Двое

      Белые, почти прозрачные занавески на раскрытых балконных дверях болтались неспокойными привидениями и то и дело скрывали собой пляж и море. Солнце еще не встало, так что мир за окном был серо-розовым, а море — темно-синим. Красное темно-синее море. Звучит на редкость странно, но что в моей жизни не странно? Говорят, человек сам выбирает свою судьбу, но вряд ли это можно отнести ко мне. Я сделал все, чтобы никогда не оказаться в этом номере, я всегда говорил ему «нет», я вел себя, как последний мудак, но все равно не смог ничего изменить. Даже на таких, как я, может найтись управа, и, похоже, моя лежала рядом со мной.       Порыв ветра всколыхнул белые занавески, на мое плечо легла тяжелая рука, а сонный голос прошептал в ухо: — Не спал всю ночь? — Ты загнал меня в угол. Какой сон? — Не начинай, Серж. Просто скажи «да», и все. — У меня есть еще целых два часа. — Ты же уже принял решение! — Нет.       Невнятное чертыхание и брошенная в меня подушка были мне предупреждением. Я не обратил на это внимания, закинул руки за голову и уставился на пухлых ангелов с луками в руках на потолке. Как же так получилось, что я зашел в тупик, выход из которого был только один? …       Офис, по которому вела меня секретарша, давил на психику роскошью и элегантностью. Все здесь кричало о богатстве и безупречной деловой репутации этой известной на весь мир конторы. Не всем, конечно, известной, а только тем, кто строил рудники и шахты: русским олигархам, ближневосточным шейхам и индийским пашам. А еще поставщикам оборудования, одним из которых был я. Точнее, очень хотел им стать. Секретарша свернула за очередной угол и привела меня к дверям, за которыми сидел если не бог, то царь царей-то точно: технический директор этой примечательной конторы не мог быть никем другим. — Роман Алексеевич готов вас принять, — вежливо улыбнулась мне секретарша и открыла тяжелую дубовую дверь.       Я уверенно шагнул внутрь просторного кабинета, панорамные стекла которого делали его необъятным, и споткнулся на ровном месте, потому что человека, сидящего за директорским столом из красного дерева, я уже раньше видел. Казалось бы, ну и что в этом такого? Да ничего, если не считать того, что позавчера вечером в гей-клубе пока я, пьяный в дым, присматривал себе мальчусика на ночь, он выбрал мальчусиком меня, о чем и сообщил мне в приказном порядке. Я послал его лесом и даже попытался ударить, но факир был пьян, и фокус не удался, так что я промахнулся. Бармен, с которым я переспал на прошлой неделе, меня спас: прекратил драку, успокоил похотливого мужика и вызвал мне такси. — Добрый день, Сергей, — насмешливо посмотрел на меня Роман Алексеевич. — Вот мы и встретились. Снова. Неожиданно, что и говорить. — Не повезло мне, — погрустнел я. — Не то слово, — поднялся из-за стола хозяин кабинета, и я по достоинству оценил его габариты. Позавчера мне было не до этого, но сегодня… Я со своими 1,80 роста на фоне него казался маленьким худышкой. — Полгода ты взрывал мне мозг по телефону, изводил моих помощников и добивался встречи, а что в итоге? — Все коту под хвост, — озвучил очевидное я. Он подошел поближе. — Разрешите хотя бы оставить презентацию. Над ней половина моего отдела два месяца сидела. Они же вам дорогу не переходили! — А ты упертый, да? Никогда не сдаешься?       Я пожал плечами. С некоторых пор мне стало все равно, выиграю я или проиграю. Когда любимый человек предает тебя, а потом пытает и насилует на пару с двумя дружками целую ночь, почти все в этом мире перестает иметь значение. Если бы я не был упоротым оптимистом, то сошел бы с ума сразу, но я и правда никогда не сдавался, а потому сходил с ума медленно и так незаметно, что никому и в голову не приходило, что у коммерческого директора не самой маленькой конторы, обаятельного ловеласа и успешного мужчины дела швах. — Роман Алексеевич, я бы хотел обратить ва… — начал я, но он неожиданно взял меня за подбородок, вынуждая закрыть рот на середине фразы. — Я бы тоже хотел, — сказал наглец прямо мне в губы. — На что ты готов, чтобы продать свое оборудование? — Да пошел ты! — вырвался я. — Этого еще не хватало! — Мне — точно не хватало, — рассмеялся он, присаживаясь на край стола и обшаривая меня взглядом. — В чем проблема, я не пойму? Той ночью тебе было все равно, с кем трахаться. — Мне и сегодня все равно, — ответил я, — но я актив, а не пассив, так что прибереги свой член для кого-нибудь другого!       Роман взял мою презентацию в руки, демонстративно пролистал и посмотрел на меня с откровенной похотью в глазах. — Полгода работы твоей и твоих людей, контракты на миллионы долларов, огромные бонусы… — Ты слишком хороший специалист, чтобы дать мне все это взамен на дикий трах. — Ты прав, — усмехнулся Роман и поманил меня пальцем, — но если поцелуешь меня так, что мне понравится, я обещаю прочитать все, что ты тут понаписал, и даже отнесусь ко всему как профессионал.       Это было глупо и абсолютно иррационально. Два мужика тридцати с лишним лет решали судьбу многомиллионного проекта поцелуем. Бред! Если бы я знал раньше, что Роман гей, все было бы по-другому, но у него был сын и жена, хоть и бывшая. Алиби — не подкопаешься. Чертов притворщик! Еще больший, чем я. — Так что, Сергей, ты готов просрать все на свете из-за собственной глупости и гордости? — Нет, — ответил я и подошел к нему вплотную.       