***
По темному туннелю глубоко под землей шел пожилой человек, правая сторона лица которого была в бинтах, с тростью в руке. Он шел спокойно и можно сказать предвкушающе с легкой улыбкой на губах. На встречу ему шел один из его шиноби Корня АНБУ. — Все готово? — сухо спросил Шимура. — Да, Данзо-сама, — в поклоне ответил его подчиненный в маске. — Он сейчас без сознания, и мы готовы извлечь Лиса. — Хорошо. Где? — В пятом блоке. Под эту «операцию» выделили много пространства, чтобы было проще реагировать на какие-либо «неприятности». Одноглазый кивнул и пошел в сторону указанного блока. Когда он вошел, он увидел мальчишку джинчурики, лежащего посредине огромного помещения облепленного всего связывающими печатями и на всякий случай чакропоглощающими цепями. Рядом с ним лежал специальный сосуд, куда потом временно разместят биджу, а вокруг них стояли уже готовые к извлечению четыре десятка шиноби. Остался лишь последний штрих: появление главы Корня АНБУ, потому что только он может дать добро на начало. Данзо молчаливо прошел в безопасную смотровую комнату, чтобы видеть весь процесс своими глазами и контролировать в случае чего. Короткий кивок дал начало операции. Сначала все шло хорошо, если можно сказать не замечательно. Само извлечение длилось очень долго, а так как Девятихвостый был самым сильным из хвостатых, то, естественно, времени надо больше. Прошло больше полутра суток, как начались проблемы. Непонятные скачки чакры говорили, что что-то идет не так, но глава не давал отбоя, потому что дело было закончено только на две трети. В один прекрасный момент процесс вышел из-под контроля. Все, что было извлечено, начало стремительно возвращаться в тело мальчика. Тот в свою очередь сперва извивался, но потом начал неистово кричать. Возвращение обратно чакры причиняло неимоверную боль. Печати на теле постепенно разрушались, а цепи рвались. Красная чакра Девятихвостого Лиса окружала тело Узумаки в своеобразный покров, а потом сформировало один хвост, с последующем образованием других. Команда, которая занималась извлечением, переключила свое внимание на сдерживание разъяренного джинчурики, хотя можно ли называть воплощение биджу «джинчурики»? Данзо был зол. Нет, неправильно. Данзо было очень зол и разъярен. Чертов Четвертый Хокаге смог что-то намудрить с печатью! Теперь нужно расхлебывать последствия. Внезапно сокрушения Шимуры прервал взрыв буквально в двух метрах от него. Девятихвостый распоясался. Перед ним была миниатюрная копия демона. Из него завитками исходила чакра, от которой было трудно дышать. Глава Корня АНБУ краем глаза взглянул вниз и увидел, что почти девяносто процентов его людей были мертвы, а остальные при смерти. Другого выхода не было. Надо было сражаться. Трость со стуком упала на то, что осталось от пола.***
Из семнадцати барьеров, которые защищали изнутри и снаружи и скрывали базу Корня АНБУ, осталось пять, остальные были постепенно разрушены во время боя с джинчурики, который лежал без сознания, опутанный множествами печатями. Его тело было все обожжено, но постепенно заживало благодаря работе подоспевшего медика. Данзо также был не в лучшей форме. Он стоял, опершись на стену и тяжело дышал. На его груди виднелось кровавое месиво, левая рука странно вывернута, а на правой уже не было железных оков и несколько глаз-шаринганов были закрыты. К нему подбежал шиноби в маске и сразу же начал быстрое лечение, чтобы потом довести главу до мед блока. Шимура смог стоять более-менее устойчиво, чтобы не опираться на стену. Он окинул взглядом место битвы. В пылу боя он не обращал внимания на окружение, но сейчас заметил, что множество стен было разрушено. Через дыру в полу он мог видеть нижний уровень, и это ему не понравилось. Понадобится много средств, чтобы отремонтировать все повреждения. Данзо еще раз кинул взгляд на лежащего мальчишку, которого потом подняли на носилки и понесли в закрытый медицинский блок по его же приказу. На полное восстановление сил главе Корня понадобилась неделя интенсивного лечения. Руку привели в норму, а на груди остался шрам. Узумаки же ввели в состояние глубокой искусственной комы, чтобы не буянил и для того, чтобы обследовать. Необходимо было выяснить, почему извлечение биджу не удалось, но Данзо брали смутные сомнения, что все дело в печати. Он всегда ненавидел клан Узумаки с их талантом создавать почти нерушимые печати и барьеры, а тут видна рука этих красноволосых монстров. Не зря Четвертый Хокаге женился на одном из их представителей, Узумаки Кушине. Она, конечно, обучала своего мужа премудростям ее семейки. Обследование длилось невообразимо долго, целых три недели. На него Данзо выделил лучших медиков и сенсоров Корня, которые колдовали над бессознательным телом блондина. Результат был неутешительным. — Данзо-сама, извлечение Девятихвостого невозможно в ближайшее время, — отрапортовал подчиненный. — Причина? — коротко спросил глава. — Множество каналов чакры были разорваны. Они должны быть в большинстве своем целыми, если вы хотите полностью без потерь извлечь биджу. Если это будет происходить в нынешнем состоянии его тела, то мы рискуем потерять Девятихвостого навсегда. Также нервная система джинчурики, впрочем как и все тело, пережила огромнейший стресс, поэтому он умрет раньше от шока, а с ним сгинет и лис, прежде чем мы сможем закончить извлечение. Мы не успеем что-либо сделать. Необходимо дождаться восстановления Узумаки Наруто. — Ясно, — мрачно пробормотал Шимура. — Свободен. "Значит нужно время, — подумал он. — Значит подождем".***
Прошло полгода с момента пропажи Узумаки Наруто. Пятая пролистывает очередной отчет о том, что поиски не увенчались успехом. Не было найдено и следа джинчурики Девятихвостого даже в маленькой стране Птиц. Нигде, проще говоря. Она приказала всем шиноби деревни, чтобы те даже на миссиях искали хоть малейшие крупицы информации о его нахождении, но не было ничего. Будто мальчишка просто исчез. Цунаде посещали лишь две мрачные идеи: первая состояла в том, что его где-то держат, а вторая, которая была гораздо хуже первой, что его убили. Она все же надеялась на первую. Мальчишка был ей слишком дорог, чтобы просто думать, что он умер. Свою лепту в мрачное настроение правительницы внесли и старейшины деревни. Они прямым текстом заявляют, что это она виновата, что главное оружие Коноха пропало. Седжу горло сорвала, доказывая, что он не оружие, а полноправный шиноби, но старикам было без разницы. Главной их целью было доказать некомпетентность Цунаде, но Совет кланов был доволен ее правлением, поэтому требование старейшин сместить ее игнорировалось. Но проблема оставалась: Узумаки Наруто пропал. Все понимали, что старейшины были правы насчет оружия. Долго скрывать такое невозможно от других деревень, и это очень подрывало авторитет Коноха. Никто не знал, чем это может обернуться. Была лишь надежда, что мальчик все-таки жив.***
