Тепло

Тик-так. Тик-так. Тик-так. Настенные часы мерно отсчитывали время, разрывая тишину ритмичным тиканьем. Которое, впрочем, разрывало не только тишину, но и неплохо расшатанные за день нервы. Серые глаза сощурились. Казалось, что напряжение, коим пропиталось буквально все в комнате, можно не то, что резать – просто руками смять, словно какой-нибудь лист бумаги. Пальцы намертво вцепились в мягкую ткань, а взгляд ни на мгновение не отпускал настолько же сосредоточенного оппонента, застывшего прямо напротив него. Ветки дерева снова прошлись по окну, вызывая душераздирающий звук. Но и ему пришлось разбиться о невидимый барьер полного игнора, возникший вокруг этих двоих. Как и его предшественникам: урагану, бушевавшему снаружи, ветру, со свистом разгуливающему по помещению сплошным сквозняком, и каплям дождя, громко разбивающимся о крышу хижины. Седовласый чуть шевельнулся, замечая, как то же самое в миг проделывает соперник. - С края сплю я… - почти беззвучно прошептали губы, но этого было достаточно, чтобы брюнет услышал его. - Тч. Стручок, цистит замучил? – Юу ехидно на него посмотрел. – Даже не мечтай. Деточки – должны спать под стеночкой. Лохматый и недовольный, с потерявшейся лентой, которой ранее были завязаны его ныне распущенные волосы, Канда сейчас более всего напоминал оду о превратностях утра. Но, несмотря на это, он все еще пытался удерживать свой высокомерно-недовольный вид, чему весьма способствовала невысокая температура в жалком хлипком помещении, в котором волей судьбы им еще предстояло провести ночь. Миссия занесла парней в такую даль, что не то, что о гостинице – просто о следах человечества можно было забыть. Ну, кроме этой старой развалюхи, которая некогда была домом лесника или какого-то злостного аскета. Крыша текла. Огонь в очаге развести было нельзя из-за забившихся печных труб. Стекла на двух маленьких тщедушных окошках были слегка разбиты. И, конечно, учитывая стоящий на дворе декабрь месяц, это было не слишком хорошо. Более того. Разразившийся дождь, который, судя по всему, принесло с юга каким-то чертом, даже не думал успокаиваться, только лишь набирая темп. И все бы хорошо, да только в жалкой текущей лачуге, кроме которой на много миль кругом не было ни одного места, где можно было бы пересидеть непогоду, была только одна односпальная кровать, на которой лежало старое, но, к счастью, чистое одеяло. Оптимизма это тоже не прибавляло. - Я. Сплю. С краю, - в последний раз такой взгляд у Аллена наблюдался, когда в поле его зрения попал Тысячелетний Граф. Сосредоточенный, дерзкий, напряженный. Сейчас парень напоминал готовую к атаке собаку, неотрывно наблюдающую за своим противником. – Радуйся, БаКанда, что я такой добрый и уступаю тебе самое удобное место и больший кусок кровати. Не рискуешь свалиться. - Тч! – Юу прищурился, поднимаясь с кровати и, подойдя к окну, передернул плечами, отмечая степень непогоды, как «полное говно». – Шпендель, нравится тебе или нет – ты около стены. Даже если ты ляжешь с краю, я переложу тебя туда и, если понадобится, буду силой там держать всю ночь. Так что, если не хочешь нежных объятий с моей стороны – просто ложись под стенку. Усек? - Могу пообещать тебе то же самое, - хмыкнул Уолкер, демонстративно разваливаясь на краю и накрываясь одеялом. Одежда в целях экономии тепла осталась на теле. – Спокойной ночи. И пусть блохи не заселят твою шевелюру. - Вот же мелкая вредная фигня! – мечник подошел к кровати и, столкнув мальчика под стенку, прижал его всем телом. – Спокойной ночи, Мояши. Я предупреждал – теперь будешь