Хочет поцелуй? Он его получит. Я нагло втиснулся между его ног, обнял за талию одной рукой, за затылок другой, провел носом по гладко выбритой щеке и коснулся его губ своими. Просто коснулся, но этого вполне хватило, чтобы он откинул презентацию, обнял меня так, что затрещали кости, и поцеловал сам. Я ответил и слегка увлекся, потому что целоваться Роман умел. Еще как умел! У меня от его губ мурашки по спине пробежали. Очнулся я, когда он принялся мять руками мою задницу. — Достаточно. — Шутишь? — возмутился Роман. — У меня яйца звенят! — Мои соболезнования, — вежливо и очень ехидно сказал я, выбираясь из его рук. — Прочитаешь, отпишись на электронку. Я передам этот проект моему ведущему менеджеру, так что мне звонить не надо.       Роман позвонил через неделю. Сказал, что в нашем предложении есть смысл, и предложил съездить в командировку на объект в Казахстан. Вместе. Я сказал только одно слово: «нет», и отключился. …       Это было глупо. Вся эта поездка была величайшей глупостью и пустой тратой денег, потому что Роман не собирался у нас ничего покупать. Я понял это по его улыбке в аэропорту. Он просто хотел трахнуть меня, так что когда мы приехали в захолустный городок, а в гостинице оказался только один свободный номер с двуспальной кроватью, я ничему не удивился. Даже не стал выяснять, куда исчезла бронь, что накануне сделала мне секретарша.       Я бы ни за что не поехал, но мой генеральный директор, которому позвонил Роман, чтобы вынудить меня на эту поездку, витал в облаках и строил грандиозные планы, а мне нечего было на это сказать. Коммерческий директор, отказывающийся от великолепной возможности побыть рядом с клиентом, за которым гонялся полгода, вызывал по меньшей мере подозрения, а по большей — желание немедленно уволить его ко всем чертям. Оно мне надо?       В номер мы с Романом вернулись только поздно вечером. Он шустро зашуршал по комнате, разбираясь с ноутбуком и интернетом, а я без сил упал на постель. — Ты нечасто бываешь на объектах, да, Серж? Устал?       День, проведенный в недрах строящейся шахты, выпил меня до дна. Все в ней напоминало мне то утро, когда меня вытащили из тоннеля канализации рабочие, что забрели туда ремонтировать очередной прорыв. Если бы не они, я бы умер. Жаль, что я не умер. — У меня клаустрофобия, — буркнул я. — Почему ты не сказал? — присел рядом со мной Роман. — Ты бы не стал меня слушать. Тебе плевать на всех, кроме себя. — Прости.       Роман виновато вздохнул и провел по моей груди рукой, подбираясь к шее и уху. Наклонился и легко поцеловал в губы. Мне было все равно. Прошлое накатывало мутной волной, путая сознание и сбивая настройки в мозгах. — Пойдем, тебе надо расслабиться, — неожиданно исчез с постели Роман. — Сауна будет самое оно. — Нет, — сказал я, но он, конечно же, не стал меня слушать. …       Неожиданно роскошная сауна привела меня в полный восторг и даже почти возродила во мне желание жить. Небольшой уютный зал со столом, диванчиками и кинотеатром, душевые кабинки, бассейн и две парилки сверкали чистотой и даже девственностью. Казалось, что в этом месте шлюх отродясь не водилось. — Раздевайся, я простынки нашел, — вылез из недр одного из шкафчиков Роман. Уселся в кресло и сложил белые тряпки на коленях. — Хочешь посмотреть на то, что тебе никогда не достанется? — усмехнулся я. — Ты передумаешь, ледышка, — потемнел глазами великий завоеватель. — Я умею уговаривать.       Я не стал ничего говорить. Зачем? Мое тело скоро все скажет само. Я специально сбрил с себя все волоски до единого. Мои шрамы заслуживали самого пристального внимания. И тот, что в паху рядом с членом, идущий от ноги почти до пупка, и те, что на заднице, раскрасившие мои ягодицы и анус причудливой белой сетью.       Роман прошелся по мне жадными глазами, а я стянул футболку, наблюдая за тем, как в них разгорается похоть. Когда-то мое тело спортсмена-волейболиста было совершенным: широкие плечи, в меру накачанные мышцы, едва заметные и очень красивые кубики пресса, идеальная кожа — все, как доктор прописал. Роман задержался глазами на крестике шрама возле сердца и слегка остыл. Мне даже обидно стало. Я хотел, чтобы он завелся сверх всякой меры, прежде чем увидит всю красоту и обломается. — А ты раздеваться не будешь? Я на стриптиз в одного не подписывался.       Роман поднялся с кресла и уже через минуту стоял передо мной полностью обнаженным. Я окинул его насмешливым взором и… залип, потому что он был хорош. Действительно хорош. Настолько, что пробрал меня насквозь. — Мне надо выпить, — сказал я, обходя его по большой дуге. — Хочешь посмотреть на мою задницу? — рассмеялся Роман. — Серж, не делай из меня злодея. Я люблю заниматься сексом по-разному, и если ты не будешь вести себя, как последний идиот, то насладишься мною по полной. — Не верю, — покачал головой я, глотая коньяк прямо из горла.       Роман подошел ко мне и прижался к спине грудью. Накачанной мягко-стальной грудью Дуэйна Джонсона. Поцеловал в плечо, провел по моему животу рукой и принялся расстегивать ширинку на джинсах. Я глотнул коньяка еще раз, впервые за долгое время жалея о том, что стал уродом. — Серж, — жарко выдохнул мне на ухо Роман, обхватывая мой член рукой, — почему ты напиваешься? Тогда в клубе, сейчас… Стесняешься? Боишься? Считаешь, что секс между мужчинами — это вселенское зло? — Нет, — сделал еще один глоток я.       Удовольствие от его руки и горячая лава коньяка разбегались по венам, отгоняя прошлое в прошлое. Так хорошо снова чувствовать себя живым! — Тогда что? Неужели никто не показал тебе, как здорово иногда быть снизу? Я буду осторожен, обещаю! — Не будешь, — ухмыльнулся я, выбираясь из его рук.       