На восстановление каналов чакры понадобилось пять лет. Пять долгих лет, по мнению Данзо. Все эти годы мальчишка пролежал в коме под присмотром множества медиков, которые контролировали лечение. И вот, наконец, этот день настал. Сегодня Лис будет извлечен. Этот день будет первым шагом к тому, что Коноха взойдет на престол сильнейшей деревни шиноби. Настанет конец правлению единомышленников Сарутоби Хирузена с их миролюбивым отношением ко всему, что связано с внешней политикой, да и с внутренней тоже. С сегодняшнего дня Лист пойдет в наступление. Согласно полученному опыту, помещение, в котором будет происходить извлечение, было опутано множествами барьеров и печатей дабы избежать предыдущего результата. Хотя в этот раз должно было пройти все хорошо, но от предосторожности никто не умирал. Глава Корня стоял в наблюдательном помещении и смотрел, как внизу суетятся шиноби, выполнявшие последние этапы подготовки. Остался только последний элемент: джинчурики Девятихвостого, которого уже несли в центр комнаты. Рядом с Шимура появился шиноби в маске. — Данзо-сама, все готово для извлечения. — Ясно, — коротко ответил глава, но тот все равно стоял рядом, будто желая что-то сказать. — Что-то еще? — Данзо-сама, я понимаю, что вы не привыкли слышать что-то против, но все-таки… — Быстрее, — раздраженно сказал старик. — В течение пяти лет было замечено пять странных всплесков чакры Девятихвостого. — Я знаю. Они были несущественны. — Но были. Иногда также была замечена ее циркуляция по телу мальчишки. — Это обычно для джинчурики. — Но не для того, у которого были порваны все каналы чакры. — К чему ты клонишь? — спросил Данзо. — Думаю, стоит немного подождать с извлечением. — Твое дело не думать, а выполнять приказы. Сегодня мы сделаем это, и меня не волнует твое мнение. Свободен. Шиноби исчез. Это небольшое неподчинение выбесило Шимура. Его приказы всегда выполнялись, а тут его же АНБУ открыто говорит что-то против. Он проявил свое мнение, а в Корне учат только выполнять приказы. Свое наказание он получит, но потом. Сейчас для Данзо первоочередной задачей было предстоящее мероприятие, а все остальное неважно.***
Прошло пять лет с момента пропажи Узумаки Наруто. Все его друзья потеряли надежду уже через два года поисков. Шумиха по поводу исчезновения джинчурики только недавно улеглась, и другие деревни недоверчиво косились на Коноха. Тем не менее, заказов от этого не уменьшилось, и Цунаде зашивалась с отчетами. Был только полдень, а по кабинету располагались горы непроверенной документации, а рядом стояла злая Шизуне, которая умоляла правительницу поторопиться с работой. Также, кроме вечного бумагомарательства, ее ждали еще некоторые шиноби, которые должны были изложить в краткой форме результаты их миссии. Сегодня был очень солнечный и ясный день. Детишки, которым до поступления в Академию оставался еще год, весело проводили время на игровой площадке, играя в ниндзя, а мимо проходившие взрослые со снисходительной улыбкой смотрели на них. С крыши на крышу перепрыгивали шиноби, спешащие по различным делам Коноха, а простые горожане занимались своими обычными занятиями. Ничего не предвещало беды. Внезапно на окраине деревни раздался взрыв, который поднял огромные клубы дыма и пыли. Все, как один, повернулись в его сторону, а ниндзя рванули в том направлении. Цунаде тоном, не терпящего отказа, приказала выяснить, в чем дело. Сама же Сенджу вместе со своей помощницей двинулись к месту взрыва, но не прошло и секунды, как всех людей пригвоздила к земле мощная чакра Девятихвостого. «Что за… — подумала правительница. — Не может быть». Пока все шиноби бежали к месту происшествия, на них все время давила эта сила. Она была настолько мощной, что генины и чунины задыхались, а некоторые даже потеряли сознание. Когда все прибыли, то они увидели огромную «дыру», снизу которой виднелись множество тел. Мертвых тел. Большинство были в масках, но у остальных же отсутствовали головы, зато все «подземелье» покрывала кровь. Но даже с первого взгляда можно было понять, что это АНБУ Корня. В центре стоял уже без правой руки тяжело дышавший Данзо, на груди которого виднелось лицо первого Хокаге Сенджу Хаширама, а в глазу шаринган. Как только над головой появилась дыра, Шимура изо всех оставшихся сил прыгнул наружу. Не успел он приземлится, как он упал и уже не мог встать. Цунаде подбежала к нему и начала спрашивать: — Эй, Данзо, что здесь произошло? — Хаааа... Хаааа... — со свистом дышал старик. — Отвечай, старый хрыч! — прорычала Сенджу. — Все... очень просто... Цунаде, — прохрипел Глава Корня. — Я... всего лишь... создал... монстра. — Что ты... Закончить предложение ей не дал очередной взрыв совсем рядом. Она посмотрела в ту сторону и увидела в поднятой пыли силуэт. Очертания почему-то были размыты, как будто вокруг него что-то постоянно двигается. Когда пыль улеглась, Хокаге узнала стоящего перед ней человека, хотя можно ли назвать человеком того, кто окружен невообразимо ужасающей чакрой и который внушает первобытный страх. Перед ней стоял Узумаки Наруто. Это был он и одновременно не он. На его лице были все те же полосы, похожие на усы, волосы остались такими же желтыми, но только у корней они покраснели, а бывшие когда-то голубыми глаза стали красными, цвета крови, с вертикальными зрачками, и задорная, веселая в тридцать два зуба улыбка превратилась в оскал со слегка удлиненными клыками. Такое преображение пугало. Он не был похож на того мальчика, которого знала пять лет назад Цунаде. Это был монстр. — Наруто, — слегка дрожащим голосом позвала парня правительница, — это ты? Объятый чакрой Узумаки повернулся в ее сторону, и, не раздумывая, прыгнул к ней, занося для удара руку. Ее спасла только стоящая рядом Шизуне, которая отпихнула Сенджу в сторону. Удар слегка прошелся ей по спине, оставив царапину. — Тсунаде-сама! Вы в порядке? — обеспокоенно спросила помощница. — Все в порядке, — пробормотала Хокаге. — Ты ранена. — Это всего лишь царапина, — измученно ответила та. — Нет. Твою рану сейчас отравляет чакра Девятихвостого. — Все в.. — Шизуне!!! Девушка потеряла сознание. Тсунаде начала ее лечение, одновременно отдавая приказ шиноби попробовать задержать разъярившегося джинчурики, а одному из АНБУ привести на поле битвы Тензо, подарок Орочимару с ДНК Первого Хокаге, который мог использовать некоторые его техники, одной из которых является «Управление биджу». Слава богам, что Сенджу не отправила его на миссию. Сегодня он занимался некоторыми бумагами АНБУ, поэтому должен с минуты на минуту появиться. В это время остальные шиноби пытались сдержать Узумаки, но попытки были тщетны. За последнюю минуту умерло примерно тридцать, а они считались довольно способными джонинами. Цунаде почти со слезами на глазах смотрела на эту бойню, которую совершал мальчик, который ей был так дорого. Но хуже всего было, что он никого не узнавал. Его самого было сложно узнать. Его тело покрыла уже не бурлящая чакра, а красный струящийся покров, поверх которого начал формироваться скелет, а за спиной развивались шесть хвостов Он был уменьшенной копией самого сильного биджу. Тензо появился через пять минут. Он быстро оценил положение, поэтому сразу подбежал к Хокаге. — Хокаге-сама, — позвал он