Компенсация

Молли плавно опустилась в кресло, закрепленное за доктором Уотсоном, и с наслаждением вытянула ноги. В ботинках хлюпало – зимняя лондонская погодка показала сегодня себя во всей красе. В голове мелькнула замешанная на сожалении мысль, что нельзя снять обувь и погреть ступни у огня. В нелепой надежде обнаружить за каминным экраном поленья, Молли все-таки заглянула в топку, обнаружив там лишь кучу разорванных и смятых, судя по всему, никому больше не нужных бумаг. Она с сожалением поворошила их, словно охапку опавшей листвы. Одно из писем, сохранившее себя в целости, зацепило ее яркой «шапкой». - Медицинский семейный консультативный центр «Олберри», - прочла Молли. Память услужливо подкинула заголовок «Сан» пятимесячной давности: «Шерлок Холмс выводит на чистую воду убийц в белых халатах». Скандал тогда разгорелся нешуточный, но вспоминая об этом деле, Молли лишь улыбнулась. За пару дней до разоблачения детектив завалился в морг в совершенно нехарактерном для себя виде: джинсах, очках в темной оправе, надвинутой на лоб кепке. На молчаливый вопрос лишь слегка пожал плечами и сказал, что сегодня он на некоторое время переставал быть Шерлоком Холмсом и превращался в мистера Карла Темплера в связи с расследуемым делом. - Хочешь сказать, тебя никто не узнал? – удивилась патологоанатом. Ей всегда казалось, что такое лицо, как у него, забыть невозможно. - Стоит снять пальто, и тебя уже никто не узнает, - отмахнулся Шерлок, встряхивая руками примятые кепкой волосы. - Ну да, это же вроде плаща для супергероя, - улыбнулась Молли. Старый диалог оживал теперь в ее голове как по нотам. Она уже хотела бросить письмо к остальному бумажному мусору, но не удержалась – и вот уже глаза скользили по машинописным строчкам. Когда на лестнице раздались шаги и голоса Холмса и супругов Уотсон, Молли, пораженная текстом письма, быстро опустила его в карман своего безразмерного плаща. Стараясь не смотреть на Шерлока, она порывисто поднялась навстречу Джону и Мери, обняла последнюю, невольно смещая взгляд на ее округлившийся животик. Пробормотав что-то про заключение о причинах смерти, которое просил детектив, она распрощалась со всеми и покинула Бейкер-стрит, отказавшись от предложенного Мери кофе. Позже, когда Молли не единожды задавала себе вопрос, когда она решила совершить то, что совершила, она склонялась именно к этому моменту. Без единой мысли не только о том, как она может этого добиться, но и вообще о том, что она способна на подобное… Злоупотребление? Мошенничество? Термина для этих действий она так и не подобрала. Но все-таки, спускаясь вниз по лестнице и унося за собой чужое письмо, она уже знала, зачем это делает. Письмо лежало на освобожденном от журналов, пустых чашек и разного мусора журнальном столике три дня. "Словно покойник," - приходило Молли на ум, всякий раз, когда она смотрела на него. Нельзя отрицать профессиональную деформацию. Сидя в кресле и смотря на письмо поверх чашки с чаем или кромки книги, она твердила себе, что это безумие. Безумие с большой буквы. То, что она замышляла было неэтично, эгоистично и пожалуй попахивало какой-то странной формой извращения. Впрочем, на другой чаше весов было нечто куда более важное, нежели паршивое общественное мнение. Медицинский центр «Олберри» продолжал работу, несмотря на арест двух своих гинекологов, серию судебных разбирательств, последовавших за этим, нападки прессы, потерю репутации и большей части клиентов. Молли, одетая в простое черное платье и непривычные туфельки на каблуках вошла в полупустой приемный покой, крепко сжимая в руках свернутую в трубку папку с двумя документами. Притворяться ей не приходилось – руки от волнения и так ходили ходуном, в горле пересохло, а уличный румянец успел схлынуть со щек, едва она переступила порог медицинского учреждения. - Простите, - робко обратилась она к девушке за регистрационной стойкой. - Не знаю, к кому обратиться со своей… проблемой. Молодая блондинка в белоснежной шапочке медсестры оторвалась от экрана компьютера и приняла из рук Молли помятое письмо. - Простите, мисс… - Хупер, мисс Хупер, - Молли кивнула и, выдохнув, начала заготовленную речь. - Карл Темплер мой жених, - вверх метнулась левая рука, демонстрируя кольцо, подаренное Томом. - Несмотря на это, мисс Хупер, мы не вправе выдать вам биологический материал, принадлежащий мистеру Темплеру и оставленный на хранение в нашей клинике, - вежливо, но непреклонно произнесла девушка, пытаясь вернуть листок. Молли вздохнула, щелкнула кнопкой папки и достала еще один документ. Дрожь в ее руках заметно усилилась, когда она протягивала его за стойку. - Я… Я хотела сказать, он был моим женихом. Я еще не получила свидетельство о смерти, но этот документ мне выдали в больнице, - Молли всхлипнула. В