Слушай, пожалуйста, слушай

Постараюсь навек сохранить этот вечер в груди. Не сердись на меня. Нужно что-то иметь позади. Иосиф Бродский.

Тяжесть в груди и кровь на руках. Ее тело прямо перед ним в предсмертных судорогах глотающее воздух. Последние минуты жизни, когда еще дышишь, но одной ногой уже на той стороне. Невероятная боль где-то в груди, обжигающая, словно самый дорогой огневиски. Обреченность и почти паническая неизбежность. - Слушай, пожалуйста, слушай… Она даже сейчас пытается улыбаться, захлебываясь собственной кровью. Старается бороться из последних сил, хотя и сама прекрасно понимает, что в этот раз ей точно не повезет. Сжимает уже округлившийся живот тонкими пальчиками, будто пытаясь защитить от кого-то. - Слушай, пожалуйста, слушай… Малфой словно молитву повторяет эту фразу, призывая Гермиону побыть хоть еще минуту рядом с ним, не уходить, не покидать, не оставлять, не делать так больно… Вокруг суетятся волшебники, домовики – все смешались в одно большое пятно, так что невозможно различить, кто есть кто. Она предчувствует свою скорую смерть, потому вновь и вновь пытается улыбнуться – хочет покинуть этот мир счастливой, ведь он принес ей столько радости. - Слушай, пожалуйста, слушай… Малфой уже и сам не понимает, как с его губ срываются эти слова. Его мир сосредоточен на ней одной, и сейчас она, его Гермиона, умирает. Мир разбивается. Вдребезги. А у нее перед глазами всплывают воспоминания, словно кадры маггловских фильмов. Счастливые и не очень, трогательные, грустные… вся жизнь в воспоминаниях. И так не хочется умирать, не хочется оставлять того, кого любишь. - Покажи мне, каково это быть с Грейнджер… - вкрадчивый бархатный шепот Драко становится почти ощутимым, так что Гермиона начинает пятится назад. Ванная старост, маленькая гордая гриффиндорка и всегда добивающийся своего слизеринец. - Не смей меня тронуть… - гордо вскинув голову, парирует Грейнджер, стараясь не выдать собственного страха. Паника отдается болью в висках, и, видя состояние маленькой, но упрямой гриффиндорки, Малфой продолжает к ней приближаться. - Неужели я такой страшный? – выдыхает он прямо в губы, отчего Гермиона нервно сглатывает, пытаясь не смотреть в непроницаемые серые глаза. – А я думал, что вы, гриффиндорцы, все очень храбрые… - играет с ней, словно кошка с мышкой. Проводит бледными пальцами по непослушным локонам, а потом спускается ниже. Нежное ушко, шея, подключичная впадинка, ложбинка меж грудями и сама аппетитная грудь. Руки по-хозяйски сжимают упругую грудь, отчего Грейнджер неловко вскрикивает. Этот бой она проиграла. Малфой кое-как приходит в себя только тогда, когда начинает ощущать горячие слезы у себя на щеках. Нет сил сдерживаться, нет сил больше прятать свою боль за гримом души. Драко почти разрывает изнутри, и он чисто физически чувствует свою беспомощность. Так, словно кости ломают. Что-то внутри обрывается и падает вниз, когда Гермиона закрывает глаза и больше не открывает, улыбнувшись в последний раз. Перед глазами все плывет, и Малфою начинает казаться, что все ему только снится. Однако реальность ледяной волной выбрасывает Драко на берег именно в тот момент, когда тело Гермионы пытаются перенести в другую комнату. Малфою настолько больно, что он уже просто не в силах что-то сделать. Отстраненным взглядом смотрит на все происходящее, будто бы он – не один из главных героев, а просто бездушный наблюдатель. Так бывает только тогда, когда боль физическая и душевная становятся просто невыносимыми. Взгляд Драко падает на руку, которой Гермиона сжимала свой живот. Грейнджер сидела в удобном и, вероятно, очень дорогом кресле особняка Малфоев, когда Драко появился в гостиной в своем черном плаще Пожирателя Смерти. Двойная игра: он делает вид, что работает на Темного Лорда, хотя на самом деле уже давно на стороне мальчика-который-выжил. Так бывает, когда приоритеты сменяются всего лишь благодаря одному человеку. И сейчас этот человек с теплой улыбкой внимательно смотрел на Драко. - У меня для тебя новость… - Гермиона встала с кресла, отложив книгу на стол, подошла к Малфою и обняла его за плечи, всем своим хрупким телом прижимаясь к молодому человеку. - Надеюсь, хорошая? – обнимая в ответ, поинтересовался Драко, зарываясь носом в ее волосы. Воспитание аристократа не готовило Малфоя к тому, что однажды он влюбится в грязнокровку, что ему придется скрывать их отношения, чтобы уберечь их двоих. Не готовило, но именно в такие моменты Драко осознавал, насколько