ее. — Тензо, используй это, — приказала она. — Но, Хокаге-сама, вы же знаете, что эта техника сработает, если на нем будет ожерелье Первого. — Я его ему отдала. — Но мы не знаем, есть ли оно на нем. — Попытайся, иначе все мы умрем. Ничего не говоря, шиноби в маске сложил руки в печать, и вокруг джинчурики появились деревянные столбы, которые начали связывать его. Он неистово зарычал и начал вырываться из пут, но вместо сломанных столбов появлялись другие. Пока носитель Девятихвостого был связан, Тензо сложил другие печати, и на руке появился иероглиф, а потом, быстро подбежав к тому, он ткнул рукой в грудь и отпрыгнул, после чего между рукой и телом парня появилась нить чакры. Через какое-то время покров биджу начал сходить, являя миру обожженного Узумаки Наруто. Его кожа была вся красная от пагубного влияния чакры хвостатого. После того, как покров полностью сошел, он стоял на ногах ровно три секунды, а потом в тот же миг упал, задыхаясь от боли. Многие стоящие рядом шиноби сразу после этого с явным облегчением упали, но, отдышавшись, они начали оглядываться. Увидев трупы своих друзей, кто-то начал плакать, кто-то сидел в ступоре, а кто-то с ненавистью посмотрели на джинчурики. Цунаде, только увидев их взгляды, сразу поняла, что если она ничего не сделает, Узумаки убьют разъяренные шиноби. К этому времени на поле битвы подбежала видимо только пришедшая с миссии Сакура. Она с ужасом озиралась на лежащие на каждом шагу тела убитых. — Сакура! — громко позвала свою ученицу правительница. Та, обернувшись, увидела ее и побежала к ней. — Цунаде-сама, что здесь произошло? — пораженно спросила Харуно. — Я пока сама не знаю, но мы нашли Наруто, — кивнула Сенджу в сторону лежащего Узумаки. Сакура обрадованно посмотрела туда, но увидела лишь обожженное тело своего сокомандника. — Что с ним произошло? — обеспокоенно спросила розоволосая. — Сакура, все то, что ты видишь вокруг, сделал он. — Что? — Девятихвостый взял верх, — просто пояснила Хокаге. — Сакура, у меня к тебе просьба: я отсюда вижу, что он страдает из-за сплошного ожога. Я сейчас буду занята, поэтому иди подлечи его, иначе он умрет от шока. Ей не нужно было что-то говорить, потому что она сама еле сдерживалась, чтобы не сорваться с места. Как только ее сенсей закончила, она побежала в его сторону. Опустившись на колени, она вблизи поняла, как все плохо, и она незамедлительно начала лечение. В это время проснулась Шизуне. Пятая была не на шутку обеспокоена состоянием своей верной помощницы, но она не могла сидеть с ней вечность. Она Хокаге, поэтому ей надо было срочно решать сложившуюся проблему, иначе выжившие шиноби решат отомстить за своих друзей и любимых. — Шизуне, ты как? — Цунаде-сама? — удивленно и непонимающе спросила девушка, а потом в ее памяти всплыли воспоминания о сегодняшних событиях, и она начала вертеть головой, оглядываясь по сторонам, но увидела только тела. — Цунаде-сама, это он сделал? — Да, — с горечью ответила Сенджу. — Повторю свой вопрос: как ты? — Вроде в порядке. — Можешь встать? Девушка начала вставать, но ее слегка покачнуло, но она устояла. — Могу сказать по опыту: какое-то время у тебя будет слабость во всем теле, но вскоре пройдет. Сейчас я должна сберечь некоторых безумцев от ошибок, которые погубят их и деревню, а также нужно спасти тех, кого еще можно. К полю битвы подоспели ниндзя-медики. Цунаде направляла их в разные стороны, чтобы можно было спасти как можно больше людей. Часть из них она направила в уже несекретную базу Корня. Как выяснилось, Данзо оказался довольно живучим, и он смог выжить, как и несколько лежащих внизу шиноби. По приказу блондинки Узумаки отправили в специальный защищенный блок, чтобы того не убили ненароком, и также приставили нескольких АНБУ к дверям его палаты. Всего потери составили четверть всех шиноби Коноха. Непоправимая утрата. Цунаде сама участвовала в опознании тел, чтобы составить списки семей, которым нужно сообщить, что их близкие не вернутся домой. На это понадобилось чуть меньше недели, и за это время она поспала только несколько часов. В перерывах между работой она приказала поддерживать Наруто в бессознательном состоянии, а заодно обследовать. Выживших же осталось гораздо меньше. Особо тяжелые случаи пришлось оперировать в больнице, но вряд ли многие из них когда-нибудь вернуться к работе ниндзя. К концу недели Сенджу была выжата, как лимон. Мало того, что она возилась в морге, потом она организовывала похороны. Ей пришлось поздороваться с каждой семьей и высказать им свои соболезнования. После этого она отсыпалась целый день, проснувшись потом разбитой, но все равно надо идти на работу и разгребать кучу макулатуры. Потом она посетила лежавших в охраняемом отделении интенсивной терапии шиноби АНБУ и в первую очередь Данзо. Тот сначала демонстративно молчал, но при уменьшении поступления обезболивающего понял, что скрывать что-либо бесполезно. Он знал, что долго все равно не протянет, а если и протянет, то в таком состоянии ничего не добьется, поэтому терять ему больше нечего. Он рассказал все: от момента похищения джинчурики из больницы до момента повторного извлечения биджу. Цунаде так разъярилась, что чуть не убила того своими же руками. Ее удерживала только Шизуне с кучей медперсонала, которые знали, чего стоит один удар Хокаге. — УБЛЮДОК! — кричала Сенджу. — ДА КАК ТЫ ПОСМЕЛ! ОН ТЕБЕ НЕ КАКОЕ-ТО ОРУЖИЕ! ОН НЕ МАРИОНЕТКА, КОТОРУЮ ТЫ МОЖЕШЬ ДЕРГАТЬ ЗА НИТОЧКИ, ЗАСТАВЛЯЯ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ! ОН ЧЕЛОВЕК! ОН ШИНОБИ КОНОХА!!! Тот в свою очередь с непроницаемым лицом смотрел на это слишком яркое проявление эмоций, думая, что для шиноби такое не пристало. Он никогда такого не делал и своих подчиненных приучал к тому же. Шиноби — это оружие, а оружие не имеет эмоций и чувств. Именно поэтому Шимура не чувствовал вины за то, что сделал. Цунаде это видела, и из-за этого она еще больше злилась. Погибло столько людей, столько хороших людей, а он даже бровью не дергает. Это же надо быть такой сволочью! Кое-как Шизуне смогла вывести своего учителя из палаты, сказав охранявшим его шиноби следить за подопечным как можно внимательнее. Они без слов поняли, что от них требуется, потому что слышали весь разговор, и просто кивнули в ответ. Хокаге была на взводе. Хокаге была ОЧЕНЬ зла. Она не могла продолжить свой обход по АНБУ Корня, потому что понимание того, что они участвовали в махинациях это старого интригана, просто выводили ее из себя. Их бы она просто за лишнее слово убила бы. Поэтому она решила просто пойти в резиденцию Хокаге, потому что в бар ее не пустила бы ее же помощница. Она только выходила из госпиталя, как к ней подбежал один из медиков, которых она назначила к Наруто. — Хокаге-сама! — Мм? — обернувшись, промычала она. — Хокаге-сама, нужно поговорить где-нибудь без лишних ушей. Они повернулись и вернулись в здание госпиталя. Зайдя в кабинет главврача и поставив звуконепропускающий барьер, медик начал разговор: — Мы провели множество тестов и обследований, но мы можем сказать, что его тело в полном порядке, даже