***
Квартира казалась немного душной после сырой, холодной улицы. Кровь, наконец, начала приливать к окоченевшим пальцам и лицу, что ощущалось кожей как легкое жжение. Сбросив с себя мокрую куртку, Аланд по-хозяйски полез в шкаф. Откупоренная бутылка красного вина стояла на том же месте, что и в прошлый раз, среди аккуратно разложенного по коробочкам компьютерного хлама и дисков. Швеция понятия не имел, откуда она взялась в его жилище, ведь он никогда не пил ничего крепче пива, и то лишь в компании лучших друзей. Поэтому он предоставил своей «второй половине» право полностью распорядиться выпивкой. В доме Аланда хранить спиртное было невозможно – его кузен Финляндия, с которым тот делил жилплощадь, обладал редчайшим нюхом по этой части. Швеция поежился, невольно вспомнив, как этот невменяемый бросался на него с ножом, когда ему показалось, что его младшая сестренка запала на белокурого ботаника. Девчушка была со странностями, как и ее брат, вечно хмурая, неразговорчивая и абсолютно невзрачная – Швеция вряд ли мог бы воспроизвести в памяти ее лицо, хоть его выражение никогда и не менялось. Она буквально ходила за ним по пятам, но никогда не пыталась обратить на себя внимание, а просто молча смотрела на него издалека, и от этого становилось жутковато. Брат Финляндия и его приступы неконтролируемой агрессии наводили на Швецию еще больший ужас. Все могло бы закончиться весьма печально, если бы не вмешались два фактора в виде Аланда, который смог быстро указать Финляндии его место, и сестры Швеции, переключившей на себя внимание этого маньяка. К тому моменту Швеция уже ни черта не понимал в образовавшемся любовном многоугольнике… Швеция, стоя у зеркала, задумчиво пытался привести в порядок растрепавшиеся от непогоды волосы. Аланд отхлебнул из горла и протянул ему бутылку. – Будешь? – Нет, спасибо. – Зря. Для профилактики простуды не помешало бы. – Уверен, ты знаешь другие способы. Аланд лишь усмехнулся, снимая очки, и снова приложился к бутылке. Приблизившись к Швеции и развернув его к себе, он жадно прижался к его губам. Блондин не успел ничего сообразить, как у него во рту оказался глоток полусладкого, который он от неожиданности тут же проглотил. Пытаться вырваться из цепких объятий Аланда было бесполезно, поэтому Швеции осталось лишь повиноваться, когда его настойчиво поволокли в сторону кровати и не очень нежно толкнули на нее. Швеция приподнялся на локтях, пытаясь унять головокружение от такого резкого перемещения в пространстве. Аланд наклонился к нему, упираясь в матрас коленом, и медленно, с предвкушающей улыбкой, снял очки с его лица. Предметы в комнате тут же потеряли свои очертания, и интимность обстановки сама собой усилилась многократно. Теперь Швеция мог сфокусировать взгляд только на Аланде, который уже успел снять футболку. Он невольно сглотнул, любуясь стройным телом, дыхание участилось от одного лишь желания уловить его тонкий запах. Швеция придвинулся ближе и протянул руку, чтобы коснуться горячей обнаженной кожи. Аланд ответил прерывистым вдохом, когда тонкие пальцы скользнули по его груди. Они особенно любили самое начало игры – когда все чувства обостряются в сотни раз, а рассудок еще способен воспринимать происходящее как часть настоящего мира. Когда еще есть терпение, осознание себя в пространстве и времени и немного стыда. Когда они еще помнят, что там, за дверью, огромный город живет тысячами жизней, каждая из которых догадывается, что делают двое сумасшедших, скрывшись от посторонних глаз. Каждый в этом городе знает, что тот, кому стыдно, наиболее порочен – ведь он отлично понимает смысл своих поступков, но все равно совершает их. Неторопливый нежный поцелуй заставил Швецию закрыть глаза. Мурашки пробежали вдоль позвоночника, когда он почувствовал, как руки Аланда расстегивают пуговицы на его рубашке. Всего одного прикосновения его ладони к чувствительной коже было достаточно, чтобы дыхание начало сбиваться, и Швеция обвил руками шею Аланда, словно боясь утонуть в океане сладкого яда, волны которого, казалось, бились о его тело, угрожая захлестнуть с головой, каждый раз, когда они оставались вдвоем. Каждый раз от этого было немного больно, но ровно настолько, чтобы снова и снова желать испытывать эту невыносимо приятную боль. Под натиском сильных рук Швеция откинулся на спину, принимая размеренные