лежать подо мной до утра. Седовласый пару раз моргнул, видимо, не совсем веря своим глазам. - Ну, если тебя ничего не смущает – пожалуйста, да ради бога. Все равно потом свалишься, я проснусь и отодвинусь к краю, оставив тебя у стенки. Получается по-моему. А сейчас хотя бы согреюсь. - Грейся. Мне еще не хватает тащить на себе простуженное зернобобовое недоразумение, - фыркнул мечник и, улегшись поудобнее, натянул на них одеяло, придерживая Уолкера одной рукой. Закинув на него еще и ногу, мечник положил голову на застеленную чистыми платками подушку и прикрыл глаза. – Мелкий. - Ты не в том положении, чтобы жаловаться, - недовольно пробухтел Аллен, закрывая глаза. – Если хотел поспать на чем-то мягком и большом – надо было идти на миссию с Мари. Ну, или на крайний случай, лечь уже около стенки и не строить из себя зануду. - Мари храпит, это раз. А во-вторых, я тебе не девка, чтоб «хотеть спать на чем-то большом». Меня и что-то мелкое… - брюнет сладко зевнул, - …устраивает. Вредное… бобовое… - дыхание мечника стало ровным и он, уткнувшись носом в шею мальчика, уснул. Двое суток «принудительного бодрствования» дали свои плоды. - И откуда он знает, что Мари храпит? А, пофиг… - обреченно вздохнув, Уолкер чуть поерзал, приподнимая брюнета и осторожно перекладывая его к стене, укрывая большим куском одеяла. – Говорил же, что по-моему выйдет… - укладываясь на оставшемся месте, парень уткнулся носом в подушку, следуя примеру старшего экзорциста. – А ведь ты извращенец, БаКанда… Канда плямкнул и, снова подмяв Уолкера под себя, удовлетворенно засопел, пряча нос за воротником партнера. - Неизлечимый извращенец, - подытожил седовласый, на этот раз не пытаясь выбраться. Усталость взяла свое, и вот уже двое мирно посапывали, видя чудесные сны… Тепло. Как же все-таки тепло. Он уже успел забыть это уютное чувство, когда прижимаешься к кому-то родному. Да. Чувство счастья. Серые глаза приоткрылись. За окном все так же бушевал ураган, ветер не изменил своей силы, а Канда по-прежнему буквально лежал на нем. Тепло. Даже жарко. Такой приятный жар… Аллен улыбнулся, вглядываясь в сосредоточенное лицо брюнета, очевидно, видящего сейчас очередной сон, где Лави называет его «Юу» и улепетывает по всей башне Ордена, перепрыгивая через замешкавшихся искателей. Это тоже было чем-то родным и уютным. Как и вечный запах собы, витающий в столовой. Отчего-то именно его седовласый всегда ощущал сильнее всех, и не важно, какое разнообразие блюд заказывает он сам. Все пахнет собой. И это замечательно. Уолкер осторожно, чтобы не разбудить, приобнимает мечника, грозившегося вот-вот с него свалиться. Притянув его себе, он невольно утыкается носом в красивую шею, вдыхает запах тела, всегда пахнущего металлом. Этот запах подходит грозному японцу, как никакой другой. Но если вдохнуть поглубже, можно уловить едва ощутимый аромат цветка лотоса. Сладкий, с кислинкой, аромат. Такой хрупкий цветок. Такой сильный цветок. Совсем, как он. Канда улыбнулся во сне и, обняв мальчика покрепче, забрался руками под его плащ, пытаясь согреть пальцы или видя какой-то менее драматический сон, нежели думал седоволосый. - Эй, я так не играю… - беззвучно хихикнул Аллен, выбирая более удобное им обоим положение. – А если бы я дернулся? Мечник лениво открыл один глаз и, хмыкнув, пролез руками еще глубже. - А я играю. Даже если ты намереваешься дергаться. - У тебя руки холодные… - пожаловался Уолкер, совершенно не стесняясь вышедшей позы, в которой он окончательно был прижат японцем к поверхности кровати. – А я не печка, представляешь? - Ясно, что