Дочь Ирландии

Грязно-желтое облако неумолимо приближалось, неся с собой едкий запах хлорной извести. Вдали частым стаккато гремели артиллерийские залпы. Чувствуя, как начинает жечь нос и глаза, Малдер попытался закрыть лицо рукавом, но это не помогло. Хлор удушливым туманом проникал в легкие, вызывая болезненный, царапающий горло кашель. Очередной снаряд с воем приземлился совсем близко… Малдер вздрогнул и открыл глаза, осознавая, что даже сквозь сон прислушивается к канонаде пушек за окном. И только через пару минут он понял, что это просто гроза. Последствия контузии все еще напоминали о себе пульсирующей головной болью и этими снами. Каждую ночь он видел окопы Ипра, затянутые грязным облаком хлора. Каждую ночь он просыпался и подолгу не мог осознать, что он больше не на передовой. А в это время по стеклам мерно стучал весенний дублинский дождь. Малдер ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть, но боль в висках и затылке, казалось, только усиливалась. Он зажег газовую лампу и взял с тумбочки траншейные часы. Циферблат показывал половину второго ночи. Малдер вздохнул и принялся одеваться. Визита к врачу было не избежать. — Опять кошмары, лейтенант? — судя по всему, доктор Макдональд еще даже не ложился. В лазарете горел свет и суетились санитары. Откуда-то из глубины помещения доносился протяжный стон. Голос, как показалось Малдеру, был женский. — Так точно, доктор. Покопавшись в своем чемоданчике, врач отыскал ставший уже хорошо знакомым Малдеру флакон с лауданумом и накапал ему настойки. — Почему вы еще на ногах? Случилось что-то срочное? — Привезли зачинщиков, сэр. Килмэнхем переполнен, и часть отправили к нам. Они в ужасном состоянии. Пострадали при пожаре, да и полиция не особо церемонилась, когда допрашивала их, — доктор устало помассировал виски. — Странно, что о них так беспокоятся. Макдональд усмехнулся: — Они должны дотянуть до собственной казни. Это послужит уроком для всех чертовых католиков. Стон перешел в крик. — Среди них что, есть женщина? — Так точно, сэр. Одна из этих сумасшедших ведьм графини Маркевич(1). Опийная настойка наконец-то начала действовать, даря блаженное тепло измученному телу. — Я, пожалуй, пойду, доктор. — До завтра, лейтенант. Едва оказавшись в постели, Малдер сразу уснул и проспал до утра без снов. *** Сырым холодным утром следующего дня Малдера вызвал к себе начальник гарнизона. — Займитесь допросом задержанных. — Сэр, но почему я? Разве их не следует отправить в Дублинский замок или Килмэнхем (2)? — Лейтенант, — раздраженно сказал начальник — крупный лысый мужчина в очках. — Приказы надлежит выполнять, а не обсуждать. — Слушаюсь… сэр. *** В тот день Малдер обрел еще один кошмар. Он провел два года в окопах Западного фронта и был уверен, что все самое страшное на этом свете он уже видел: оторванные руки, ноги и головы товарищей, развороченные минами животы, человеческую плоть, обугленную до мяса, и глаза, разъеденные хлором. В Британию Малдер вернулся, твердо зная, что больше ничто не способно его напугать. Женщина, сидевшая в комнате для допросов, была даже красива — но дикой красотой языческой богини, ведьмы из чащи глухих ирландских лесов. У нее была светлая кожа с крапинками веснушек и длинные волосы цвета меди. Ее синие глаза смотрели холодно и презрительно. Ее ненависть Малдер ощущал почти физически. Женщина не ответила ни на один вопрос. Не назвала своего имени и, естественно, не признала вины. — Вам лучше начать говорить. Иначе нам придется применить силу. То, что вы женщина, ничего не изменит! Она по-прежнему молчала. Малдеру приходилось бить людей, но никогда прежде он не поднимал руку на женщину. В ответ на его удар она согнулась и обхватила себя руками. Именно тогда он впервые услышал ее голос: — Чертов сассанах(3)! — крикнула она и плюнула ему в лицо. В ответ он ударил ее по щеке, оставив ярко-красный отпечаток. Женщина отлетела к стене. — Увести ее, — скомандовал Малдер, вытирая лицо. ...