Встречая рассвет

В его руках он всегда чувствует себя заезженной шлюхой. Всегда, пока Юрки 69 находится с ним рядом. Они могут даже не трахаться, но всё равно, он чувствует себя порочной блядью. Ему от этого легко и свободно. В объятиях Юрки тепло, уютно, и он получает не только нежность, на какую может быть способен мужчина, но и заботу. А потом они расстаются: каждый раз на неопределённое время. До новой встречи каждый день будет тянуться долго, а каждый рассвет, что он встретит без Юрки, покажется мрачным, звенящим, как разбитое стекло. Он уже это знает. Когда совсем невмоготу, он не звонит, не зовёт, не напрашивается, а начинает вести себя, как анорексичная стервозная сучка, и заваливается в какой-нибудь бар нахлебаться алкоголя. Выпив достаточно, и не сползая под стойку только потому, что кожаные штаны в обтяжку с трудом скользят по отполированному задами барному стулу, Вилле смотрит на мир мутным взглядом из-под томно растёкшейся туши. Смоки-айз, узкое лицо и пышно вьющиеся тёмно-каштановые волосы средней длины, делают его похожим на трагическую актрису чёрно-белого немого кино. Растрёпанного вида особу тянет пожалеть себя. Вилле закатывает рукава застиранного балахона, белёсый локоть упирается в стойку, а голова с патетическим наклоном упирается в подставленную ладонь. Покачиваясь, Вилле раскуривает сигарету, и показывает бармэну, что пора наполнить горючим его стопку. А потом Вилле пытается строчить маловразумительные смс посреди ночи своему любовнику. Юрки не наплевать, когда на Вилле вдруг накатывает депрессия. Он сам скучает, но приходится терпеть. Когда сигнал телефона оповещает об смс, он только смотрит от кого оно, сразу встаёт и одевается. Причёсывает пятернёй длинные чёрные волосы. Чувственные губы растягивает пошлая улыбка. Он в предвкушении. Но сначала, приходится объехать как минимум четыре или шесть питейных мест, прежде чем он находит свою истеричку. С Вилле он чувствует себя свободным, уверенным, настоящим. Пошлым и сытым зверем. Эта вечно голодная до секса, покладистая, узкозадая шлюха, которая умеет строить из себя скромницу, сводит его с ума. Пока он ведёт машину по заснеженным улицам, и раздумывает, где его пассия зависает на этот раз, в голове крутится один и тот же сценарий. Он подъедет к очередному бару. Зайдёт в наполненное мутным дымом помещение. Во всех барах всегда пахнет одинаково: алкоголем и пòтом, или, как сейчас говорят — феромонами. Найдёт взглядом фигуру скрюченного сколиозом алкоголика, примостившуюся в углу барной стойки. Подойдёт, проведёт по кудрям ладонью, захватит в определённом месте на затылке клок волос, чтобы, когда потянет с силой, было тягуче больно и в тот же момент приятно. Потом вопьётся сухими губами в искусанную и припухшую нижнюю губу любовника, а потом пошло прошепчет низким голосом в приоткрытый рот: — Вставай тварь, я хочу тебя трахнуть. Эта сука всегда добивается того, чего хочет. Останется только подхватить накаченное алкоголем, худое татуированное тело, и дотащить до машины. Столько лет скрываться за толпами роскошных женщин, тратить литрами жидкое мыло, чтобы отмыть потом себя от отвратительно воняющего дорогого парфюма, выкинуть не одну дюжину рубашек с въевшимися следами помады. Образ рок-н-рольного мачо безупречен: незаинтересованный, равнодушный взгляд из-под накрашенных ресниц, небрежно облупленный чёрный лак на ногтях, вальяжная улыбка и вечно растрёпанные волосы, создающие впечатление, что рокер только что встал с траходрома, где ему пришлось ублажать не одну горячую сучку. А за всем этим скука... Бешеная, лютая, навязчивая скука. Ему нужна только одна стервозная, хрупкая, инфантильная дрянь, которую он поставит раком, раздвинет ягодицы и с наслаждением запихнёт ей в задницу свой язык. Вылижет розовую сокращающуюся дырочку так, что Вилле заскулит, истекая не хуже бабы, и кончит без прикосновений к члену. Потом он даст ему отдышаться, перевернёт и усадит на свой горячий крепкий кол, пронзая нутро до мурашек и болезненного стона в горле. Субтильное тело любовника обовьёт его ногами-руками, с остервенением насаживаясь на мощный поршень, постанывая от боли, елозя мокрым опавшим членом по животу. Юрки уже до мрака в глазах не терпится трахнуть пьяного любовника. Вбрасывая его в салон на заднее сидение и укрывая пледом, сам садится за руль и прикинув, что сегодня этим можно заняться и дома, а не шариться по мотелям, он жмёт на газ. Успев всхрапнуть минут двадцать, Вилле с трудом поднимает голову, когда Юрки торопливо трясёт его. В открытую дверцу машины задувает ледяной ветер и залетают снежинки. Вилле трёт сухие глаза, спросонья его бьёт озноб. Он выдвигает наружу длинные худые ноги, и опираясь на плечо Юрки, с трудом вываливается из салона автомобиля. Метёт метель, свет фар гаснет, раздаётся сигнал блокировки. Юрки тащит Вилле к двери дома. Тот податлив, но уже жарко дышит в ухо и обнимает пониже талии. Холодные пальцы нарушают границу между футболкой и