Поставил бутылку на стол и решительно стянул джинсы и плавки. Выпрямился, упер руки в бедра и медленно повернулся кругом. — Еб твою мать, — побледнел Роман. — Не ее, — еще шире ухмыльнулся я, — меня. Трое. Вместе и по отдельности. С игрушками, ножами и прочими прелестями.       Я подхватил простынку, обвязал ее вокруг бедер и пошел в парилку, не обращая внимания на осевшего в кресло великого завоевателя. Мне его даже жалко стало. Никто так бурно на мои шрамы еще не реагировал. Впрочем, оно и понятно. Мальчусики, которых я снимал в клубах, большей частью были настолько пьяны или обкурены, что едва замечали мой член в своих задницах или ртах, что уж об остальном говорить. Кроме того, задом я к ним старался не поворачиваться, а шрам в паху частично скрывали волосы.       Я зашел в парилку, расстелил простынку на верхней полке и лег на широкие доски спиной. Горячий воздух обнял меня, как родного, согревая даже ту глыбу льда, что была мне вместо сердца. Прохлада из открывшейся двери заставила меня поморщиться. — Ты зачем пришел? Холоду напустил! — Я добавлю жару, ледышка, — тихо сказал Роман.       Я приготовился к потоку раскаленного пара, но вместо этого мой пах обжег поцелуй, следом за которым пришли руки и язык. К такому я готов не был: вскинулся, открыл глаза… — Ляг, — пригвоздил меня взглядом к полке Роман, и я рухнул обратно, закрывая лицо ладонями. — Ты такой красивый, но такой глупый, что слов нет. — Ну и заткнись тогда, — сказал я, а он взял и послушался.       Алкоголь, жар парилки и умелые губы и руки Романа унесли меня за грань разумного на раз, так что пролежал я недолго: спрыгнул на пол, смял соленые губы жадным поцелуем, нагнул великого завоевателя над лежанкой и устроил ему дикий трах, после которого он утащил меня в душ практически на руках. — Глупая ледышка, разве можно такое вытворять пьяным да при температуре в 100С? — проворчал Роман, прислоняя меня к стене лицом и поливая прохладным душем с ног до головы. — Так ведь и умереть недолго! — Вы сволочи, — сорвался я. Мысли путались, кружились в голове, а рот не закрывался. Слишком большая доза алкоголя превращала меня из брутального мужика в беспомощного нытика. — Все до единого. Я хочу умереть, но вы не даете! Зачем меня спасать? Кому я такой нужен? Мое тело по сравнению с моей душой — образец целостности и совершенства. — Ты великолепен даже таким, Серж. — О чем ты говоришь?! Моя душа порвана в хлам так, что не собрать! Некому собирать, да и не зачем… — Теперь есть, — пополз по моей спине губами Роман. Добрался до копчика, поцеловал первый шрам. — Не трогай меня там, — взбрыкнул я. — Не прикасайся!       Он послушно поднялся и прижал меня к себе, подставляя нас прохладным каплям воды. — Я соберу тебя заново, отогрею и сделаю своим, — провел по моей груди рукой Роман. Добрался до горла, обхватывая челюсть широкой ладонью, оставил засос на шее, потерся стояком о мою задницу и кончил. — Нет.       Генеральный директор грустил целый месяц после того, как Роман поговорил с ним лично и разнес наш проект в пух и прах, а я, помня его обещание, малодушно свалил в отпуск к родным. Меня это не спасло, потому что едва я прилетел в Москву и вышел в зал прилета в Домодедово, как наткнулся на Романа, который воспользовался моей растерянностью и утащил меня к себе домой, где позволил вытворять с собой черт-те что. Я был зол, а он так послушен, что заставил меня сходить по нему с ума. Тогда, в первый раз за долгое время, я забыл о своих шрамах и демонах без помощи алкоголя и уснул в чужих руках ночью. …       День Х вот уже четыре года подряд я отмечал одинаково: ровно в 00:00 выезжал на МКАД и замыкал кольцо на скорости 180км/час, не снимая ногу с педали газа. Никаких тормозов, только маневры и скорость. Я хотел разбиться насмерть, но мне не везло, и я так ни разу никого даже не поцарапал. Портить легковушки не хотелось, так что я играл с фурами и грузовиками, подрезал их, нырял между ними и мечтал, что врежусь кому-нибудь из них прямо в зад так, чтобы они смяли меня в кровавую кучу железа.       Ночь перед пятым днем Х Ромка провел в моей постели, не позволяя думать ни о ком, кроме себя, а утром, как всегда, перевернулся на бок, обнял и сладко засопел мне в затылок. Я сглотнул комок в горле. Почти год прошел с той памятной поездки, а он так никуда и не делся. Что с ним делать, я не знал. Все мои попытки сбежать от него, изменить ему или устроить бунт с грандиозной потасовкой заканчивались ничем. Роман был богат, красив, очень умен и опытен, так что с каждым днем я увязал в его сетях все глубже, залипал на него все чаще и даже изредка думал о том, что было бы неплохо сказать ему, что он мне дорог. Не так чтобы очень, но все-таки. Краешек моего ледяного сердца оттаял и оказался очень громогласным. Я не слушал его, но чем дальше, тем громче был его голос, и игнорировать его становилось все сложнее. — Ледышка, о какой гадости ты опять думаешь? — накрыли мою шею ласковые поцелуи. Они касались моих оголенных нервов напрямую. — О тебе. — Ехидная сволочь, — рассмеялся Ромка, лаская мой пах рукой. — Ты что, умрешь, если скажешь мне пару ласковых? — Сука ты моя похотливая, — повернулся к нему я, раздвигая его ноги и устраиваясь удобнее. — Мегамозг ты мой хитровыебаный. — Твой? — пропустил мат мимо ушей Ромка. Схватил за волосы и поменял нас местами: я на спине, а он между моих бедер. — Ты назвал меня своим? — Хорошо, хорошо, — поспешил исправиться я, глядя в его потемневшие глаза в растерянности. — Ты не мой. Сам по се…       Ромка заткнул меня чудовищным поцелуем, на который я ответил, испугавшись еще больше. Какого черта? Незаметно поерзал, в тщетной попытке выползти из-под тяжелого тела. Призраки прошлого подняли гнилые головы в моей душе, заставляя холодеть от ужаса. Я ведь почти поверил ему! А если он такой же, как и тот, кого я любил? — Серж? — немедленно оторвался от меня Роман. — Что случилось? Я напугал тебя? — Нет. — Черт возьми, ледышка! Почему ты всегда отвечаешь на мои вопросы словом «нет»? Почему держишь под подушкой нож? Неужели за это время я не заслужил твое доверие? — Нет. — Совсем? — поднял голову Роман.       