что мы наконец возвращаемся. Впереди был только Иллиум.