джинсами, ладонь прикасается к паху, царапая ногтями лобок. — Потерпи, - отмахивается Юрки. Он достаёт ключи и открывает дверь. — Ты в душ, а я всё приготовлю. Вилле дёргает плечами, с мороза его продолжает знобить, к тому же начинает подкатывать похмелье. Он скидывает куртку и нехотя бредёт в сторону ванны. Юрки проходит вглубь тёмного холла, присаживается возле камина. За красивой резной решёткой сложены поленья. Камин готов согревать хозяев дома теплом посреди холодной финской зимы. Растопив камин, Юрки достает из кармана пальто пачку сигарет и закуривает. Он усаживается на полу, потягивается, упираясь ногами в каминную решётку. Шум воды в ванной стихает, но Вилле всё ещё не появляется. С кухни доносятся какие-то звуки — это значит, тот решил похозяйничать в баре. Медленно согреваясь у огня, Юрки69 прикрывает глаза. Раздаётся приглушённое ламинатом шлёпанье босых ступней, и Юрки протягивает руку вперёд не открывая глаз. В ладонь опускается чуть прохладный стеклянный бокал. Юрки подносит его к лицу, вдыхает аромат лёгкого дыма и трав. Пригубляет сухое красное вино. Вилле опускается рядом, задевая плечом. Устраивается, кладёт голову с влажными волосами ему на колени. Юрки ставит бокал на пол и наклоняется вперёд. Открывает глаза, видит манящий изгиб, оттопыренную нижнюю губу с небольшой трещинкой посередине. Дыхание учащается, в паху член нетерпеливо трётся о бельё. — Сделай мне минет, - произносит Юрки хрипло. Вилле приподнимается на руках. Его глаза широко распахиваются, Юрки замечает не смытую тушь в уголках потяжелевших век. Вилле переворачивается; скользит длинным змеиным телом вперёд, максимально близко к возбуждённому любовнику. Тёмные расширенные зрачки с пульсирующими серыми радужками нагло рассматривают, затягивают, опьяняют. Юрки сглатывает и кладёт руку на кудрявую голову, направляя её вниз. Узкие джинсы облегают длинные сильные ноги, Вилле дёргает "язычок" молнии зубами, стаскивает джинсы, действуя умело и при этом нарочно медленно. Юрки чувствует, как из члена уже сочится смазка, когда тонкие пальцы смыкаются на возбуждённой плоти и массируют, оттягивая кожу. Они ласкают нежную плоть. Юрки начинает ёрзать, выгибается, и забрасывает руки за голову. Это блаженство, испытывать возбуждение и наблюдать, как пухлый рот вбирает член всё глубже и глубже. Вилле поигрывает языком, зная, как Юрки напряжён и хочет, чтобы он приступил к главному. Он слизывает предъэякулянт, вдыхает терпкий запах. Растрёпанные волосы любовника падают ему на лицо, кудри щекочут Юрки пах. Губы двигаются, оттягивая шёлковую кожицу вниз. Несколько раз позволив головке дотронуться до горла, Вилле медленно и ритмично начинает насаживаться ртом, посасывая член. Юрки охает, рука гладит изгиб оголившейся из-под ворота свитера шеи, пальцы зарываются в волосах на затылке. Он шепчет что-то и беспрестанно облизывает мягкие губы. Стонет, и Вилле отвечает сквозь сомкнутые губы, создавая вибрацию. Он чувствует, как плоть ещё сильнее уплотняется, и немалых размеров мужское достоинство любовника начинает распирать ему рот. Вилле обхватывает его бёдра, резко дёргает головой, и принимает тугую горячую струю спермы, бьющую прямо в горло. Юрки ударяет кулаком в пол, вскрикивая. Синий лёд глаз на несколько секунд становятся пустыми и сонным. Кажется, с каждым выплеском спермы, оргазм возвращается снова и снова. Вилле сглатывает, запивая сперму вином, и вытирает рот тыльной стороной ладони. Ложится, прижавшись к любовнику. Он сегодня слишком много выпил, он устал, а с Юрки ему хорошо. Надёжно. Спокойно. Юрки даёт ему уснуть, потом аккуратно встаёт. Берёт с кресла плед и укрывает Вилле. Сам подтягивает и застёгивает джинсы, и выходит на улицу. В этом году мороз нагрянул рано. На горизонте проклёвывается тонкая полоска рассвета. Небо бледное, а в воздухе клубится дымный туман. Скрипит под ногами снег. Юрки прогуливается по дорожке, закуривает, выдыхает сигаретный дым. Жёлтые кошачьи глаза звёзд постепенно гаснут, рожок луны стекает под розово-золотистым костром рассвета. Пока Вилле спит, он будет ходить, курить, и думать. Столько лет прятаться, игнорировать, лгать, но быть вместе. Он возвращается домой. Наклоняется над спящим Вилле. Тот во сне надувает губы. Его капризная, ненасытная, но верная шлюха. Ему другой не нужно. Ему уже давно за сорок. ...Вилле просыпается от остро-горелого запаха. Оглядывается. Юрки снял висевшую сто лет без дела возле камина длинную вилку с витой ручкой и головой медведя в виде украшения на конце. Сейчас он поджаривает с её помощью на огне хлеб. Рядом уже стоит тарелка с подгоревшими булочками, рядом дымится в чашках кофе, и даже припасена баночка с янтарным мёдом. Вилле присаживается и обнимает Юрки сзади. Хлебная корочка потрескивает; от огня идёт тепло. Вилле молчит. Он сидит уткнувшись подбородком в спину любовника. — Переезжай завтра ко мне, - вибрирует несмелостью голос Юрки. Вилле жмурится, а по его спине бежит приятная дрожь.