после той нагрузки, которое оно пережило из-за чакры биджу. Также мы можем сказать, что до этого… ээээм… происшествия у него были разрушены почти все каналы чакры, и, судя по вашему лицу, вы об этом уже знаете. — Да, Данзо рассказал, — скривившись, ответила Сенджу. — Это все? Почему такая секретность? — Чтобы «доброжелатели» не слышали, иначе они его разорвут. Со стопроцентной вероятность мы можем сказать, что в нем циркулирует чакра Девятихвостого. — Ну, это нормально для джинчурики, — удивленно сказала санин. — Нет, Цунаде-сама, вы не поняли, — покрутил головой медик. — Всю его чакру заменила чакра хвостатого, и это приводит к изменениям. — Каким еще изме… В коридоре раздался женский крик. Душераздирающий женский крик. Цунаде сорвалась в ту сторону, откуда он раздался, и, к ее удивлению, он был из палаты Наруто. Дверь была настежь открыта. Когда Хокаге ворвалась туда, она увидела мертвых АНБУ, лежащих у кровати, а также тех медиков, которых она назначила ему. Сам Узумаки сидел на кровати и держал за шею медсестру, стоящую к нему спиной, которая дрожала от страха, зная, что тот одним небрежным движением руки сломает ей шею. Глаза его сначала были закрыты, но, как только в дверях показались люди, он их открыл. Они были кроваво-красными. — Ммм. Цунаде собственной персоной, — промурлыкал парень над ухом девушки, начиная поглаживать большим пальцем ее шею. Она начала дрожать еще сильнее, слегка поскуливая и всхлипывая. Взглянув ей в глаза, Сенджу увидела дичайший страх. Также ее очень кольнуло это наглое «Цунаде», а не обычное его «Цунаде-баачан». В это время Узумаки перевел взгляд на стоящих у нее за спиной людей. — Хм? Тут еще и Шизуне. Как я рад вас видеть! — Наруто, что ты натворил? — спросила правительница деревни. Парень, как будто не понимая, поднял брови, а потом перевел взгляд на пол, и его глаза озарила догадка. — Ах, это! Простите, не удержался. Они так быстро ворвались в палату, когда я убил этих медиков, что не рассчитал силу. Я хотел оставить одного, но он не мог оставить своего друга неотомщенным, — все также мурлыча, говорил Узумаки. А потом, будто опомнившись, добавил: — Вы только не беспокойтесь, они умерли быстро. — Это ты, Девятихвостый? — грубо спросила Цунаде. — Конечно, нет! — сразу ответил джинчурики, слегка удивленно распахнув глаза, будто женщина сморозила глупость. — Девятихвостого больше не существует, впрочем, как и самого «Узумаки Наруто», хотя насчет последнего, это еще как сказать. Он вроде как и есть, а вроде его уже и нет. Очень спорный вопрос, знаете ли. — Как это, Девятихвостого больше не существует?! Как такое возможно? — взорвалась Сенджу. Краем глаза она заметила, что к палате подбежали шиноби, и Хатаке Какаши был одним из них. — О! Какаши пришел! — обрадовался блондин. — Тоже хочешь поучаствовать в нашем веселом разговоре? Что ж, присоединяйся, хотя тут посторонних многовато. — Наруто? — пораженно смотрел на того Копирующий, после чего тот начал рассматривать палату. На немой вопрос, отражавшемся в его глазу, парень улыбнулся, а Хокаге кивнула. — Что ты имел ввиду, когда говорил, что Девятихвостого и Узумаки Наруто больше нет? — повторила вопрос блондинка. — Все очень просто, — начал джинчурики, — Девятихвостый исчез. Он слился с сознанием Узумаки Наруто, оставив все свои воспоминания, знания и силу, поэтому того «Узумаки Наруто», которого вы знали, больше нет. Ах, да, чуть не забыл! Я даже могу сказать, кто виноват в событиях восемнадцатилетней давности. Я имею ввиду нападение Лиса. Не поверишь, Какаши, во всем виноват твой «как бы дохлый» дружок со своим шаринганом. Круто, мой отец умер из-за своего же любимого ученика! Невероятно, правда? Он начал смеяться, будто услышал очень хорошую шутку. Одной из причин смеха было выражение лица Хатаке: тот стоял и неверяще смотрел на блондина, а другой — лицо Цунаде, та таращилась на него, думая, как он узнал, кто его отец, но тот лишь с легкой издевкой смотрел на них, будто говоря: «Я все знаю». Когда он прекратил смеяться, он решил помолчать. Он захотел немного развлечься и еще больше напугать свою пленницу, поэтому уткнулся губами в шею, слегка ими касаясь, и посматривая на стоящих перед ним людей. А потом он заговоил: — Не удивляйтесь вы так. Я ведь не только смесь тех двоих, но тут затесалась еще и третья сторона: темная сторона Наруто. Вся та ненависть, которая копилась в течение тринадцати лет, превратилось в его другое воплощение. Он мог бы стать вторым Гаарой Пустынным, но, увы, вы все испортили, поэтому он закопал все те темные чувства глубоко внутри, став слюнтяем, мечтающим стать Хокаге, но тьма просто так не исчезает, а копится. Все присутствующие стояли и удивленно хлопали глазами. То, с какой садистской улыбкой он рассказывал это, пугало. Он все также гладил большим пальцем шею медсестры, которая, уже рыдая, умоляла пощадить ее. Он слегка брезгливо посмотрел ей в затылок, но руку не убрал. Ему нравилось играть со своей жертвой, которой не повезло проходить мимо и услышать крики и мерзкие хлюпы обильно текущей крови. Ей даже казалось, что это просто сон, ночной кошмар, но если бы это было кошмаром, она бы уже давно проснулась, но она до сих пор была в этой палате, а на ее шее все также слегка сжимается рука. Внезапно ее уха коснулись губы и тихо, слышно только ей прошептали: «Тише, дорогуша, не трясись. Ты же не хочешь, чтобы я перевозбудился и ненароком тебя убил? Чувствовать страх так… ммм… возбуждает!» Этого хватило, чтобы та перестала дрожать, и просто начала снова скулить. Его левая рука, которая только слегка придерживала талию, теперь перехватила девушку поперек живота, притягивая ее ближе. Вырваться она бы и при предыдущей позе не смогла бы, но сейчас ее страх был у него на языке, и ему это нравилось. — Наруто! — позвала его Цунаде. — Ах, да, чуть не забыл! Я бы хотел вас всех убить, но, к сожалению, слияние просто так не дается. Для информации, это не какое-то раздвоение личности или что-то в этом роде, это просто ситуация, когда в голове две противоречивые мысли. Я решил, что сделаю вам подарок! — вдруг как-то празднично сообщил Узумаки. — При этом я не только вас не убью, но и добровольно сдамся. Я даже позволю связать меня всеми известными вам печатями. Это будет своего рода дань уважения воспоминаниям, но не больше. Когда-нибудь я вырвусь, и этому миру мало не покажется. Теперь он не излучал жажду крови, поэтому шиноби без проблем подошли к нему. Они стали, чего-то ожидая, но Наруто лишь не понимал, почему они не действуют. Потом он вспомнил о своей заложнице. — Прости, дорогуша, — он убрал руку с живота. Девушка, думая, что свободно, ожидала, что рука с шеи тоже исчезнет, но не тут то было. Внезапно только что охватывающая рука перевернула ее на сто восемьдесят градусов, то есть лицом к нему. Его губы растянулись почти в нежной улыбке. — Я чуть про тебя не забыл. Голова со неспецифическим хрустом повернулась вправо, и тело девушки обмякло и рухнуло на пол. — Нет! — бросилась Хокаге к телу, зная, что ее все равно не спасти. Она посмотрела на ухмыляющегося блондина. — Зачем?! — Никто не говорил, что ее я не убью, — пожал он плечами. — Когда я говорил те слова, я смотрел на вас. Даже когда его связывали и погружали в бессознательное состояние, он все равно улыбался.***