не печка, - Канда прижался к нему теснее, - но такой теплый… - Стараюсь, - согласился седовласый. – Чего не спишь? - Не знаю, - мечник улыбнулся, рассматривая его лицо, - выспался, наверное. Или, потому что ты рядом. Я толком не знаю. - Судя по всему, мы и нескольких часов не проспали, - отметил Аллен. – Так что выспаться ты не мог. Я, вроде, не храплю, так что вторая причина тоже отклоняется. В туалет хочешь? Мечник рассмеялся, поглаживая его торс под плащом: - А ты предполагаешь только эти три варианта? Нет, ну серьезно? – он довольно улыбнулся, - Мояши, угадай, когда один человек не может просто спать рядом с другим? - Когда от того воняет. Брюнет хмыкнул и, уткнувшись ему носом в шею, вдохнул. - Тоже отпадает. Мне нравится твой запах, - он снова положил голову на подушку, продолжая ненавязчиво поглаживать живот мальчика, - еще варианты? - А чем я пахну? – заинтересовался седовласый, с любопытством смотря на развалившегося на нем собеседника. – Еще вариант – когда поблизости акума. Но их тут нет, так что и он отпадает. Может, поблизости стая волков, а я прослушал их вой? - Ты пахнешь солнцем. Спокойствием. Морем. Я не могу назвать все – много чем, что ассоциируется у меня с тем, чего бы я хотел, - Юу мягко на него посмотрел, - тебе это ни о чем не говорит? - Ммм… - Аллен задумался. – Ты хочешь в отпуск? Брюнет улыбнулся и придвинулся к нему ближе, практически упираясь носом в нос Уолкера: - Ты не слишком догадлив, да? - Ну, просто другой вариант – ты хочешь меня – звучит не слишком правдоподобно, - пожал плечами Уолкер. - Почему? – Канда откровенно удивился. - Ну, гляди, - серые глаза заблестели азартом. – Вот ты, парень. Так? Вот я, тоже парень. Доказательства, надеюсь, предъявлять не надо? Берем противоположность характеров, твою взрывоопасность, отсутствие у меня инстинкта самосохранения, добавляем год знакомства и выеденных друг другу нервов. Как приправу используем все те кирпичики, столы, стулья и кости окружающих, что мы сломали за месяцы совместного препровождения. Что мы получаем? Канда шокировано моргнул и, тихо фыркнув, легонько поцеловал его. - Это. Седовласый на мгновение застыл. - БаКанда… ну кто, скажи мне, так целуется? – вздохнул он, теперь уже сам накрывая его губы своими, собственнически, страстно целуя. – Вот так надо. А теперь признавайся, зачем ты это сделал. Вариант «хочу тебя» все еще выглядит неправдоподобно. Мечник улыбнулся и, опрокинув его на кровать, укрыл их обоих одеялом с головой. - Вредный, - брюнет снова игриво поцеловал его в губы, чуть прикусывая за верхнюю и зализывая «пораженное» место. - Ничего подобного. Это ты вредный, раз не признаешься, - улыбнулся в ответ Аллен, когда терзающие его губы, наконец, отступили. – Хотя, это не так важно. - А это что, не похоже на признание, скажешь? – Канда немного напрягся. Видимо, в роли «героя-любовника», мечник чувствовал себя неуверенно. Предположительно – сказывалось банальное отсутствие опыта подобного рода. - Почему же? Очень похоже. Вот оно и подозрительно, - Уолкер прищурился, в упор смотря на брюнета. – Задумал ты чего-то, БаКанда, ой, задумал… мне начинать беспокоиться? - Ага, - Юу недовольно отметил, что под одеялом как-то слишком светло и, натянув его еще плотнее, снова поцеловал мальчика в губы, оглаживая его лицо кончиками пальцев. – А это ничего, что ты так спокойно реагируешь на то, что я делаю? - Мне впасть в панику, носиться в ужасе по комнате или, может, сделать себе харакири? - Не надо, - благодушно заметил брюнет, - просто мне интересно, что ты – не сопротивляешься. Не