Я отвел глаза и промолчал. Сегодня день Х. Если не умру, то скажу ему то, что он хочет услышать, а если умру, то он будет зол и не станет переживать слишком уж сильно. Ромка провел ладонью по моей щеке, поцеловал в губы и скатился на постель. — Ты жестокий сукин сын, Серж. Иногда мне хочется тебя задушить! — Отличная мысль, — отозвался я. — Только быстро, ладно? Свою квоту боли я уже выбрал.       Ромка дернулся, как от удара, и сжал мою шею рукой, прожигая меня глазами насквозь. Глыба льда в сердце плавилась и причиняла боль. Не хочу! Не хочу снова!!! Верить, любить…. Нет. — Если я скажу, что ухожу насовсем, ты остановишь меня? — Нет.       Ромка поднялся с постели и молча начал одеваться. Я сглотнул ком в горле, завернулся в одеяло и подтянул ноги к груди. Как будто так можно спрятать сердце! Он ушел, а я позвонил на работу, соврал, что заболел, и провалялся до вечера, перебирая в памяти наши встречи. Походы в кино, ужины с друзьями и клиентами, ночные покатушки по Москве, сумасбродные выходки, поездки в Европу. Столько всего хорошего! И столько плохого… Женщины и мальчусики, на которых я западал, когда напивался, чтобы выгнать из души монстров, прыжки в Москву-реку с Андреевского моста, равнодушие, безбашенное веселье и злобный стеб. Ромка был непоколебим, как скала. — Почему ты все еще со мной? — спрашивал я его после очередного срыва. — Что тебе от меня нужно? — Мне нужен ты. — Меня нет, великий завоеватель. Я мертв. Ты некрофил? — Ты жив и заходишься в крике, который слышу только я. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одного? — Ты соберешь меня, и что? Что будет дальше? — Ты будешь моим.       Раз за разом один и тот же разговор, который сводил меня с ума, потому что разжигал в душе огонь непозволительной надежды.       23:40. Я посмотрел на себя в зеркало в прихожей. Красавец мужчина в полном расцвете сил. Весельчак, оптимист и душа компании. Сумасшедший мертвец, оттолкнувший единственного человека, которому был дорог. — Самое время умереть, — сказал я и подмигнул своему отражению. Оно кисло посмотрело на меня в ответ.       Я вышел из подъезда, нашаривая в карманах ключи от своего джипа, которые почему-то находиться отказывались. — Не это ищешь? — Ромка, стоящий возле моего Инфинити, покачал брелоком. — Сегодня ночью ты никуда не поедешь. — Отдай ключи, — протянул дрогнувшую руку я. — Размечтался! Бегу и тапочки теряю. — Я тебе руки переломаю!       Ромка показал фак, и пружина, что сжималась во мне целых пять лет, распрямилась. Раскрутилась и вынесла мозг из головы. Я не помню, что орал, куда бил и что вытворял, потому что очнулся, только когда Ромка швырнул меня на пол квартиры и захлопнул дверь ногой. Вид у него был не очень: длинная царапина на брови, синяк на скуле, порванная рубашка… — Ты хотел адреналина? Ты его получишь! — Я хотел умереть! — поднялся на ноги я.       Он сбил меня с ног на постель. Разделся сам и разорвал одежду на мне. Я сопротивлялся, как сумасшедший берсерк, но кто я против него? Он прижал меня к постели за горло, придавил телом и запустил влажную руку в мою задницу. Я сжался в ужасе, но боль так и не пришла. Два пальца забрались в меня по самое не хочу, заставляя закрывать глаза, а монстры вырвались на свободу. — Смотри на меня, — вместе с пощечиной ворвался в мои уши голос Романа.       Я послушно открыл глаза, даже не пытаясь бороться с ужасом, что накрыл меня с головой. Почему я не умер? За что мне все это? Снова! — Я сделаю все, что ты скажешь. Только не мучай. Пожалуйста! — взмолился я, теряя гордость и самоуважение. Плевать! Лишь бы вместо пыток была легкая смерть.       Роман прикусил губу, задышал часто-часто, сжал мои руки над головой своей и начал протискиваться в мою шитую-перешитую задницу членом. Я закрыл глаза. Где-то недалеко был нож. Если я доберусь до него, то смогу покончить с собой быстро. Член забрался в меня и замер. Замер так надолго, что я расслабился. Боль ушла, оставляя давно забытое ощущение наполненности и тепла. — Посмотри на меня, Серж, — прошептал мучитель, а на мою щеку упала капля. — Ромка? — открыл глаза я.       Слезы капали из его глаз на мое лицо, отдаваясь тепловыми разрядами в ледяной глыбе сердца и прогоняя монстров из моего сознания. Он отпустил мои руки, поцеловал в губы и повел бедрами. Очень медленно, тягуче и коротко. Почти не больно. — Я люблю тебя, Серж, — прошептал Ромка. — Я твой, глупая ледышка! Я не причиню тебе боль и не позволю сходить с ума. — Те трое сильнее меня, — зажмурился я. — Они живут во мне и не дают любить, надеяться и верить снова. — Теперь в тебе живу я, — выдохнул Ромка и вошел в меня до конца. — Смотри на меня, слышишь? Смотри!       Я послушно открыл глаза. — Член, что сейчас в тебе, мой. Руки в твоих волосах — мои. Губы на твоем ухе — мои. Слезы на твоих щеках — наши с тобой. Твои и мои, ледышка. Сегодня они будут первый и последний раз.       