Прошедшее время

После больших выступлений и интервью вроде этого, внутри наступает какая-то гулкая и вязкая пустота. Билл стоит, замерев, раскинув руки в стороны, ожидая пока одна из помощниц снимет с него провода с микрофоном. Дверь его гримёрки открывается, и в помещение входит Стив. Билл видит через зеркало, как он осторожно проскальзывает внутрь и замирает у стены. Девушка кивает Биллу, собирает провода и уходит, оставляя их наедине. – Всё прошло не так уж и плохо, правда? – спрашивает Стив. Его хорошо поставленный голос, натренированный сотнями выступлений звучит тихо, но уверенно. Билл продолжает смотреть на отражение Стива. Ему не хочется говорить, не хочется притворяться, подбирать красивые и острые слова оскорблений. – Нет, конечно. Всё прошло просто замечательно, – саркастично хмыкает Билл, не оборачиваясь. Джобс за его спиной ухмыляется уголком губ. В глупом интервью проскочило слишком много личных моментов, и всё из-за Стива. – Чего ты хочешь? – устало спрашивает Билл. – Неужели я не могу просто зайти повидаться к старому другу? – Ты забываешь кое о чём. Мы не друзья. – Да ладно тебе, Билл! – качает головой Стив, – Столько лет прошло, мы ведь можем наконец оставить всё в прошлом? И смотрит на Билла так, как не позволял себе смотреть уже много лет. Под этим взглядом Биллу хочется кожу с себя стянуть, лишь бы избавиться от этого зудящего ощущения. Они оба могут сказать, что между ними никогда не было дружбы, или нежности, или понимания, но это ложь. Их тянуло к друг к другу, как магнитами, даже в самые тёмные для них времена. Словно сама судьба сталкивала их лбами, и Билл ненавидел Стива за это. Биллу всегда казалось: ещё немного — и он забудет о Джобсе, как о страшном сне, но тот всегда напоминал о себе. Стив умудрялся навязчиво маячить где-то на краю сознания, вызывая головную боль, иногда – стоит прямо перед ним и смотрит на него с неожиданной нежностью во взгляде. Вот и сейчас Стив смотрит на него точно так же. Гейтса аж поташнивать начинает от давно забытых ощущений. То, как Стив целовал его в плечо, в затылок, жарко смеялся ему в шею. Всё было хорошо, всё было так хорошо, что и вспоминать больно. Билл делает вдох, пытаясь успокоится, и привычным ледяным голосом говорит: – Мы определённо не можем оставить это в прошлом. Потому что это мы, Стив. Так что может ты перестанешь пытаться что-то исправить? – Почему? Я ведь люблю тебя, — пожимает плечами Стив, а Билл вздрагивает от резко вспыхнувшей злости. – Любил, – резко поправляет его Билл. — Когда ты научишься использовать прошедшее время? Но Стив пропускает эту фразу мимо ушей. Он вытаскивает желтый конверт из заднего кармана джинс и, помахивая им в воздухе, говорит: – Диана просила передать тебе подарок. Билл хорошо помнит Диану Уокер, которую Стив в шутку звал Мисс Ди. Она была худенькой маленькой девицей, которая, кажется, только и делала, что смеялась и фотографировала. И не надо быть гением, чтобы догадаться, что в конверте. Боль под ребрами оказывается простой и понятной. Плотная бумага иллюзорно царапает кожу, когда Билл забирает конверт из чужих рук. Хуже всего то, что фотографии у Дианы всегда получались, как живые. В них всегда было что-то, заставляющее долго изучать их, мешающее отвести взгляд. – Мне нужно идти, – растерянно произносит Билл, – меня ждёт машина. Стив кивает: – Было здорово увидеться, Билл. «А мне нет», – хочет сказать Гейтс, но тоже молчаливо кивает и выходит. Прокатная машина – словно назло это оказывается Мерседес – ждёт его у входа. В Сан-Франциско даже самые жаркие дни всегда кажутся солнечными и приятными, без удушающей жары и запаха пыли, столь привычными для Калифорнии. Билл не любит этот город – слишком много всего связанно с ним ещё с тех времен, когда он был так слепо счастлив рядом со Стивом. Сан-Франициско и сам пахнет чем-то хорошим, счастливым, вечным, как никогда не пах Сиэтл. Машина движется по дороге неровно, привычные для этого города «вверх-вниз», Билл распечатывает конверт. Это было время, когда они едва сводили концы с концами, были безумцами, и никто не знал их имен, но на каждой фотографии они смеются. Только так и осознаётся счастье. Абсолютное и бесконтрольное. Просыпаться рядом с ним, под его тяжестью, и слушать, как бьётся собственное сердце. Как он шепотом, задыхаясь, произносит твоё имя, чтобы не закричать во весь голос. И Билл ведь помнит это всё: каждую мелочь, ощущение, запах, вкус. Как он пытался вытравить воспоминания из себя — алкоголем ли, чужими людьми ли, деньгами. Только ничего у него не получалось. До сих пор вот не выходит. В его воспоминаниях Стив тоже всегда улыбается, и Билл задаётся вопросом: а каким помнит его Стив? Помнит ли он Билла ранним утром, растянувшимся на его кровати во весь рост? Или всё же предпочитает помнить тот момент, когда узнал, что Гейтс бессовестно украл его программу? У него никогда не хватало смелости спросить, потому что он до сих пор боится услышать ответ. Улицы за окном плывут яркие, с низкими зданиями и цветными яркими домиками. Мимо машины с тонким звоном проезжает трамвайчик, полный людей. Билл медленно перебирает фотографии, перекладывает одну за другую. Диана умудрялась снимать их самые личные моменты. На одной Стив сидит, уложив подбородок на его плечо, на другой – прижимает к себе, положив руки на талию. Попадаются фото, где они бесстыже целуются, льнут друг к другу, будто боятся, что сейчас их отнимут друг от друга. В каждом черно-белом штрихе это видится и чувствуется. Билл собирает фото в ровную стопочку, но не убирает, а оставляет лежать на коленях. Звонок телефона раздаётся внезапно, Билл едва заметно вздрагивает. Номер, высветившийся на экране, знаком ему. Билл относится к тому поколению людей, кто привык запоминать необходимые номера телефонов наизусть. – Есть что-то ещё, что ты хочешь мне сказать? – спокойно спрашивает он, принимая вызов. – Есть, - коротко говорит Стив. Билл слышит, как на заднем фоне шумит ветер и гудят машины. Гейтс предчувствует беду, стискивает пальцами стопку глянцевой бумаги и ждёт. – Я хотел сказать тебе... – голос Джобса звучит тихо, – У меня начался рецидив. Злость уходит, оставляя после себя ноющую пустоту. Но затем, где-то в глубине его ледяного сердца, просыпается нежность. Это чувство знакомо, оно заполняет грудную клетку — так, что дышать становится тяжело, подступает криком к самому горлу. Все знают, что Гейтс не верит в Бога, но никто не знает, что каждую ночь перед сном Билл молился, чтобы никогда не услышать этой фразы. Он смотрит на здания, проносящиеся мимо, закрывает глаза и говорит: – Я остановился в Мариотт. Президентский люкс. Приезжай. Прошлое никогда не уходит, а они со Стивом не знают прошедшего времени. И в ответ он слышит густой и тёплый смех.