ласки. Аланд знал все чувствительные точки его тела, он изучил его вдоль и поперек, каждый миллиметр, до последней родинки. Швеция безоговорочно доверялся этим губам и рукам, теряя последний контроль над собой, отпуская тормоза, позволяя своему синеглазому искусителю делать с собой что угодно. Первые несмелые стоны сорвались с его губ, и Аланд не смог удержаться от довольной улыбки, освобождая их обоих от оставшейся одежды. По телу Швеции пробежала дрожь, кожа покрылась мурашками от прохладного воздуха, но каким же горячим показался ему Аланд, прижавший его к кровати всем своим весом… Частое дыхание вырывалось из горла хриплыми стонами в ответ на умелые прикосновения губ и языка, то дразнящие, почти невесомые, то переходящие в легкие укусы. Зарывшись пальцами в волосы Аланда, Швеция нетерпеливо извивался всем телом, чувствуя, каким невыносимым становится напряжение, как пульсируют, наливаясь кровью, вены под властью горячих губ. Удивительным образом Аланду удавалось за считанные минуты превратить скромного гика в распутную лоретку, готовую на все, словно мир исчезнет завтра. Не в силах терпеть ни секунды больше, Швеция судорожно схватил Аланда за плечи и настойчиво потянул вверх. Но тот не спешил утолять его жажду, он почти с садистским удовлетворением любовался тем, как Швеция дрожит под ним, тяжело дыша. Наконец, Аланд провел языком по нежной коже от ключицы до уха, затем отстранился – наблюдать за лицом Швеции, за его реакцией в эти моменты для него было своего рода фетишем. Швеция вздрогнул и закусил губу, почувствовав давление. На миг он замер, после чего выдохнул с тихим стоном, хватаясь руками за простынь. Аланд умел с предельной точностью рассчитывать свои действия по частоте дыхания и пульса своего возлюбленного, благодаря чему та легкая боль, которую Швеция испытывал поначалу, становилась лишь одним из компонентов всей гаммы сладостных ощущений. Закрыв глаза, он полностью отдался наполнявшему его удовольствию и нежным рукам, ласкавшим его в такт медленным движениям бедер. Пересыхающие губы раз за разом приходилось облизывать – Швеция знал, что это чертовски заводит Аланда – дрожь и сбивающееся дыхание последнего было тому подтверждением. Блондин резко двинул бедрами навстречу, давая знак ускорить темп. Ему казалось, что с каждым толчком мир за пределами этих стен сжимается до размеров молекулы, а тело становится легче горячего плотного воздуха. Швеция запрокинул голову, вскрикивая от остроты ощущений, и уже через несколько мгновений ударная волна прокатилась по его телу, по каждой напряженной до предела мышце. Постепенно замедляя движения, Аланд провел пальцами по его животу, размазывая влагу, лизнул румяную скулу, удовлетворенно наблюдая, как понемногу проясняется взгляд Швеции, сердце которого все еще бешено колотилось. Внезапно тот, хитро улыбнувшись, вырвался из-под прижимавшего его к кровати веса, и не успевший ничего сообразить Аланд оказался лежащим на спине. В тот же момент он почувствовал прикосновение мягких губ и языка, на удивление смелое, даже бесстыдное – от такого Швеции у него неизбежно срывало крышу. Хриплыми стонами он отвечал на жаркие ласки, пропуская между пальцами пряди взъерошенных белокурых волос, пока Швеция увлеченно наслаждался его вкусом, словно изысканным лакомством. Долго терпеть Аланд не мог, чувствуя неумолимое приближение разрядки, впиваясь пальцами в плечи Швеции, он выгнулся ему навстречу, и яркая вспышка экстаза отключила его рассудок.***
Огонь потрескивал в камине, и жар, исходивший от него, окрашивал щеки робким румянцем. Аланд, развалившись на диване, лениво прижимал к себе задремавшего на его плече Швецию. Бутылка вина подходила к концу. Снаружи завывал ветер, одинокие мелкие капли глухо бились о стекло, собираясь в крошечные ручейки и стекая куда-то вниз, в холодные лужи. Швеция зашевелился, выпрямляя затекшую спину. – Сегодня не останешься? – тихо спросил он, уткнувшись носом в шею Аланда. – Прости. Знаешь, что вчера отмочил мой двоюродный братец? Его любимая хоккейная команда продула датчанам, в честь чего он надрался в стельку и едва не разнес дом. Когда я уходил, он еще спал, но, сам понимаешь, еще пару дней за ним нужно присматривать, – Аланд вздохнул. – В следующий раз останусь, на сколько ты пожелаешь. – Навсегда? – Швеция улыбнулся с легкой грустью. – Когда-нибудь…