Той ночью Ромка изгнал из моей души демонов раз и навсегда. Другое дело, что на их место я его не пустил. Просто не смог. Закрыл дверь перед его носом, оставляя моим лучшим другом, любовником, но не моим любимым. Роман понял это утром. Я не знаю, почему он не бросил меня тогда. Посмотрел устало, обнял и не выпустил из постели до самого вечера, а через месяц подлым шантажом загнал в клинику пластической хирургии, где от шрамов в паху и на заднице не оставили даже воспоминаний. К моему великому сожалению, анус они так толком починить и не смогли, тем не менее серьезно облегчив мне жизнь парочкой убранных с него корявых швов. …       Весна в Москву пришла внезапно: еще вчера кругом лежал снег, а вот уже +18С и океаны грязной воды. Они смыли усталость с лиц женщин и угрюмость с мужчин, заодно прихватывая с собой зимнюю одежду. Я к этому равнодушным не остался и принялся ухлестывать за девицами напропалую. Звонок телефона оторвал меня от созерцания сногсшибательных ног очередной кандидатки в секретарши, которую я был вынужден отправить восвояси. Если мозгов нет, ноги не помогут. — Привет, мачо, — мрачный голос Ромки меня насмешил. — Что, разведка донесла, что я весел и доволен жизнью? — Серж, ты тот еще кобель, но я тебя очень прошу, потерпи еще недельку, — сказал Ромка. — Я прилечу, и будет тебе супер трах. — Это тебе будет супертрах, — хмыкнул я. Ромкина ревность плавила мое наполовину растаявшее сердце раскаленным железом. — Мою задницу ты не заслужил. Месяц воздержания — это для меня перебор. Я вообще не понимаю, почему до сих пор ни с кем не переспал. — Тебе и не надо ничего понимать, — самодовольство в голосе Ромки мигом вывело меня из себя. — Ты на что это намекаешь? — Серж, успокойся. Ни на что я не намекаю. — Завтра же трахну первого попавшегося мальчусика! — процедил я. — Я тебе не ослик на веревочке и не монах! Ты трахаешь мозги своим тупым инженерам-неграм посреди пустыни, а я буду спать с реальными людьми в Москве, трудоголик хренов. — Не вздумай мне изменять! — Я тебе ничего не обещал! — Яйца оторву! — не выдержал Ромка. — Глупый самоуверенный болван! Ты мне все нервы вымотал своим скотским отношением! — Брось меня. — Сука! — выругался Ромка и отключился, а у меня закололо сердце.       Зачем я с ним так? Это же глупо! Бред! Но я ничего не мог с собой поделать. Его не было рядом со мной больше месяца! И я… я скучал, но признаваться ему в этом не собирался. Он тогда вообще никогда из своей чертовой Африки не вернется. — Если бы ты прилетел сегодня, я бы сказал тебе… — Я слушаю.       Я чуть не навернулся на пол от удивления. Обернулся и увидел в дверях мрачного, как грозовая туча, Ромку. Он закрыл дверь и двинулся ко мне с неотвратимостью асфальтового катка. — Эммммм…. — замычал я растерянно, отступая к дальнему окну кабинета. Оно выходило на Москву-реку, а широкий подоконник… — Мычишь? — догнал меня Ромка, сходу впечатывая в стену рядом с окном. — Ты сейчас еще сильнее замычишь! — Ты шлялся хрен знает где, а я виноват?! — возмутился я, раздумывая над сложнейшим вопросом: взять или отдаться? Раньше такой вопрос не вставал, но сейчас… — Ты довел меня, чудовище! Я бросил все свои дела и добирался сюда 12 часов, только чтобы ублажить тебя, похотливый сукин сын!       Это заявление склонило чашу весов в пользу Ромки. Я расстегнул его рубашку и первым делом оставил засос рядом с левым соском. Знак того, что Ромка — мой. Он запустил руку в мои волосы и властно потянул вниз. — Почему я запал именно на тебя, а? За что мне это? У моих ног весь мир, но я думаю о тебе. Блядь, никто не нужен! Только ты! Безумие какое-то!       Я усадил Ромку на подоконник и вытащил из его ширинки член. Втянул в себя воздух. Мята. Рассмеялся и взял его в рот. Ромка заткнулся и принялся путать мне волосы, а я ласкал мятную головку языком и наслаждался. Он знал, как брезгливо и трепетно я отношусь к минету, и подготовился заранее, так что его старания я оценил и постарался доставить ему максимум удовольствия. — Серж… ледышка моя глупая… чудовище…       Я поймал его оргазм салфеткой и получил целую кучу благодарных поцелуев в губы, а потом повернул к себе спиной, нагнул над подоконником и оторвался за месяц воздержания по полной, зажимая ему рот рукой и тихо шипя от острого, как лезвие бритвы, наслаждения. — Я скучал, Ромка, — прошептал ему в затылок я, когда кончил. — Прости, что не могу сказать большего. — Однажды я сделаю тебе трепанацию черепа и прочитаю все твои мысли, — тихо рассмеялся он, разгибаясь.       Я быстро привел нас в порядок и обнял его, пряча лицо на могучей шее. — Мне потом расскажешь, что вычитал? — Чудовище ехидное, — поцеловал меня Ромка. — Отвезешь в Шарик? Самолет через шесть часов. — Ты что, серьезно прилетел в Москву, чтобы потрахаться со мной?! Ты больной?! — Да. Смертельно. Ты хуже наркотиков и чумы, от тебя нет лекарств.       Я смутился и растерялся. Я все понимаю, но это… Это уже перебор. Ромка поправил воротник моей рубашки и подтолкнул к выходу из кабинета. Мы добрались в Шереметьево на удивление быстро и заселились в жуткий номер без окон, в котором я позволил Ромке очень многое и сумел получить от этого удовольствие. — Серж, пообещай не спать ни с кем, кроме меня, — прошептал Ромка, целуя меня на прощанье. — Нет, — сказал я. Он побледнел, и я поспешил договорить: — Но я обещаю не трахаться ни с кем, пока ты ко мне не вернешься. — Чудовище! — облегченно выругался Ромка. — Ты можешь хоть раз ответить мне «да»? Без ехидных оговорок, стеба и подъебок? Просто сказать «да», и все! — Нет. …       Быть больным на голову — не самое плохое занятие. Я понял это, когда написал первую развратную историю о двух геях и выложил ее на ФБ. Вот уж не думал, что начну писать романтические слэшные рассказы, а их даже будут читать! Кому рассказать — не поверят. Ромка тоже не верил, пока я не завел себе фейковую страницу в Контакте и не обзавелся виртуальными друзьями и поклонниками моего таланта, с которыми заигрывал каждый божий день. — Ледышка, а чего это ты такой довольный, а? Прям потек!       