на самом деле жизнь разнообразна и восхитительна… Малфою хотелось навсегда запомнить Гермиону такой: радостной, свежей, цветущей, счастливой… Ведь будущее с каждым днем все больше казалось таким далеким и непостижимым, таким невозможным… С другой стороны, жизнь все-таки полна сюрпризов. - Я беременна… - прошептала она на выдохе, все еще прижимаясь к Драко. Ответом Гермионе послужила лишь тишина. – Ты рад? – ее вопросительный взгляд карамельных глаз заставил Малфоя улыбнуться. Ну как он мог быть не рад? - Конечно, рад… - и лишь едва уловимая мужская улыбка, в которой прослеживался легкий надлом, выдавала его. Будущее туманно, и Драко слишком страшно за них. - Слушай, пожалуйста, слушай… Малфой по-прежнему сидел на холодном полу, смотря на свои окровавленные руки и улыбаясь. Так улыбаются только сломленные люди. Одна единственная фраза раз за разом срывалась с его губ, как бы свидетельствуя тот факт, что Драко сейчас не в себе. Вокруг не было никого. Теперь. Тишина внезапно стала ощутимой и начала давить, заставляя всякий раз ежиться при соприкосновении с ней. Малфой не понимал, что происходит. Все воспоминания смешались в одну темную точку, реальность сузилась до размеров этой комнаты. Действительность всякий раз била по самому больному. Малфой не выдержал. Не выдержал, а потому и рассмеялся, что есть мочи, пытаясь хоть так избавиться от боли. Боли или пустоты? Все смешалось. Абсолютно все. - Скажи мне, что происходит? – Гермиона вошла в скромную, но уютную гостиную одной из маленьких маггловских квартирок. Быть с Малфоем в нынешнее время – значит менять место своего расположения всякий раз, потому что Темный Лорд не дремлет. - Ничего, - Драко стоял спиной к ней, разглядывая вид за окном. Война измотала его, невероятно хотелось спокойствия. Просто спокойствия. - Не ври мне, - девушка присела на кровать, положив руку на небольшой округлившийся животик. - Мне страшно за тебя и за нашего ребенка, - выдохнул Малфой, по-прежнему не поворачиваясь к ней. – Я боюсь, что Лорд узнает, что я давно предал его. - Все будет хорошо, - Гермиона обняла парня, когда тот присел рядом с ней. - Я надеюсь на это… Малфой сидел в собственном кабинете и перебирал бумаги, краем глаза посматривая на фотографию в рамке. Всего лишь маггловская фотография, где ей только восемнадцать – вот и все, что осталось от нее у Драко. Семнадцать лет, словно бы один день, - в попытках избавиться от боли и начать жизнь с чистого листа. Однако попытки так и оставались попытками. Не в силах больше продолжать притворяться Драко отложил бумаги в сторону и взял в руки рамку с фотографией. Счастливая, улыбающаяся, юная, нежная, светлая… Его Гермиона, которая даже смерть приняла с улыбкой. Малфой не раз мысленно возвращался в тот день на холодный деревянный пол фамильного особняка, вспоминая злополучные минуты и понимая, насколько чиста была Гермиона. - Папа? – позвал юный звонкий голосок, и Малфой оторвал свой взгляд от фотографии. Перед ним стояла молоденькая девушка с вьющимися каштановыми волосами и серыми глазами. - Что случилось, Линда? – мягко спросил Драко, рассматривая свою дочь, которая взяла от своих родителей только самые лучшие черты. Беллинда Малфой – вот то, что осталось от Гермионы на этой земле; вот та, которая заставляла Драко держаться из последних сил; вот та, в присутствии которой то человеческое, что Малфой похоронил в себе семнадцать лет назад, оживало вновь. Беллинда была настоящей копией своей матери, однако в ней все равно чувствовалась кровь Малфоев. Девочка в семье прославленных аристократов – настоящая сенсация, отклонение от нормы, исключение из всех правил. Только вот это не имело никакого значения для Драко, ведь Линда была для него единственной радостью. - Ты снова рассматриваешь мамину фотографию? – Линда кивком головы указала на предмет, находящийся в руках у своего отца, на что тот лишь грустно усмехнулся. – Расскажи мне о ней, пожалуйста, - девушка прошла в кабинет и обняла отца, пытаясь своими объятиями выразить всю ту беззаветную любовь, которую она испытывала к нему. Холодный и решительный на людях, Малфой по ночам приходил в свой кабинет, чтобы вновь и вновь рассмотреть любимое лицо, вспомнить все счастливые моменты. Слезы каждый раз капали из его глаз, но никто и никогда не видел, не знал этого, и только она, Линда, понимала, насколько тяжело отцу. - Слушай, пожалуйста, слушай… - произнес Драко тихим голосом, уже по привычке начиная свой рассказ с этой фразы...