***
«Останься со мной», - он резко подскакивает на кровати, с удивлением осознавая, что все-таки заснул, устало протирает глаза. За окном темно, хоть глаз выколи, выдох в никуда. Паркет неприятно морозит ступни, и от этого он ежится. Знать бы ему какой сегодня день, да мысли разлетаются бессвязными нитями в сознании. И снова тот сон… надо же, один и тот же, снова и снова, из ночи в ночь. Сон. Казалось, лучше бы он не засыпал никогда, но это, увы, невозможно, и пожалуй ни столько физически, сколько морально, ведь закрывая глаза он начинает хоть что-то чувствовать. И пускай это будет только голая боль, что разрывает его пополам, но она заставляет сердце забиться, напомнить, что жив. И пускай его сердце изорвано острыми лезвиями воспоминаний, он рад, что помнит, он боится забыть, он не хочет забыть. Забыть – значит перестать верить, надеяться. А этого он допустить никак не может. За окном мерцает рассвет – новый день, очередной день, что доведен до автоматизма. Проснуться. Встать. Умыться. Поесть. Разнести почту. Прийти к озеру и ждать, ждать, ждать… Встретить тщетные попытки заснуть. Окунуться в мир Морфея. Проснуться с еле слышным, слетающим с губ, именем. Совершенно бессмысленно, бессвязно, как и все предыдущие прожитые им тысячи лет, но вначале было легче. А может и нет, по правде говоря, он не помнит, как это вначале, но даже помни бы он это, навряд ли это принесло бы ему покой или облегчение, ведь это ничего в сущности не меняет. Озеро… оно его личный ад и шанс на спасение в одном флаконе, трава прохладная и влажная от росы неожиданно приятно холодит кожу. Он представляет, что было бы…***
«Останься со мной» - его лицо так близко, как никогда раньше. И казалось, вся та сдержанность и серьезность, что выстроил он вокруг себя за последние годы, рухнула в одночасье, а перед ним вновь оказался тот мальчишка, который посмел бросить ему вызов, только теперь более нет той наглости и искры в глазах. Он ничего не видит в них кроме мольбы, отчаяния и еле сдерживаемых слез. Ему бы хотелось утешить, подбодрить, обнять, но у него не получилось, и он испустил последний вздох вместе с ним, забирая душу того, кто держал его все это время. Он точно не помнит сколько здесь находится, наверное, с самого Камлана, но и то не факт, старейшины ведь сказали, что он какое-то время спал. Интересно, что ему снилось? Навряд ли что-то хорошее, раз его сознание выбрало пробуждение в вечном ожидании вместо вечного сна. Когда настанет время… Он сможет вернуться? Сможет снова его увидеть? Несколько раз он пытался перебраться вплавь через озеро, но невидимая стена вновь и вновь отталкивала его, возвращая назад, назад на Авалон. Словно птица в клетке. Верно, он предпочел бы смерть, стать бестелесным духом, без его ведома, но он смог бы постоянно находится рядом… правда, это слишком эгоистично. Здесь царит ночь, вечная, как и его существование. Холодный свет звезд не греет совсем. Сгорбившись, с потупившимся взглядом некогда ярких глаз, он смотрит вдаль, кажется, что на том берегу он видит… пускай это и невозможно. Он представляет, что было бы…***
… если бы настал тот самый день, он бы почувствовал это с самого утра, проснулся бы не от очередного кошмара, а от голоса, что настойчиво звал бы его, побуждая двигаться, жить, стремиться, сорваться с места, примчаться на озеро… и с замирением сердца всматриваться в туманную даль. … если бы настал тот самый день, он бы почувствовал это сразу, его бы сердце сделало кульбит, а извечные звезды сменились бы таким знакомым и теплым солнцем, и оно грело бы, грело бы, как никогда раньше, а к берегу бы, который стал его бессменной обителью, подплыла бы лодка, и он бы отправился вдаль, туда, где все закончилось, туда, где ждала бы его знакомая худощавая фигура. Лодка. А точнее нос лодки, что медленно выдвигался из-за тумана, было бы первым, что он увидел, а после… после за ним бы он увидел до боли знакомую фигуру, и он бы перестал дышать, ибо вдохнуть было бы страшно, страшно разрушить мгновение, такое хрупкое, такое мимолетное… настоящее ли? Берег. А точнее мыс берега. Он бы его увидел, стоило бы туману немного рассеяться, позже его глаза бы расширились, жадно пытаясь впитать в себя каждую деталь фигуры человека на берегу, дыхание бы участилось, а сердце забилось в сто раз сильнее, заставляя разгоняться кровь в жилах. Красный. Ярко-красный плащ развивался бы у него за плечами, он бы одним своим видом затмил все воспоминания о черно-белых днях, полностью закрашивая их, смывая горечь ожидания, вскрывая вены с кровью, вернул бы жизнь в его бренное тело. Синий. Нелепый синий платок красовался бы на его шее, он бы усмехнулся слегка безумно, как и в прежние времена ему бы ужасно захотелось сорвать его с бледной шеи, определенно так было бы лучше, желание прикосновения и неверие в происходящее накрыло бы его полностью, родные глаза цвета нелепого платка, заставили бы его дышать, снова и снова, ощущая как легкие наполняются обещанием жизни и избитым «вместе». … сорвался бы с места он, бросаясь в холодную воду, но она была бы теплее самого жаркого лета, что он прожил за ожиданием, за ожиданием того, чтобы снова встретить взгляд напротив… … выпрыгнул бы из лодки, плывя вперед, вперед к тому, чье имя боялся забыть, чье имя неосознанно повторял день изо дня, чье имя заполняло его полностью… … он бы застыл в нескольких метрах от него, не веря, ведь страшно, так страшно снова заснуть той жизнью… … он бы не застыл, подбежал бы, прижал бы так сильно, как если бы хотел лишить воздуха и себя и его… … вцепился бы так крепко, как раньше не мог себе позволить, уткнулся бы лицом в шею, вдыхая знакомый запах, который не стерся временем из его воспоминаний, судорожно хватался бы за плечи… … почувствовал бы, как слезы медленно катятся из глаз, жгучими линиями выжигая кожу, чувствовал бы и жил теплом родного тела, что цеплялось бы за него, как за последнее, что имеет смысл в этом мире… … удивленно поднял бы голову, чувствуя, как чужие слезы катятся по его шее, ласково провел бы рукой по щеке, стирая их, вместе со всеми прожитыми годами «без»… … наконец встретил бы взгляд бездонных синих глаз, в них бы плескалось счастье, совершенно детское и бескрайнее в своем проявлении, в порыве бы прижался своими губами к его и замер, ничего большего ему и не надо было бы, только вкус, запах и тепло, знакомое, жизненно-необходимое. - Останься со мной. - Навсегда. Не уйду, не отпущу.***
Здесь слишком часто фигурирует «бы». Так получилось, что когда весь мир замкнется в хаосе, а Земля разорвется на части, король вернется к своему волшебнику, пускай и на миг перед концом света, но их глаза встретятся еще хоть раз.