Я ткнул Ромку локтем под ребра и поерзал на его стальном прессе затылком. Мне пришлось купить новую кровать, чтобы лежать с ним вместе так, как нам нравилось: он, как и положено, вдоль, а я на его животе головой поперек. Раньше я злился на этого чертова трудоголика за то, что он работал до полуночи, но теперь меня все устраивало как нельзя больше. Пока Ромка ворочал миллионами баксов и сотнями рабочих мест, я трепал нервы склонным к суициду малолеткам, подкатывал к красивым, замужним и не очень, барышням, соблазнял геев и наслаждался дифирамбами себе любимому. — Серж! Я с тобой разговариваю! — Со мной? — ехидно протянул я, отправляя поцелуйный смайл девице, которая водила меня за нос несколько месяцев, прежде чем я понял, что она — это она, а не он. — А я думал, ты это своему помощнику в Африке. — Ты опять свой зоопарк в разврат вгоняешь? — отложил свой ноут в сторону Ромка. — Дай-ка я почитаю, что ты там такое им понаписал. — Еще чего! — возмутился я, но он выхватил мой ноут, перекатился на живот и отмотал переписку далеко назад. — Вот черт. — Ты прижал ее к стене в школе и трахнул?! — зарычал Ромка.       Я проглотил смех и улегся на него сверху, обхватывая крепкие бедра ногами. Поцеловал мощные валики мышц на плече и двинулся губами вниз по спине. — Сладких снов, малышка?!       Я рассмеялся ему в поясницу и стянул с него плавки, покусывая задницу, целуя шрам на левом бедре и продвигаясь к самому интересному. Он тихо выругался, читая очередную переписку, но послушно раздвинул ноги, откровенно подставляясь моим губам и пальцам. — Дракоша, если бы не Котя, я бы тебя завалил?! Серж, ты что творишь, а? Зачем ты сводишь их с ума? Тебе меня мало? — Я не свожу, они сами, — поднялся к нему я.       Поцеловал в шею и забрался в него с таким расчетом, чтобы наиграться вдоволь. Нам обоим хотелось долгого, неспешного секса. — Кажется, я их понимаю, — выдохнул Ромка, приподнимая бедра выше. — Но это вовсе не означает, что одобряю. Хвала всем богам, они слишком малы, чтобы увлечь тебя по-настоящему, а у твоей королевы есть муж. Иначе бы я таким добрым не был. — Ромка, — рассмеялся ему в затылок я, медленно втрахивая его в постель. — Я сплю только с тобой почти два года. Оставь в покое моих виртуальных любовников! Мы с ними никогда не встретимся. — Я превращу в ад жизнь любого из них, если ты увлечешься слишком сильно и передумаешь, — глухо сказал Ромка, и я вдруг понял, что шутки кончились. — Ты — мой! — Ты мне угрожаешь? — укусил его за налитую мышцу плеча я. Взлохматил волосы, облизал ухо и поднажал, вызывая довольный стон.       Мне было смешно, лестно и нисколько не страшно. Они — мои виртуальные друзья, а он… совсем другое дело. О чем говорить? — Да, и еще как! Только вот… тебя это остановит? — Нет.       Я откинул ноут на край постели, перевернул Ромку на спину и продолжил начатое с прежним усердием. Он лапал меня руками и целовал так, что казалось, будто это он трахает меня, а не наоборот. Странное и… невероятно прекрасное ощущение. Может, стоило злить Ромку почаще? …       Дождь шел пятый день подряд. Сентябрь в этом году выдался на редкость поганым, и чем дольше висели серые тучи, тем злее и рассеяннее становились люди. Мутная грязная взвесь на МКАДе, огненная темнота позднего вечера, мелькающие дворники на стекле и толпа фур бесили меня до зубовного скрежета. — Серж, где твое хваленое хладнокровие? — прикалывался надо мной Ромка. Его голос разносился по всей машине, помноженный на восемь динамиков. — С тобой в Казани, — буркнул я, перестраиваясь в крайний правый ряд, чтобы всех обогнать. — Я уже в самолете сижу, через час буду в Домодедово, а еще через полчаса у тебя. Ты успеешь доехать? — Да фиг знает! Я Можайку проезжаю, особых пробок вроде нет, просто все тащатся еле-еле и творят черт-те что. Эх, надо было наплевать на тебя и лететь на выходные в Шарм-эль-Шейх в одного. Солнце, море, рыбы, кораллы — красота! — Вознаграждение за твое самопожертвование будет весомым, бубнилка, — рассмеялся Ромка.       Фура передо мной резко вильнула, снесенная со своей полосы лихачом на ВМW, и задела вторую, разворачивая ее поперек дороги. Я вдарил по тормозам и вдруг заметил в зеркале заднего вида полные ужаса глаза водилы фуры, что шла следом за мной. Он затормозить явно не успевал. Визг шин, звуки ударов врезающихся друг в друга машин и долгое мгновение перед тем, как мой остановившийся джип ударил в зад грузовик. — Нет, не будет, — успел сказать я.       