то, чтобы я не рад, просто не понимаю причин… - А их и нет, - улыбнулся Аллен, приобнимая мечника. – Меня просто это устраивает. Сам не знаю, почему. Наверное, это из-за того, что твое тепло такое же, как у самого дорогого мне человека… хотя, конечно, с ним все было иначе. Но тепло, уют… да, они такие же… - Вот как… - мечник немного расслабился и, опершись на локоть, принялся расстегивать плащ Аллена, - тогда хорошо, наверное. Я думал, что тебе будет неприятно. Ну, то, что это я… еще когда мы вечером спорили о том, кто будет спать на краю – тогда думал, как бы тебя обнять? Пришло в голову это. Ты не в обиде? - В обиде вселенских масштабов. Коварный какой. Значит, я ему по доброте душевной место получше уступил, а он все это время вынашивал такие планы. Не стыдно тебе? - Еще как стыдно. Видишь, даже одеяло на нас натащил, чтобы ты не заметил, как я смущаюсь, когда пристаю к тебе. - А я-то все гадал, зачем тебе это, - хихикнул Уолкер, прижимаясь к мечнику, снова утыкаясь носом в его шею. – Нэ, Канда… можно я так полежу? - Конечно можно, - брюнет ласково обнял его, целуя за ухом, - только пообещай мне кое-что. - Я не буду сбривать волосы, не сяду на диету и не откажусь от войны. Другое можешь предлагать. - Не насмехайся, когда утром проснешься так же, рядом со мной. Когда я буду тебя обнимать. Лучше просто поцелуй, ладно? Седовласый моргнул, ресницами проведя по чувствительной кожи шеи, вызывая дрожь у обоих. - Хорошо. Только не отпускай меня, ладно? Не хочу снова остаться совсем один… - А ты разве еще не понял? Я никогда тебя не отпущу. И, даже если ты уйдешь – я пойду за тобой. Следом… - Канда нежно поцеловал его, - это называется «Судьба», Аллен. - Это называется «Маньяк», Юу, - кивнул ему Уолкер, сам в темноте находя его губы, накрывая их на этот раз ласково и трепетно. Руки крепко обвили торс мечника, притягивая к себе и не давая отстранить от себя то тепло, в котором он так давно нуждался. Канда что-то невнятно промурчал и ответил на его поцелуй, так же обнимая Уолкера. За окном все так же бушевал ураган, ветер не изменил своей силы, а Канда по-прежнему буквально лежал на нем. Аллен недоуменно смотрел на мирно сопящего брюнета, лицо которого выражало крайнюю степень сосредоточенности. Серые глаза, блещущие непониманием, постепенно наполнялись осознанием. Сон. Все это – всего лишь мимолетная фантазия уставшего мозга. Доверительный разговор, объятия, поцелуи… всего лишь плод его воображения. И тепло… такое родное, такое нужное… его тоже нет… Но тогда что он чувствует сейчас? Нежность, трепет, заботу. То самое, давно забытое. И еще что-то… пока еще легкое, неуловимое, но такое притягательное. Что так хочется поймать. И он поймает, обязательно. Юу потянулся во сне и, сгребя Уолкера в охапку, поцеловал, сонно бурча себе под нос: - …не отпущу… следом… - он довольно улыбнулся и, уткнувшись в шею мальчика, тихо добавил: - Мояши… мой. Аллен беззвучно засмеялся, опуская губы на чужой висок. Да, непременно поймает. Вцепится, вот как сейчас, и больше никогда не отпустит. Почему? Неизвестно. Просто это необходимо его сердцу не меньше, чем освобождение от оков войны. Этому теплу он не позволит остыть никогда. Завтра он выполнит обещание, данное его сновидению. И насладится реакцией явно не ожидающего такой подставы БаКанды, опять становясь вредным Мояши. А потом – снова в бой. На этот раз, за это тепло. Моментально ставшее родным. Ну, это будет только завтра. А пока, серые глаза вновь закрылись, погружая своего обладателя в очередной чудесный сон. Тик-так. Тик-так. Тик-так.