Ятобэ Джомей был очень способным шиноби. Он, конечно, закончил Академию, как все обычные дети, но он был лучшим среди них. Обучаясь под руководством своего учителя, он единственный из всей своей возрастной группы получил звание чунина с первого раза меньше, чем через полгода, после выпуска. Как только ему выдали жилет, соответствующий его рангу, ему назначили другого учителя, так как Хокаге заинтересовался способностями подростка. Через три года он получил гордое звание джонина. Он отказался брать себе команду, потому что понимал, что всерьез его никто пока не воспримет, поэтому выполняя миссии, он параллельно тренировался. Через четыре года он решил сдать экзамен в АНБУ. Сдал он его успешно, поэтому после нескольких испытаний на разные характеристики он выбрал себе маску лиса. Из всех, что были, она была первая и единственная, которая бросилась ему в глаза. В этом отряде он прослужил почти одиннадцать лет. Они оставили на его теле множество шрамов, которые показывали, что он исправно служил своей любимой деревни. Почему он ушел? Потому что он устал от вечной маски безразличия, которую он одевал, переодеваясь в Лиса. Команду он все также не хотел брать, потому что учить детей — не его дело. Он мог только убивать и забирать, но не дарить. Он вернулся к своему давно забытому жилету джонина, который висел рядом с его повседневной одеждой. Он все также выполнял сложные миссии, но уже не под грифом «секретно», а те, которые соответствуют его званию. Сейчас ему тридцать четыре и он идет по какому-то темному коридору где-то глубоко под землей, судя по всему рядом с Коноха. С неделю назад Джомея вызвал к себе Хокаге и предложил работу, которая кардинально отличается от обычных ранговых миссий. По словам правителя, он не мог упустить такого хорошего шиноби, да и слово «предложил» было больше похоже на «приказал». Впрочем, перед самым уходом из кабинета Хокаге сказал, что если сравнивать его нынешнюю миссию с предыдущими, то этой можно было дать ранг раз в десять выше «S». Уже на месте ему должны были обо всем рассказать, показать и объяснить. По все прошедшим им помещениям, Ятобэ мог точно сказать, что раньше это место было базой, и, кажется, он догадывался чьей. Когда-то давно, лет пятьдесят назад, что было еще до его рождения, говорили, что в Коноха было два вида АНБУ, один из которых назывался Корнем. Он подчинялся не Хокаге, а совершенно другому человеку, и выполнял только грязную работу, дабы защитить деревню. Это был довольно темный период истории Коноха, не считая войны шиноби, которая была до создания Корня. Особенно загадочным было расформирование этого отряда. Никто не знал, либо кто-то намеренно утаивал, причину этого события. Было только много жертв, а все остальное секретно. Джомей всегда интересовался историей Коноха, но нигде не было и слова, поэтому он бросил тщетные попытки. Шел по этому, полному историей, коридору не один, а с человеком, который должен был провести инструктаж, но, видимо, тот решил сделать его только по прибытию на непосредственное место работы. После очередного поворота Ятобэ увидел конец пути в виде двери, которая была чуть больше обычной комнатной. Дойдя до нее, сопровождающий мужчина простучал определенный ритм, и она отворилась. Внутри оказалось довольно огромное помещение. Дальняя стена частично была скалистой и необработанной, но такое было только вокруг решетки с толстыми, в два мужских указательных пальца, прутьями, но это было не главным. Перед этой решеткой была своего рода граница, потому что за ней все было разрисовано мощными сдерживающими печатями, которые сводились к тому, что находится за прутьями. — Стой здесь, — проговорил сопровождающий наконец. Убедившись, что Джомей услышал приказ, он пошел к людям, стоящим впереди. Он начал что-то рассказывать, но бывший АНБУ не вслушивался, он осматривал помещение. Вдруг он услышал лязг цепей. Он исходил из глубины, судя по всему, камеры, потому что, что еще может быть за решеткой? Потом он снова услышал лязг, а потом еще и еще, будто тот, кто там находится, заинтересовался гостем. Шиноби пытался вглядеться во мглу пещеры, но его отвлек мах рукой сопровождающего, который подзывал его к себе. Тот послушно подошел и стал рядом. — Что ж, — начал еще не знакомый ему шиноби. Он был высок и лет на пятнадцать-двадцать старше Ятобэ. — Не добро пожаловать на новое место работы. Сегодня начинается твой ад, потому что это не место, где можно будет ослабить бдительность. Твоей главной задачей является охрана того человека за решеткой. Он ни коем случае не должен выйти отсюда. Не отвечать на его вопросы, не говорить ничего личного о себе и тем более не говорить о нынешнем положении вещей наверху, даже какой сейчас год. Впрочем, с ним вообще лучше не разговаривать. Все ясно? — Это все мои обязанности? — спросил Джомей. — А тебе мало? — фыркнул мужчина, а потом добавил: — Кстати, настоящие имена здесь не называют. — Ты забыл сказать слово «теперь», Хидеаки-кун, — чуть ли не пропел голос в камере. Потом снова послышался лязг цепей, и было ясно, что человек внутри двигался. — Заткнись, монстр, — прорычал мужчина. — Фу, как грубо! Я же случайно услышал от твоего подчиненного, который имел глупость сказать его слишком громко, — слегка заканючил голос, после он замолчал, будто что-то обдумывая, а потом снова заговорил: — Так-так-так, у нас новый надсмотрщик. Вы быстро нашли замену тому, предыдущему. А ты не слишком ли молодой для этой работенки, а? Ятобэ молча стоял, пытаясь вглядеться во тьму, но все равно ничего не видел, потом, во-первых, в помещении была скудной освещение, во-вторых, сам заключенный еще не подошел настолько близко, чтобы можно было его разглядеть. Видимо, камера была больше, чем можно представить. Он, как будто специально, шел медленно, а звенящие цепи начали напрягать. Потом лязг прекратился, что означало, что он остановился, но до сих пор не дойдя до решетки. — Какие вы все-таки грубияны, — недовольно пробормотал заключенный. — Вы, АНБУ, все такие снобы, что даже противно. Вежливость — залог успеха в любом деле. — Ты не заслужил, — прошипел мужчина. — Боже ж ты мой! Чем же я так провинился? — Дела минувших лет, — как-то загадочно ответил Хидеаки. — Что ж, каюсь, натворил кое-что давным-давно, виноват. Хотя ладно, с тобой мне спорить не интересно. За эти замечательные годы, которые мы провели вместе, ты стал занудой. С тобой даже пошутить нельзя, — пауза. — А как тебя зовут? Последний вопрос явно относился к Джомею, но он все равно молчал. Человек за решеткой немного пугал его, поэтому он сразу понял, почему нельзя говорить что-то личное о себе. Тот человек мог извратить любое слово, и давать ему лишней информации шиноби не собирался. Пока он молчал, человек в камере, видимо, решил подойти ближе, потому что снова послышался лязг цепей. В этот раз он шел быстрее, и