Неразлучные

Чика - невысокая и фигуристая двенадцатиклассница с блондинистыми волосами до плеч, выразительными светло карими глазами со смешинкой и аккуратным, чуть вздернутым носиком - уверенно проделывала путь сквозь плотную толпу, вечно возникающую в узких школьных коридорах. Девушки нравился этот деловой школьный гул. Пусть в смехе, угрозах, хохоте, болтовне было не только что-то чарующее но и, бесспорно раздражающее. А проталкивающиеся вперед подростки были как кровеносные тельца в узких сосудах, спешащие по пунктам назначения. Мимо расталкивая всех локтями пронесся какой-то младшеклассник. За ним с веселым гиканьем гнался его приятель, размахивая линейкой аля-Д'артаньян-шпагой. Ученики постарше возмущенно рявкали, когда линейка проезжала не по цели, а по их плечам. Пожелав мелюзге наткнутся на завуча, Чика подошла к своему шкафчику. К огромному неудовольствию блондинки, ее там ждали. «Обязательно мне портить день?!» - раздраженно подумала она, отпирая свой локер. – Привет, Чика. Отлично выглядишь, – улыбнулся высоченный и широкоплечий Крис. – Ты тоже, – натянуто улыбнулась Чика, едва слышно скрипнув зубами. Разговаривать с баскетболистом, который уже месяц не мог понять намеки девушки, что он ей не интересен, не было не малейшего желания. Крис просто не мог понять, почему она упорна отказывается от времяпровождения с ним. – Я сегодня иду на вечеринку к Коллинсу, пойдем со… – Крис,– дверца шкафчика хлопнула немного сильней чем надо, – я тебе прямым языком говорю: ты отличный парень, и всякое такое, но мне НЕ ИНТЕРЕСНО! – взгляд светло карих глаз встретился с зелеными. Уокер сразу перестал строить вежливого, и сказал уже с нажимом. – Там будет хорошая вечеринка. Пошли со мной. – Сам иди. У меня дела, – достав из шкафчика нужные книги, Чика щелкнула ключом и, резко развернувшись, пошла в сторону лестницы. Девушка спиной ощущала злобу во взбешенном взгляде, буравящую ей спину. Уокер не дурак. Он просто упрямый как козел. Но все равно она поспешила скрыться из виду поднявшись на второй этаж, но столкнулась с одноклассником Майлсом на лестнице. По ступенькам разлетелись тетрадные листы, вырезки из газет и прочая подобная мелочь. Вдобавок, гулко шлёпнулись два увесистых тома вместе с стопкой журналов. – Ой, Чика, прости, я тебя не заметил. Ты цела? – смутившийся Апшер одной рукой помогал девушке встать, а другой поддерживал ремешок камеры Nickon, которая чудом не нашла свой печальный финал на бессердечных ступенях. – Нормально. Я задумалась, – Чика отряхнула юбку и помогла парню снова собрать его барахло в высоченную башню, за которой он просто физически не видел беспечную блондинку. Майлс крякнул, получше перехватив груз руками. – Пойдем в класс? – Не могу, – тяжело затряс головой «грузовой ослик». - Обещал вернуть все в библиотеку до начала уроков. Итак держу все на две недели дольше положенного. Да у Майлса действительно была такая привычка. Или правильней сказать «порок». – Ясно. Только ты тогда не вздумай опаздывать, а то мистер Гарбод нам снова лекцию на двадцать минут закатит. Апшер неопределенно хмыкнул и, старательно балансируя угрожающе накреняющеюся стопку, побежал дальше. Чика проводила его взглядом. Майлс был редактором школьной газеты и давним приятелем блондинки. Вечно чем-то занятый, вечно ко всем прислушивающийся, этот проныра умудрялся узнавать все о всех, наперечет знал учеников по именам и бесшабашно был готов на все ради свежей новости. Сколько раз его били за это? Сколько раз ломали многострадальный длинный нос, который он совал куда не попадя? Семь? Десять? Уже и не вспомнить… *********************** Войдя в класс Чика привычно оглядела задний ряд парт. Как и следовало ожидать, Фокс был там - он спал, положив голову на руки. Длинные темно-рыжие волосы парня накрывали его лицо неаккуратными прядями. Иногда Фокси затягивал их в хвостик на затылке, но это бывало редко. Парень вообще не очень обращал внимания на свою внешность (как и на чужое мнение), считая, что проблем в жизни вполне хватает и нечего еще и зацикливаться на таких мелочах. Дойдя до своего места, блондинка положила сумку у парты, поправила юбку и подсела к Фоксу. Группа учеников у окна продолжала писать шпаргалки, оживленно переругиваться. Сегодня на первом уроке должен был быть тест по биологии, препод