Грузовик протащил меня вперед, и я врезался в днище лежащего на боку прицепа фуры мордой. Подушка безопасности ударила в лоб, ремень чуть не разрезал пополам, все вокруг сжалось до размеров собачьей конуры, сознание поплыло и только настойчивый голос Ромки, окутавший меня со всех сторон, не дал соскользнуть в никуда. — Серж, ты жив? Что случилось? — Ава…рия… не… по… везло… мне… — Только не умирай, слышишь?! У меня столько нервов, которые ты еще не выдернул! Я сойду с ума и попаду в психушку, если тебя не станет. Ледышка, не молчи, ответь, хоть что-нибудь… — Люблю… — выдохнул я, силясь открыть глаза, услышал короткие гудки в ответ и потерял сознание. …       Никто так и не понял, каким образом я выжил. И не только выжил, но даже ничего себе не сломал, только заработал сотрясение мозга, кучу солидных синяков по всему телу и пару вывихов. Мчсовцы, что вырезали меня из машины, не поленились, приехали поглазеть на счастливчика и привезли фотки с места происшествия. — Ты в рубашке родился, мужик, — сказал один из них, отдавая мне глянцевые листки с жуткими видами железного месива из двух фур и моего финика. — Всего в ДТП попало семь легковых машин и три фуры. Итого два трупа и двенадцать пострадавших, один из которых в реанимации. Круче всего досталось именно твоему джипу, но при этом ты сам, как огурчик! У тебя не машина, а везучий броневик, который попал в едва ли не единственное гнилое место в днище прицепа и протаранил его насквозь. Вот уж не думал, что Инфинити делают такие классные тачки.       В тот день я отчетливо понял, что просто и безболезненно умереть у меня не получится никогда.       Меня выгнали из больницы через три дня, которые Ромка провел рядом со мной. Муторная процедура выписки выбесила его еще больше, чем меня, так что он трусливо сбежал, оставляя меня на растерзание монстров в белых халатах одного. — Ром, я выхожу, — набрал я его, забирая куртку из гардероба. — Жду на стоянке, — подозрительно бодрым голосом отозвался он и отключился до того, как я успел задать ему вопрос.       Улица встретила меня моросящим дождем и серыми тучами. Да чтоб им провалиться! Умирать мне больше не хотелось, а вот проделать в небе дыру ракетой Земля-Воздух — очень даже. Я добрался до стоянки и раскрыл рот в изумлении, потому что рядом с Ромкиным Крузаком стоял мой Инфинити FX35, точно такой же, как и раньше: коричнево-оранжевый, наглый и спортивный. Целехонький! — Какого…       Ромка рассмеялся, обнял меня и вручил ключи. Не мои ключи. — Я дарю тебе близнеца твоего отважного финика. — Но у него мои номера! — Я молодец, да? — подмигнул мне Ромка.       Я проглотил ком в горле и ничего не сказал. Просто открыл дверь и сел за руль. Огляделся. Темный кожаный салон вместо светлого, вот и вся разница. Я качнул пальцем дракона на серебряной цепочке, висящего на зеркале. Черт, Ромка вспомнил даже об этом! — Спасибо, дракоша. Ты спас мне жизнь, с меня причитается. — Ладно, хорош любоваться, — вытащил меня из джипа Ромка. — Нам пора ехать. — Куда ехать? — Это сюрприз, — хитро прищурился он.       Закинул меня на заднее сиденье Крузака, уселся рядом и, наплевав на своего водилу, целовался со мной всю дорогу, не давая смотреть по сторонам. — Домодедово? — опешил я, выходя на парковку аэропорта. — Какого черта мы тут делаем?! — Не порть сюрприз, — подтолкнул меня в спину загадочный до невозможности Ромка.       Я послушно повесил на плечо мой любимый рюкзак и пошел за ним следом. Фирменные стойки Уральских авиалиний меня изрядно напрягли. — Ромка, шоумен чертов, я в Сибирь или на Урал не полечу! — остановился я. — Там снег идет!       Ромка рассмеялся и потащил меня к самой последней стойке. «Москва. Домодедово. — Шарм-эль-Шейх. Офира». Ноги мои дрогнули. Я тяжело облокотился на стойку регистрации и судорожно задышал сквозь зубы, унимая глупые слезы благодарности. Вокруг поднялся переполох, но я его не особо отразил, потому что боролся с потопом, который устроил растаявший в сердце ледник. Прибежавшие медики воткнули мне в руку успокоительное и посоветовали как следует выспаться в самолете.  — Серж, если тебе плохо, может, лучше домой поедем? — обнял меня Ромка. — Нет. — Ты неисправим, — хмыкнул он, — и совершенно здоров, раз опять отвечаешь на мои вопросы «нет». Знаешь, «люблю» мне понравилось гораздо больше.       Я сделал вид, что оглох, с трудом прошел таможню и проспал все пять часов полета у Ромки на коленях сном младенца, настолько мне было спокойно и хорошо рядом с ним. Впрочем, в аэропорту Шарма я тоже был не слишком вменяем и уснул снова, едва добрался до постели в нашем огромном номере. …       Я вытащил Ромку на море, едва рассвело, нагло проигнорировав попытки заняться со мной сексом. Он затаил обиду, так что когда ближе к обеду я предложил понырять с аквалангом, он обозвал меня сумасшедшим чудовищем, у которого напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, и чуть не утопил в море. Загнал в укромный уголок рифа, туда, где скала резко уходила вглубь берега, и довел поцелуями и ласками до кипения. Не дал мне кончить и сбежал на сушу.       Я догнал его только в номере, а точнее в душе. Ромка поймал меня в свои могучие объятия, едва я сунул нос в кабинку. Повернул к стене лицом, подставляя мою спину теплому дождику. Прижался бедрами к ягодицам, поцеловал в шею, в висок, и зашептал, касаясь губами уха: — Серж, ты сводишь меня с ума два года. Я знаю, какой ты умный, гордый и упрямый, но всему есть предел, за которым все это перерастает в элементарную глупость. Мы должны быть вместе. Переезжай ко мне, бросай свою работу и будь со мной. Просто будь со мной рядом. Всегда. — Бред, — сказал я, послушно прогибаясь в талии. Ромка осторожно забрался в меня и замер, давая привыкнуть и расслабиться. — Я тебе кто, содержанка? — Ты мой любимый человек, которого я едва не потерял. Я хочу, чтобы ты был так близко, как только возможно. — Ты сейчас во мне! Куда ближе-то? — Хватит шутить, чудовище!       