вскоре во мгле был виден высокий силуэт. В следующий миг прутья решетки лениво обхватили большие ладони, которые поползли вверх, пока не наткнулись на горизонтальные перекладины, после чего заключенный, слегка протянув руки вперед, повис на прутьях. Теперь можно было видеть, кого деревня так рьяно охраняет. «Подросток?!» — первая мысль, которая пришла в голову Ятобэ. Перед ним стоял высокий юноша с блондинистыми волосами со слегка порыжевшими корнями. Самый большой возраст, который можно было ему дать, был восемнадцать лет. Из одежды на нем были только старые потрепанные штаны, а торс был обнажен, поэтому на нем были видны печати, не позволяющие пользоваться чакрой. На его щеках были странные полоски, по три на каждой щеке, а оскал, который венчал его губы, был украшен слегка длинноватыми клыками. И главной чертой внешности заключенного были кроваво-красные глаза с вертикальными зрачками. Это были глаза хищника, нашедшего свою жертву. — Знаешь, — с ухмылкой начал говорить парень, — у тебя сейчас такое удивленное выражение лица, будто ты ожидал, что здесь сидит человек с внешностью закоренелого преступника или на крайний случай постарше. Люблю удивлять. — Что за фигня?! — подлетел, опомнившись, Джомей к Хидеаки. — Эй, задавать ему вопросы бесполезно, — позвал блондин. — Он тебе ничего не расскажет, а я вот с радостью. — Заткнись, — рявкнул в свою очередь Хидеаки. — Иначе ты сегодня без завтрака, обеда и ужина. — Пф, — фыркнул заключенный. — Говоришь, так будто это в первый раз. Ты и побольше морил меня голодом, а тут какой-то день. Ты же, надеюсь, помнишь, что это бесполезно. Ах, да, уважаемый новичок, ты не удивляйся так моему внешнему виду. Сижу я здесь уже много, на двадцать первом году сбился со счета, поэтому не могу сказать сколько точно, но я определенно старше тебя. Ятобэ удивленно уставился на ухмыляющегося юношу, а потом перевел взгляд на своего нынешнего босса. Тот лишь сдержанно кивнул, показывая, что заключенный говорил правду. Джомей, конечно, слышал про бессмертных шиноби, но их были единицы, и этот парень явно не относился к ним. Что же тогда с ним? А тот все также продолжал ухмыляться, поглядывая на стоящих перед ним шиноби. Ему всегда нравились выражения лиц тех, кто узнавал о нем правду. — Так все-таки скажи, как тебя зовут, — снова попросил юноша, а в ответ молчание. — Ну ладно, давай тогда так: я говорю несколько фактов о тебе, которые я заметил, и если это правда, ты отвечаешь на мой вопрос, а может даже расскажу что-нибудь о себе. Идет? Давай, это ведь хорошая сделка. Здесь стало скучно, никто ничего не говорит, поэтому свежей информации у меня нет. А хочешь, я даже расскажу тебе немного тайной истории Коноха? Тебе ведь нравится узнавать что-то новое, не так ли? Единственное, что сделал Ятобэ, это просто отрицательно покачал головой. — Эх! А жаль, — вздохнул парень. — Я бы рассказал тебе, то что никто не знает. Что ж, будем молчать. Заключенный убрал руки с перекладины решетки, и начал исчезать во тьме камеры, сопровождаемый лязгом цепей. Когда цепи перестали звенеть, в помещении воцарилась даващая тишина.***
Джомей охранял этого человека уже три месяца. Иногда тот повторял свое предложение, но он вновь и вновь качал головой. Однажды всем охранникам, кроме него, приказали явиться к Хокаге, и он остался один на один с заключенным. Тот сначала молчал, но потом заговорил: — То, что ты АНБУшник сомнений нет. Тут все такие. Тебе максимум может быть тридцать пять. Со службы ты ушел примерно четыре-пять лет назад, потому что привычки АНБУ еще ярко выражены. Самый минимальный стаж работы там, с которым приходили сюда шиноби, был девять лет. Так что предположу, что ты больше там пробыл, но не на много, а это значит, что тебе было лет девятнадцать-двадцать, когда ты сдал экзамен. Для того, чтобы сдать экзамен, нужно быть джонином минимум три года, следовательно, ты стал им лет в пятнадцать. Это довольно ранний возраст, поэтому, думаю, ты был очень хорош. Ну, а то, что ты был чунином, очевидно. Также я заметил, что ты почти никогда не уходишь. У всех остальных работа по сменам, а ты приходишь сюда каждый день, поэтому могу сказать, что у тебя нет семьи: ни девушки, ни родителей. Насчет последних предположу, что тебя бросили, потому что если бы они просто умерли, то взгляд бы у тебя был бы другой, а так у тебя взгляд брошенного ребенка. Так что, я прав? Шиноби просто глядел на него с широко открытыми глазами. Как парень мог узнать, что родители бросили его, неизвестно. Хоть Джомей не заключал никаких сделок с ним, но решил потешить его любопытство, потому что терять все равно нечего. Ему рассказали, что предыдущий охранник ушел, потому что заключенный услышал, как тот рассказывал про свою семью одному из других надсмотрщиков. Сам факт ничего не значил, но то, что говорил этот монстр потом, до ужаса испугали его. Как потом выяснилось, он пугал охранника жестокими картинами того, как он будет убивать его семью. Хоть этот шиноби был закален в множестве боях, однако он больше не мог это слушать. А кто бы хотел узнать, каким образом его дочь хочет изнасиловать самый ужасный преступник на свете. — Ятобэ Джомей, — внезапно проговорил шиноби. — Что? — скучающе пробормотал пленник. — Мое имя. Ятобэ Джомей. Ты был прав, — пояснил мужчина. — Джомей, — протянул монстр. — Что то ты не похож на несущего свет*. Здесь все также темно. — Это единственное, что оставили мне родители в память о себе. Только имя. — Что ж, ты заслужил маленький бонус за правду. Другой бы все равно промолчал. Меня зовут Узумаки Наруто. Удачи в поисках!***
Эта игра продолжалась полгода. В нее играли только тогда, когда никого, кроме них, в помещении не было. Это было редко, примерно раз в месяц. Каверзных вопросов Узумаки не задавал, он либо спрашивал то, что касалось лично Джомея, либо сам рассказывал что-то о прошлом Коноха. Были только крупицы, но они были интересны и складывались постепенно в общую картинку. Однако однажды кое-что изменилось. Все как всегда разошлись: кто-то на ковер к Хокаге, а у кого-то был выходной. Наруто был необычно молчалив, и от него не прозвучала ни одна едкая шуточка. И вот нааконец задал тот самый вопрос: — Джомей, кто сейчас Хокаге? — Ты же знаешь, что на этот вопрос тебе никто не ответит, — вздохнул шиноби. — Я не спрашиваю, сколько ему лет, чем он занимается, и какую политику проводит. Мне просто интересно его имя. Ятобэ долго думал отвечать или нет. Вроде как просто имя не должно было навредить деревни, но было приказано ничего не говорить узнику. Впрочем, что мог сделать тот, кто опутан печатями и не мог выйти из этого места. — Седьмой Хокаге Сарутоби Конохамару. — Ха! — усмехнулся Наруто. — Значит, малыш все-таки достиг своей цели! — Ты знал Хокаге-сама? — удивленно спросил Джомей. — О да. Я знал его, когда он был мелким, сопливым, спотыкающемся об свой шарф засранцем, — ударился в воспоминания заключенный. На этом разговор был закончен.***