А ночью она ему приснилась. Ее кожа была не просто бледной — алебастрово-белой. Синие глаза зияли двумя бездонными колодцами. Длинные спутанные волосы во сне почему-то оказались не рыжими, а седыми. Женщина была одета в окровавленную рубаху. Проснувшись, Малдер еще слышал ее пронзительный крик... — Бэньши, — пояснил доктор Макдональд, капая Малдеру очередную дозу лауданума. — Призраки-плакальщицы из ирландских сказок? — Так точно, — усмехнулся доктор. — Оплакивает провал восстания, видать. — Должно быть, — согласился Малдер. *** Женщина не заговорила и на следующий день. И через день. И через неделю. Даже удары не могли развязать ей язык. Он узнал лишь, что ее зовут Дана Кэтрин Скалли и она происходит из католической семьи. Узнал и то, что она состояла в «Ирландских добровольцах» и «Дочерях Ирландии» вместе с графиней Констанцией Маркевич. Эти скудные сведение сообщили осведомители. Сама Скалли так и не сказала ему больше ни слова. Ночью ему снилась леди Диана Фоули — невеста, не дождавшаяся его с войны. Они танцевали в огромной светлой комнате лондонского дома леди Дианы. Малдер был счастлив, ощущая под ладонями тонкий шелк ее платья, вдыхая нежный запах роз, исходящий от волос… … Но потом в один миг все исчезло. Малдер вновь видел ее: глаза-провалы на алебастровом лице, спутанные седые волосы и белую рубаху в кровавых разводах. Он кружился с ней в вальсе, ощущая ледяной холод ее тела. «Совсем как покойница!» — подумал Малдер и проснулся. *** — Всем зачинщикам восстания вынесен смертный приговор. Скалли не проронила ни звука. Ей остригли волосы, и теперь они едва доходили до плеч — Малдер знал, что среди заключенных началась целая эпидемия вшей. С момента ареста она сильно похудела — их кормили из рук вон плохо… — Вы не поможете им своим упрямством. Они обречены. Но вы можете спасти себя, если начнете сотрудничать с нами. Скалли молчала. Малдер не мог не признать, что восхищается силой ее духа. Голод, побои, сон на соломе в холодной камере сломили бы любого мужчину, а она сидела, с идеально прямой спиной и плотно сжатыми губами, и смотрела на него потемневшими глазами, полными ненависти и чего-то еще, — презрения? бессильной ярости? — продолжая хранить молчание. Он часто думал о ней, особенно по ночам, и ее лицо подолгу стояло перед его мысленным взором. Что-то смутное, тревожное, скользившее по самому краю сознания не давало ему покоя. *** Малдер попросил доктора Макдональда увеличить дозу лауданума, но кошмары не прекращались. Ему по-прежнему снилась Скалли. Ее вели на плаху. Палач, взмахнув топором, одним ударом отсек ей голову. В следующий момент Малдер увидел ее лицо перед собой. Он держал окровавленную голову в руках. Глаза — теперь уже мертвые — смотрели на него с ненавистью. Подчинившись какой-то неведомой силе, Малдер коснулся ее тонких холодных губ своими. Малдер проснулся и понял, что принял то решение, которое очень давно зрело в его сознании. *** Он привычно шел по ночным казармам, но на этот раз не в сторону лазарета. Караульный, стоявший у входа в камеры, мирно дремал, и Малдер не стал его будить. За это время он настолько хорошо выучил дорогу до камеры Скалли, что ему даже не потребовалось зажигать газовые лампы. Она не спала. — Мисс Скалли, эй! — позвал он ее, открывая дверь. — Уходите отсюда, быстро! Она не отозвалась. — Ну же, быстрее, пока нас не нашли! — Это что, какая-то уловка? — Он почему-то вздрогнул, услышав ее голос. — Нет! Я просто хочу помочь. — Мне не нужна помощь от сассанаха! — Глупая вы женщина, вас же повесят! — яростно зашептал Малдер. — Что ж, значит, я приму смерть с достоинством, как истинная дочь Ирландии! — с этими словами она замолчала, и Малдер был вынужден признать, что потерпел поражение. *** В день казни было холодно и ветрено, а небо с самого утра затянуло низкими плотными тучами. Малдер обещал себе, что не придет смотреть на ее смерть, но все-таки не мог не попрощаться. Она шла к виселице с гордо поднятой головой и расправленными плечами. — Ирландия будет свободна! — яростно крикнула она, когда ей накидывали петлю на шею. В наступившей тишине хруст шейных позвонков показался Малдеру оглушительным, почти как звуки грома, раздавшиеся через минуту. Начался дождь. Холодные капли, падая на лицо, смешивались с теплыми, катившимися из глаз. Впервые в жизни Малдер плакал. ___________ (1) Констанция Маркевич — один из лидеров Пасхального восстания, ирландская суфражистка, борец за независимость Ирландии. (2) Килмэнхем — тюрьма в Дублине. (3) Сассанах — презрительное прозвище, которым ирландцы называют англичан.