по которой был явно помешен на дисциплине, что, однако, не мешало ученикам регулярно ее нарушать. Фокси, кстати, продолжал тихо сопеть, однако Чика не обратила на этого никакого внимания. Она бесцеремонно ткнула его в плечо и спросила: – Ты к тесту готовился? – К какому? – не поднимая головы спросил рыжий. – По биологии. У нас она первый урок. Фокси выпустил вздох мученика и выпрямился. На хмуром, бледном лице читалось раздражение и усталость. Под глазами залегли тени, а тонкие губы скривились в гримасу. То, как вообще рыжий умудрялся легко обезобразить свое достаточно красивое лицо с острыми чертами было вечной тайной для девушки. И да, может, эта злобная рожа отлично справлялась с отваживанием дураков и отпугиванием хамоватых младшесклассников, но ведь за Фоксом ещё и о-го-го какая репутация ходила. Тут, строй-не строй злобные рожи, народ будет шарахаться… Густые брови были сведены, придавая парню еще более угрюмый вид. Фокси вообще почти всегда был в плохом настроение утром. Это проходило через какое-то время, но первую пару уроков он просиживал с рожей а-ля «я всех ненавижу». Чика привыкла. Рыжий почесал скулу, на которой четко виднелась белая полоса шрама, как раз рядом с правым глазом. – Дашь списать. Звучало это больше как утверждение, нежели вопрос, но в красновато-карих глазах промелькнула вежливость. Пусть это была далеко не самая его сильная черта, но Фокси старался, как мог. Девушка хмыкнула, неопределённо пожав плечиками. – Посмотрим. Тебе уже пора начинать готовится к контрольным самостоятельно, не думаешь? Фокс только отмахнулся – а смысл? – У тебя будут хорошие оценки, когда закончишь школу, – иногда блондинке нравилось указывать ему на очевидные факты, однако парень почти всегда парировал ее реплики с присущим ему цинизмом. – Вот я и говорю, смысл? Они оба фыркнули. Это утро было похоже на сотню таких-же точно утро, которые они встречали в Вестернеской Частной Школе. Класс начал медленно наполнятся учениками, которые галдели, спорили, сплетничали, мусолили учебники, шутили. Пара девчонок скорчили «уточку» и уже выкладывали новую фотосессию на Фейсбук. Фокс, все же решивший хотя-бы сделать вид, что на образование он еще не совсем положил, без интереса листал учебник по биологии. Блондинка же ждала, когда ей вернут тетрадь с домашним заданием, которое у нее выпросили конопатые близнецы Смит. Все как обычно. И тут в класс ворвался Бонни. – ЧИКА СРОЧНО ГОНИ ТЕТРАДКУ Я НИЧЕ НЕ СДЕЛАЛ! На его вопль повернулись все в классе, явно ожидая появление учителя или начала атомной войны. Но, увидев источник звука, всеобщее оцепенение исчезло так же быстро, как появилось. – И тебе доброе утро, Бонни, – устало отозвалась девушка, которая почти задремала сидя на парте, подперев руками голову. – Тетрадь у Смитов. Бонни яростно выудил свою тетрадь из недр рюкзака и в следующею секунду отправил его в полет на другой конец класса, едва не прибив двух фотографирующихся дурочек, которые тонко взвизгнули, когда рюкзак парня пушечным ядром пролетел в дюйме от их крашенных локонов. Блондинка захихикала, наблюдая за тем, как Бонни расталкивая близнецов локтями наклоняется над тетрадью чтобы самым свинским образом сдуть все ответы. Чика улыбнулась. Бонни был ее старым другом и поэтому ему прощалось очень многое. Они, почитай, выросли на соседних улицах. Невысокий, худой парень с огромными голубыми - как знамя гей-парада - глазами имел привычку делать все в последнюю минуту. Еще одна привычка, бывшая причиной вечной головной боли Бонниных родителей, была особенностью парня сначала делать, а потом думать. Еще с давнего детства Чика была пай-девочкой в то время, как неугомонный Бонни шастал с местной детворой, попадая в неприятности и всюду суя свой нос. Чике же затем приходилось объяснять другу, куда тот сунул нос на этот раз. Как же печально, что за все эти годы он так и не научился следить за собой. Доказательством этому были нежно-фиолетовые локоны, которыми он сейчас тряс, усердно пытаясь распознать корявый почерк Чики. Вообще, волосы у Бонни были светло коричневого цвета, но на позапрошлой неделе, нахлеставшись на чьем-то дне рождения, парень поспорил, что перекрасит шевелюру за полсотни долларов. Как ни странно, эти полсотни нашлись, и договор был заключен. Правда, на следующее утро Чике пришлось