По темному коридору шел человек со шляпой Хокаге на голове и в обычной форме шиноби. Он шел медленно, потому что, хоть он был и относительно молод, но все-таки возраст уже перевалился за половину седьмого десятка. Нужно вести себя благоразумно, а не как мальчишка с кучей амбиций, не думающим о последствиях. Сейчас он умудренный жизнью шиноби, который стал Хокаге, сильнейшим ниндзя деревни Коноха. Он шел на встречу со своим старым другом, которого заперли здесь почти пятьдесят лет назад. Он никогда не спускался сюда, даже когда стал правителем деревни. Он не хотел видеть своего друга, брата, учителя таким, какой он сейчас. Это было очень больно. Он помнил тот день, когда в больнице, у него на глазах Наруто убил медсестру, просто свернув ей шею. Он помнил с каким взглядом тот это делал. Он помнил мертвые окровавленные тела на полу. Это был день, когда его мир, его идеал рассыпались на куски. Сегодня он решил сразиться со своим страхом и встретиться с ним лицом к лицу. Когда он подошел к тем самым дверям, они сразу же открылись. Там с удивлением на лицах стояли шиноби, которых он назначил охранниками Узумаки. — Хокаге-сама, что вы здесь делаете? — спросил Мурасэ Хидеаки, главный среди тех людей, кто были назначены сюда. Он был единственным из всех, кого назначил еще Шестой Хокаге, Хатаке Какаши. — Я хочу поговорить с узником, — сразу сказал Сарутоби. — Но… — Это приказ, освободите помещение. Я хочу поговорить с ним наедине. — Есть! — хором ответили тюремщики и начали выходить по одному. Последним шел Ятобэ Джомей, которого он назначил меньше года назад. Он как-то странно посмотрел в сторону решетки, но сразу же взял себя в руки и закрыл двери. Хокаге все также медленной походкой шее к клетке. С той стороны начали звенеть цепи навстречу гостю, первому постороннему за последние лет тридцать. Новые надсмотрщики не считались, потому что, в конце концов, они здесь все равно оставались и работали. Правитель подошел точно до границы печатей и остановился. Человек за решеткой подошел ближе. — Вот это дааа. Сам Хокаге решил меня навестить, — нарочито с громким удивлением сказал голос в глубине камеры. — Последний раз меня навещал Какаши перед самым своим уходом с поста. Конохамару, а ты постарел. — Не всем же оставаться такими же молодыми вечно, Наруто, — с горечью ответил Сарутоби. — А почему не старое «Наруто-ниисан»? Ты же именно так называл меня раньше. — Ты же сам сказал, что того «Узумаки Наруто» больше нет, поэтому у меня нет больше причин называть тебя «Наруто-ниисан». — Ты прав, звиняй за глупый вопрос. Зачем ты пришел в это ужасное место? — саркастично спросил заключенный. — Поговорить, — просто ответил Хокаге. — Что ж, мы говорим. Что дальше? — Наруто, почему ты стал таким? — Опа! Значит с места в карьер. А я думал, что сначала мы поговорим о прошлом, о веселых деньках, а только потом будет что-то посерьезней. Я ошибся. Конохамару, а что ты хочешь услышать в ответ. — Причину. — Ты был в тот день в больнице, поэтому должен был слышать, о чем я говорил. — Не эту. Почему ты все такой же, Наруто? — с умоляющими нотками спросил Сарутоби. — Я такой, какой я есть. Прости мелкий, но это необратимо. Ты мог бы потратить всю свою жизнь на поиск решения, но не нашел бы его. Саму суть изменить нельзя. — Но ты же был другим!! — не выдержал старый шиноби. — Вот именно, «был», — пожал плечами Узумаки. — Я теперь другой. Ты можешь кричать, топать ногами, но от этого ситуация не изменится. Я все также останусь «монстром», как меня называют мои любимые надсмотрщики. — Наруто, ты не монстр, ты шиноби Коноха. — Уже нет. Я самый страшный монстр, который существует на этом свете. Хотя, был давным-давно и пострашнее, но теперь, благодаря моему слиянию с Лисом, вернуть его больше невозможно, поэтому теперь это гордое звание мое, — со слегка мечтательной улыбкой сказал узник. — Наруто… — покачал головой Хокаге. — Знаешь, Конохамару, ты сейчас мне напоминаешь старика Третьего. Такой же зануда, — пробормотал блондин. «Он бы точно знал что делать в этой ситуации», — подумал шиноби. — Ну ладно, ты надоел мне со своим нытьем. Ты можешь распинаться со своим благородством сколько угодно, но от этого ничего не измениться. Не будем тратить время очень занятого Хокаге. Иди, Конохамару. Сарутоби, ничего не говоря, развернулся и пошел на выход. Там он еще раз взглянул на еще стоящего Наруто, а потом с горечью во взгляде открыл двери и просто ушел.***
— Наруто, о чем ты разговаривал с Хокаге? — спросил Джомей. — О прошлом, о нынешнем, — как-то расплывчато ответил узник. — Почему он выше с таким лицом, будто вот-вот заплачет? — Ему просто мой ответ не понравился. Ятобэ задумался. Тон, с которым сказал последнюю фразу, ему не понравился, будто парень что-то предвкушал. Даже его обычное поведение изменилось с вечного саркастично-пофигистичного, будто ему все равно на то, что его окружают печати, а на ноге цепь, а сейчас он был… в нетерпении. Шиноби надеялся, что ему просто показалось.***
Ятобэ лежал на боку на земле и захлебывался собственной кровью. В его груди зияла дыра от кулака, а легкие заполняла жидкость. Он уже не мог двигаться, поэтому только смотрел на то, что мог и пока мог. Перед глазами все время мелькали ноги, одни из которых постоянно были босыми. Пол был усыпан различными частями тела, а также залит литрами крови. Вот к нему подкатилась голова Хидеаки с открытыми мертвыми глазами. Он был последним, кто умер. Узумаки медленной походкой пошел к Джомею, и, присев, он перевернул того на спину. Краем глаза шиноби заметил руки полностью покрытые уже не только его кровью. Кое-как он перевел взгляд и увидел, что кровь была не только на руках, но и на всем теле, включая лицо. Губы были плотно сжаты, а глаза удовлетворенно сверкали. Узумаки внимательно начал смотреть на рану, дотрагиваясь до краев. — Неплохо я тебя, — оценивающе произнес он, а потом слегка улыбнувшись продолжил: — Ты уж прости, но так надо было. Без обид. — … — Ах! Точно! Ты же не можешь говорить, потому что кровь стремительно заполняет легкие, и скоро ты ею захлебнешься. Сейчас, я поближе пригнусь, — он прислонился ухо ко рту раненого, а потом удивленно переспросил: — Как? Что как? А! Как я разрушил печати? Очень просто, друг мой, у каждой печати есть пределы. Нужно было всего лишь дать больше, чем она может поглотить или сдержать. Это я понял еще года через два после заточения, и, опережая твой вопрос, почему я не сбежал раньше, скажу одно: я просто не хотел. Я сделал подарок Коноха в виде себя-заключенного, но, увы, срок, так сказать, «годности» истек, и я иду делать то, что я хочу, а мое самое любимое занятие — убивать. После этих слов он поднялся и пошел куда-то, но вернулся с аптечкой в руках. Открыв ящик, блондин что-то достал, а потом Ятобэ почувствовал жгучую боль в ране и запах горелого мяса. На удивление шиноби, парень начал оказывать ему первую помощь. Мужчина ощутил жжение от дезинфицирующего средства. Он так и не смог понять, какие действия тот осуществляет, но через какое-то время все прекратилось, и Узумаки снова заговорил: — Медик я еще тот, но ты вроде должен продержаться до прибытия шиноби. Что ж, прощай, Ятобэ Джомей. Мне было приятно с тобой познакомиться. Перед тем, как погрузиться во тьму, мужчина слышал лишь отдаленные шаги босых ног.***
