Топорная работа

Война наконец-то закончилась. Война, в которой нет и не могло быть победителей и побежденных. Были только выжившие. Карты врали, поверхность планеты была перепахана многолетними ковровыми бомбардировками, и островки мирной жизни, встречавшиеся каким-то чудом то здесь, то там, были больше похожи на миражи, чем на места поселения людей. Первая попавшаяся деревня казалась мертвой. Солдат привык не верить тому, что кажется, выбрал дом покрепче и отстучал по косяку условный знак, которым люди опознавали друга через стены. Дверь ему открыла старуха. - Пусти отдохнуть дорожного человека, - сказал он. Старуха смерила его подозрительным взглядом, но посторонилась. Изба как изба. Солдат сел на лавку, вытянул ноги. Под подошвой что-то звякнуло. Из-под лавки торчало лезвие топора. Старуха закрыла дверь на засов и встала перед ним, тощая, черная, как смерть. - Нет ли чего-нибудь перекусить, хозяйка? Старуха раскрыла беззубый рот, развела руками. - Нет ничего, служивый, - со смешком сказала она. - Сама ничего не ела. Солдат подкинул в руке блестящую коробочку, в которой перекатывались четыре горошины. Аварийное питание. Растворить в воде для разбухания целлюлозной составляющей до объема 250 мл. Глаза старухи жадно блеснули. При экономном использовании можно продержаться неделю. Белки и протеины. Но нога солдата твердо стояла на топоре, и старуха не рискнула. - Если ничего нет, могу научить каше из топора, - сказал солдат. Старуха заморгала. С одной стороны топор - это просто топор, но с другой стороны, она знала, что в некоторых частях солдат обучали разным штукам, особенно тех, кто помоложе. Минуту она колебалась, но любопытство победило жадность. - Как это? - спросила она. - Нешто топор наваристый? - Тащи котел, - приказал солдат. Вода в котле закипала, старуха стояла рядом, пуча глаза на то, как солдат гоняет ложкой пустую воду, держа в другой руке топор. - Мыть не будешь? - осторожно спросила она. - Зачем? - Солдат повертел его в руках, покосился на старуху. - Дык ручка вся захватанная. - Ну, обычный жир, ерунда. - Лезвие тогда хоть помой. - Чего ты боишься? - усмехнулся солдат.- Посторонние ДНК детектед? Старуха поджала губы и предпочла промолчать. Топор скользнул в кипящую воду. - Посолить надо, - сказал солдат. - Соль у тебя есть? - Какая нынче соль? Галит. - Годится. Хорошо бы сюда горсточку крупы. Старуха потрясла головой, но развязала узел на платке и высыпала в воду горсть серой перловки. Варево варилось, дымом волокло в комнату, и старуха завидовала солдату, лицо которого до половины прикрывала прозрачная маска шлема. - Ну, неплохо получается, - оптимистично сказал солдат. - Сюда бы масла. - Шортенинг есть. Старуха достала из банки кусок белого жира. В ответ на взгляд солдата сказала как отрезала: - Последний. С кашей они покончили за минуту. - Вкуснотищща, - сказала старуха. - А что топор, есть будем? Солдат встал из-за стола, взял с пола рюкзак. - Топор-то? - задумчиво сказал он. - Вряд ли. Вайгачи не наваристые. Попробуй его еще поварить до завтра. Странное чувство посетило старуху. Она потрясла головой, словно разгоняя туман в глазах, прохромала к котлу, достала лезвие, насадила его на топорище и обернулась туда, где стоял солдат. Но его уже не было. - Ах ты... - слезливо сказала старуха и со злобой метнула топор в косяк. Лезвие вошло в гнилую древесину словно нож в забытое ею, такое соблазнительное, масло. Выживать среди мирного населения - это первое, чему учили новобранцев. Враги шли всегда вторым пунктом.