успокаивать истерично орущего друга, который наотрез отказывался делать что бы там ни было со своим причесоном. Однако, в конце концов он решил, что репутацию восстанавливать сложнее, чем цвет волос. Поэтому уже вторую неделю щеголял с фиолетовой шевелюрой. Правда, ядреный черничный цвет заметно поблёк из-за усердных попыток Бонни вернуть волосам прежний облик, но, к большому удовольствию Чики, которая надеялась, что это наконец-то заставит ее старого друга хоть иногда думать не задницей, Боннинская шевелюра пока стойко сохраняла свой нежно сиреневый оттенок. – Чика, ну кто так пишет? – в сердцах воскликнул парень, расшифровав очередную закорючку. Мда, почерк у нее не ахти какой. Как курица лапой, чего там скромничать. В класс тем временем прошествовал Фредди собственной персоной. Несколько девушек сейчас же зашушукалось, украдкой стреляя в него глазками. Или, точнее сказать, ведя по Фредди шквальный огонь из ядерных боеголовок. Хоть особо их винить и нельзя было. Фредди Фразбир был голубой мечтой всех девчонок, то есть любовью большей половины всех Чикиных одноклассниц. Загорелый, с зализанными назад каштановыми волосами и глазами оттенка крепкого кофе, Фреди мог бы сойти за вполне заурядного парня. Если б не его ум, умение держать себя и тот бархатный баритон, которым он умел манипулировать не хуже, чем цыганка зеркальцем. Этим своим талантом Фредди компенсировал все. Невысокий рост, чуть полную фигуру, немного кривой нос. Абсолютно все. Он мог очаровать, если б захотел, любого представителя прекрасного пола не прилагая особых усилий. Фредди знал, что хотят девушки, знал, когда они хотят, угадывал их настроение, улавливал самые тончайшие намеки. Обращался ко всем, даже самым некрасивым, толстомясым дурочкам на «леди». А когда он начинал петь… В понимании многих он был идеалом. И только Чика (за малым исключением вроде Бонни и Фокса) знала о том, что бывает, если он напьется. В памяти был все еще свеж их прошлогодний дебош, который произошёл после того, как Фокс и Бонни совершили налет на автозаправку. Ну, налет - это, конечно, сильно сказано. У Бонни там просто приятель работает, вот он и потаскал того-другого на праздничный стол. Мда уж, нализались Фредди с Бонни до предела, хотя и Чика тоже не дала маху. На следующее утро троица начинающих алкоголиков проснулась с головной болью, перемазанные грязью как бомжи на Фоксиной вилле на ковре в его комнате. Сам рыжеволосый хозяин дома совершенно никакой дрых без задних ног даже не раздевшись, а как есть, в куртке и грязных сапогах. Позже, ворча и ругаясь, Фокси рассказал, какой они втроем дебош устроили, когда пошли гулять в местный парк аттракционов. Нетрезвые подростки там выиграли огромного плюшевого медведя (потому что Фредди лучше стреляет пьяный). Прямо там поделив медведя на троих, они, троица пьяных в дым кретинов, вспомнили, что блондинке нужна лопата для работ в саду (отец Чики с этого балдеет). В садовом магазине они до смерти напугали Марту, когда Бонни заплетающимся языком попытался объяснить ей, что было нужно. "То… щем закапывают…" И все бы нечего, но дурак еще и пытался вспомнить, что именно. «Ли…Лю…лю?». «Людей?» – подсказал добрый Фредди. Визгу было много, ведь Марта пережила два нападения и потому была еще тем параноиком. Искавший горе-пьяниц по всему городку Фокс прибежал на вопли и, кое как успокоив трясущуюся Марту, позвонил личному водителю и, решительно схватив всех троих за шкибон, выволок ребят из магазина. Чика слабо улыбнулась, вспомнив, как на следующее утро пытались его убедить, что пили совсем не много. "– Чувак, я не был пьян! – Бонни, вы с Фредди посадили Чику в ящик с землёй и поливали ее из лейки! А она ржала как кобыла и повторяла: "Я ромашка!" – Народ! Народ! Мисс Морра идет! – запыхавшийся Апшер влетел в класс, словно ему дали хорошего пинка. Ученики среагировали как по команде, быстро и расторопно рассаживаясь за парты. В карманах сумок и кофт исчезли шпаргалки, телефоны и жвачка. Наушники запихивались в рукава, разговоры стали тише, превратившись в приглушенный гул. С завучем Миссис Моррей предпочитали не шутить. Майлс ужом скользнул за свою парту, стоящею прямо перед партой Чики. – Говорят, у нас новенький будет, – прошептал он, с заговорческим видом чуть наклонившись назад. Чика вскинула бровь.