Где-то в стране огня находится небольшой городок Каваме. Городок был очень популярным среди проезжих путешественников, потому что в нем были все необходимые магазины и даже несколько гостиниц. На окраине этого городка находился большой особняк, в котором жили представители очень древнего и сильного клана Учиха, главой которого являлся небезызвестный Учиха Саске. В его семье кроме жены насчитывается двое сыновей и дочь со своими супругами, а также четверо внуков. Старшие представители в совершенстве обладают шаринганом и искусством шиноби, в то время как младшие только учатся под бдительным взглядом деда. Был теплый весенний вечер. Солнце только начало заходить за горизонт, и маленькие будущие ниндзя только завершили тренировку, поэтому они шли на ужин, заботливо приготовленный бабушкой с помощью невесток. Глава решил пока остаться на крыльце и посмотреть на закат своими черными глазами, явной чертой Учиха. Его волосы, бывшие когда-то цвета вороного крыла, стали уже совсем белыми, что показывало, что прошло уже очень много времени. Он часто любил просто сидеть и смотреть в даль. Сегодня был бы обычный его вечер, если бы рядом не раздался голос: — А годы, как я вижу, тебя не пожалели, Саске. Учиха повернулся в сторону голоса и увидел своего давно забытого друга. Тот выглядел старше того возраста, в котором они последний раз виделись, и ему можно было бы дать лет восемнадцать, ни днем больше. — Наруто, — лишь сказал мужчина. — Вижу, ты семьей обзавелся, — кивнул в сторону двери Узумаки. Глава заметно напрягся от этих слов. — Можешь не беспокоится. Мне они не нужны, потому что я пришел только за тобой. — Чего ты хочешь? — Я? — наигранно спросил блондин. — Мне нужна всего лишь твоя смерть. — Хм, и это все? — Слушай, а давай я дам тебе стимул. Я предлагаю сделку: ты со мной сражаешься, потом ты умираешь, а твоя семья спокойно остается в живых в полном составе, но уже без любимого дедушки. — Зачем тебе это? — спросил Учиха. — Помнишь, как ты бегал за своим старшеньким братишкой, чтобы отомстить? Благородная цель, на мой взгляд. — За что тебе мстить? — Месть?! Нет, что ты! — отрицательно замахал руками Узумаки, а потом его губы растянулись в оскале. — Я хочу сказать, что мне просто хочется тебя убить. — А ты изменился, Наруто, — задумчиво сказал Саске. — О! Ты даже не знаешь насколько. — Почему именно бой? — внезапно задал вопрос глава. — Ты же мог убить меня во сне, допустим. — Ты должен умереть так, как полагается твоему положению, — ответил на Наруто, отходя постепенно на расстояние от Учиха. — Что ж, думаю, обговаривать условия мы закончили, поэтому начнем? Кивок был ответом. Клинок, который всегда носил с собой глава, тут же вышел из ножен, и по нему пробежала молния, а в глазах сверкнул шаринган. Отодвигающиеся седзи дома стали сигналом к началу. Противники со всей своей скоростью рванули друг к другу, и, как только они столкнулись, бой закончился. Со спины Узумаки торчал окровавленный клинок, рукоять которого он с небрежностью вынул из ослабевших рук Учиха. Левой рукой, даже не поморщившись, он выдернул меч из своей груди, бросив потом его на землю. В этот же момент он вытащил свою правую руку из груди своего когда-то бывшего друга, держа его сердце. Тело Саске уже не держала рука, поэтому оно просто рухнуло, а земля начала пропитываться кровью. — НЕЕЕЕЕЕЕТ! — раздался душераздирающий женский крик. Узумаки повернулся в ту сторону и увидел, как пожилая женщина упала на колени, рыдая от горя. — ОТЕЦ!!! — проорал прибежавший на крик матери мужчина, видимо старший сын, а потом куда влево он крикнул: — КУРИ, НЕ ПУСКАЙ СЮДА ДЕТЕЙ И ХИТОМИ С САНАКО!!! ИСАМИ, МАКОТО, БЫСТРО СЮДА!!! На его зов прибежали двое мужчин, один из которых был явным Учиха. Как только они увидели тело Саске на земле, сразу приняли боевые стойки. Наруто оценил их готовность сражаться, но сразу предостерег их, кидая на землю орган: — Я пришел сюда убить только его, вы мне не нужны. Нельзя же, чтобы такой прекрасный геном просто исчез. — КТО ТЫ ТАКОЙ? — с яростью в голосе спросил тот, кто всех звал, одновременно формируя в руке чидори. Узумаки не двигался. Он даже не пытался уклониться, поэтому чидори прошло через его тело, но он даже не пошатнулся. Медленно его чистая рука начала подниматься вверх, ложась на находившуюся в его теле конечность, схватив. Учиха пытался ее выдернуть, но не мог, потому что ее крепко держал Наруто. Мужчина пытался снова и снова, но все равно не мог сделать это, а потом он взглянул в лицо своему противнику и увидел… улыбку? Нет, это был оскал. Он решил использовать шаринган, проникая в сознание стоящего перед ним человека, но с ужасом оттуда выскочил, понимая, что перед ним монстр. Внезапно давление на руку прекратилось, и, воспользовавшись возможностью, Учиха выдернул конечность, но ее тут же схватил Узумаки и с хрустом переломил ее. Мужчина закричал от боли. — ДАЙСКЕ!!! — позвали мужчины, стоящие рядом с женой мертвого главы клана. — Хо! Так тебя зовут Дайске, — сказал блондин. Рана в его животе от чидори начала стремительно заживать. — Что ж, помощник* из тебя ничего, но надо больше тренироваться. Меня зовут Узумаки Наруто. После представления чудовище начало уповать на дыры в его новой куртке. Сначала он поводил пальцами по той, которая осталась после удара меча Саске, потом он перешел к той огромной, которая осталась после удара Дайске. В это время из дома выбежала сестра, которая не могла спокойно сидеть в помещении, зная, что на улице происходит что-то ужасное. Когда она увидела мертвого отца, она охнула, а на глазах появились слезы, но, опомнившись, побежала к брату. Ее рука начала светиться зеленым свечение, что означало, что она будет использовать лечебное ниндзюцу. Рука начала потихоньку выпрямляться, а кости с хрустом становились обратно. Мужчины, поняв, что с раненным все в порядке, стали в стойку. Это заметил блондин. — Не стоит убеждать меня в том, что я сделал ошибку, пообещав вашему отцу, что не убью вас, — попросил он. — ТЫ УБИЛ ЕГО! ТЫ СЛОМАЛ РУКУ ДАЙСКЕ! — прокричал второй сын Учиха. — Это всего лишь рука. Ваши жизни все еще остаются у вас. Узумаки уже хотел уйти, но он решил повернуться и посмотреть на старшего сына своего бывшего друга. В глазах того виднелась ярость, ненависть и самое главное желание отомстить. Наруто предвкушающе оскалился. — Дайске, у тебя сейчас тот же взгляд, что и у твоего отца пятьдесят пять лет назад, — произнес блондин, сделав после паузу, но потом снова заговорив: — Я буду тебя ждать, но не надейся, что все будет просто, как сегодня. Он перепрыгнул через стену, ограждающую особняк, и исчез в неизвестном направлении. Перепрыгивая с дерева на дерево, Узумаки размышлял, куда бы ему пойти дальше. Размышлял он так долго, что не заметил, как достиг границы Страны Огня со Страной Горячих Источников. «Что ж, махнем в Страну Молнии, давно хотел попутешествовать», — подумал блондин перед тем, как перешагнуть рубеж.