Я промолчал, потому что Ромка освоился окончательно, порождая своим жадным членом не боль, а удовольствие. Нашел верный ритм, глубину и угол входа, и я не смог больше заниматься сексом, язвить и думать одновременно, так что просто постанывал в такт движениям и уплывал в эфир. Но Ромка не дал мне словить кайф и вернул обратно, умышленно забравшись в меня дальше положенного. — Ты мечтатель, а не торговец. Твои фотографии и придуманные истории, те, что ты выкладываешь в сети, прямое тому доказательство. Займись ими как должно. Напиши что-то стоящее! Коммерческих директоров море, а хороших писателей — единицы. — Я стану твоей игрушкой. Ты этого хочешь? — выдохнул я на его слова и движения. Они завораживали меня, туманили разум мечтами и воздушными замками. — Ты станешь самим собой. Посмотришь на мир вместе со мной. Покажешь мне то, что я никогда не увижу сам. — Нет.       Ромка в ответ добрался до моего паха рукой и ускорил темп, прокладывая цепочку кусачих поцелуев по плечу к шее. — Соглашайся, чудовище. Я не могу без тебя. — Нет!       Оргазм накрыл меня внезапно. Ромка почувствовал это и перестал сдерживаться, заставляя меня закусывать губу, чтобы не стонать от боли. Она была вполне терпимой, но именно она напомнила мне ту ночь, когда монстр, которого я любил, надел мне на шею ошейник шипами внутрь. Ромка кончил мне на копчик и обнял, прогоняя старые страхи и порождая новые. Что со мной будет, если он уйдет? Сейчас я сам по себе, но если я буду с ним, то рано или поздно он подомнет меня под себя, слишком уж властным, богатым и могучим был. Великий завоеватель. Кто я против него? Пылинка, каким бы крутым перцем не считали меня все вокруг. Ромка знал обо мне то, что не знал никто. Мог уничтожить парой-тройкой вовремя сказанных фраз. И это сейчас! А что будет потом? Рядом с ним я переставал быть мужиком и превращался в непонятное существо без пола, возраста и характера. — Серж, не выдумывай всякую ерунду! — повернул меня к себе лицом Ромка. Он что, читает мои мысли? — Я знаю тебя слишком хорошо. Ты никогда не подчинишься мне до конца, как бы я ни старался. Ты сумасшедший, самоуверенный и совершенно непредсказуемый сукин сын, в гениальных мозгах которого вечная каша. Разве тобой можно управлять? — Спасибо, — не удержался от сарказма я. — На себя посмотри, тоже мне, идеал! Трудоголик, работающий по 20 часов в день 7 дней в неделю! Какой в этом смысл? Зачем тебе хренова куча денег, если их некогда и некуда тратить? — Вот ты мне и поможешь, — улыбнулся Ромка и потащил меня в спальню.       Я сел на постель в великой тоске, понимая, что сейчас он предъявит мне ультиматум. Вот как так получилось, что условия ставлю не я ему, а он мне? Я не признавался в любви (авария не в счет), ничего не обещал и никогда не говорил, насколько он мне дорог. Почему мои слова, как и мое молчание, не имеют для него никакого значения? Ромка перестал копаться в своей сумке и подошел ко мне: властный, уверенный в себе и непоколебимый, как скала. Я встал с постели. Не хочу, чтобы он нависал надо мной! — Серж, пожалуйста, не начинай! — Да я вообще молчу! — вежливо улыбнулся я. Его аж перекосило. — Иногда мне хочется воткнуть тебе нож в сердце, — выругался Ромка и бросил на постель браслет. — Я хочу, чтобы ты носил этот браслет на правой руке. Я хочу, чтобы ты переехал жить ко мне. Я хочу завтра в 8 утра услышать от тебя «да». Без оговорок, стеба и двойного смысла. — Я подумаю, — кивнул я, беря браслет в руки.       Как я и думал, произведение искусства: платина, золото и прямоугольные вставки сапфиров, таких же загадочных, как мои глаза. Браслет был очень красивым, но при этом мужским на сто процентов. — Рад, что тебе понравилось. Знал бы ты, сколько крови он выпил у дизайнера! Почти столько же, сколько ты у меня, — сказал Ромка. Я чуть не запустил им ему в голову, но он успел его у меня отобрать. — Спокойно. Если ты браслет не наденешь, я найду, на чью руку его пристроить.       Я недоверчиво хмыкнул и потащил моего великого завоевателя на море. …       Белая занавеска на окне колыхнулась. Я поправил подушку под спиной и провел рукой по черным волосам Ромки, сопящего щекой на моих коленях. Ночь на раздумья — это не так уж и мало. Я не мог позволить себе потерять его. Он стал важной частью моей жизни, меня самого, и без него мне будет пусто, холодно и одиноко. Я знал это наверняка. Я никогда не смогу тягаться с ним в зарабатывании денег или в разработке технических проектов, но зато он никогда не сможет тягаться со мной по части эмоций, развлечений и получении удовольствия. За его спиной — сила и власть, а за моей — душа и жизнь, как бы странно это ни звучало.       Ромка поерзал, перевернулся на другой бок и уткнулся в мой пресс губами, просыпаясь. Я провел рукой по его волосам и улыбнулся, а он посмотрел мне в глаза и выдохнул с таким облегчением, что я рассмеялся. — Серж, а вслух? — сел на постели Ромка. Вытащил браслет из-под подушки и защелкнул его на моей правой руке. — Молчание — знак согласия, — поморщился я. — И то, только на те три хочухи, что ты озвучил.       Ромка стащил меня на постель и подмял под себя. — Ты издеваешься? — Нет. — Ты собираешься признаваться мне в любви, чудовище? — Нет.       Ромка задумался, а потом хитро улыбнулся, поцеловал в губы и спросил: — Ты ведь не оставишь меня одного?       Я открыл рот. Закрыл. Уронил его на спину, поцеловал и решительно устроился между ног. Ромка расхохотался и выжидательно уставился на меня, не собираясь помогать или вступать в перепалки. Я тяжело вздохнул, забрался в него по самые помидоры… — Да.       И сдался. 27.10.2014.