администрации святого Варфоломея действительно имелись бланки, подтверждающие смерть пациентов, к которым у Молли в силу служебных обязанностей, был доступ. – Боялась, что если буду ждать, не успею, и вы уничтожите… - она не договорила и наклонила голову, делая вид, что смахивает слезы. Настроение девушки за стойкой сменилось. Округлив красивые губы, она выдохнула короткое «о». - Я узнаю, что можно сделать. Не хотите воды? – участливо спросила она, берясь за трубку внутреннего телефона. Сидя на жестком кресле в приемной, Молли нервно отстукивала носком туфли понятный только ей ритм. Оба документа были подлинниками. Человек, имя которого было указано в обоих, никогда не существовал. Шерлок был вынужден оставить в клинике настоящий адрес (иначе как бы он мог получить письмо), значит, была вероятность, что и номер мобильного он указал верный. Возможно, именно в этот момент персонал клиники вызывает охрану, чтобы ее вывели, как психопатку, пытающуюся обманом раздобыть то, что ей не принадлежит. - Мисс Хупер! Администрация центра, задерганная судами и журналистами, пошла навстречу посетительнице и через полчаса Молли получила на руки и под роспись образцы, запакованные в специальный контейнер. Хупер решила, что для своих дальнейших действий выберет другую клинику. Лишний раз «светиться» в «Олберри» было бы неосторожно. Спустя шесть месяцев, когда стало бессмысленно скрывать свое положение под мешковатыми свитерами, Молли развлекала Джона и Грега беседой, пока Шерлок в лупу рассматривал пальцы и ногти погибшего Абрахама Сима. - Когда ты уходишь в декрет? – Лестрейд, не смущаясь местом их обитания, пил кофе из высокого бумажного стаканчика. - Только через пару недель, - Молли, умиротворенная и спокойная, машинально коснулась скрытого за слоями одежды аккуратного заостренного животика. Она еще никому не говорила, что не собирается оставаться в Бартсе, и даже в самом Лондоне. - Ты уже знаешь, кто у тебя? Придумала имя? – мягко поинтересовался Джон, сам не так давно впервые ставший отцом. - Может стоит назвать мальчика именем его отца, - выпрямившись резко заметил чем-то раздраженный Холмс. Повисла неловкая пауза. Джон метнул в напарника гневный взгляд, Лестрейд уткнулся в стакан с кофе. Тема отцовства не поднималась при Молли с тех пор, как ее положение стало очевидным. С момента разрыва с Томом, постоянного партнера у нее не было и окружающие старались тактично обходить эту тему стороной. Даже вездесущему детективу нечего было добавить. - Отличная идея, - Молли, ничуть не смутившись, прямо встретила колючий взгляд Холмса и добавила с интонацией, которой ни Джон, ни Лестрейд не заметили. – Шерлок. Она произнесла его имя так, будто обдумывала предложенное. Как будто разглядывала пинетки или рубашку и прикидывала, как они будут смотреться на малыше. Холмс склонил голову, внимательно вчитываясь в ее безмятежное лицо, но она лишь опять улыбнулась и коснулась пальцами живота. Шерлок вдруг дернулся и побледнел, насколько это было возможно при его цвете лица. Он вернулся спустя три часа, под конец ее смены. Вошел, осторожно ступая по плитке, стараясь, чтобы его шаги не отзывались эхом от кафеля и металла – всего того, из чего сделано помещение морга. - «Олберри», - произнес Шерлок тихо. - Да. Они сообщали, что не станут хранить образцы твоей спермы, если ты не свяжешься с ними. Не знала, что ты способен на такую самоотдачу во время расследования, - Молли складывала использованные инструменты в бокс, готовя их на отправку в автоклав. - Ты подделала документы, украла и соврала, - Холмс выглядел по настоящему потрясенным, - Молли, это же безумие. Зачем? Она стянула латексные перчатки, на короткое мгновение прижала кончики пальцев к векам, смазала выступившие слезы. - Потому что люблю тебя, - ответила, поворачиваясь к нему всем корпусом. – Всегда любила. Но ты был недостаточно жесток, чтобы сказать все прямо, и недостаточно добр, чтобы не поддерживать во мне огонек надежды. Считай, что я просто взяла компенсацию за все это время. - Молли… - Никто не узнает, Шерлок. Я уеду в Йоркшир. Мы будем держаться подальше от тебя и от твоих расследований! - ее голос сорвался и высокой нотой завибрировал в пустом помещении. Молли всхлипнула и отвернулась, уткнувшись лбом в холодную кафельную стену. Она проигрывала этот разговор сотни раз в своей голове, с разными вариантами развития событий, всякий раз выходя проигравшей. Спустя минуту или две, она вдруг почувствовала осторожное прикосновение к макушке. Пальцы Шерлока скользнули по ее волосам, к плечу и, вслед за касанием руки, Молли ощутила и поцелуй на своей шее. - Будь счастлива, Молли Хупер. На этот раз обещай мне, что будешь счастлива. Не поворачиваясь, она кивнула. Холмс растворился в звуках уходящих шагов за ее спиной.