Первый контакт

Барт Боровски, наконец, вышел в коридор. «Вырвался!» ‒ почти радостно подумал он и вытер лоб. Нет, влаги там не было, и ладонь осталась совершенно сухой, но по ощущениям как будто семь потов сошло – общение с бортовым ксенопсихологом всегда давалось тяжело. Космические корабли средней и высокой дальности уже более ста лет бороздили просторы Вселенной, открывали новые неизведанные миры. Колонизация планет, добыча полезных ископаемых под светом иных звезд уже никого не удивляла, превращаясь в обыденнейшее дело. Только вот избавиться от ксенопсихологов на борту еще никому не удавалось. А все почему? А потому что ретрограды в Совете Объединенных Планет категорически были против: как же, а вдруг долгожданный контакт со внеземной цивилизацией все-таки состоится?! ‒ Ну да, ‒ произнес вслух Барт, ‒ вдруг контакт, а мы без подготовки. ‒ Кэп, ты чего? – удивился помощник. Боровски и не заметил, как вернулся в рубку. ‒ Чего, чего, ‒ буркнул он, ‒ с Криспианом пообщался. Два часа, битых два часа я сначала отвечал на его дебильные тесты, а потом выслушивал кучу ереси. Все как всегда. ‒ Не бери в голову. Он клинический дурак. ‒ Ага, клинический. Только он записал в формуляр, что у меня средний коммуникативный контроль, на основании того, что я часто игнорирую чужое мнение и что в общении я непосредственен, потому что не выдержал и сказал, что думаю о его профессионализме. Если характеристика дойдет до руководства, как ты думаешь, как долго я останусь капитаном? Помощник не ответил, просто покачал головой. Если не произойдет чуда, то всю команду спишут с белыми билетами, и все благодаря одному дебилу, который пихает одинаковые тесты всем подряд, да еще сам их составляет на досуге – мечтает прославиться и получить ученую степень. Криспиан Анжер вбил последние данные в формуляр капитана, поменял пароль на всякий случай и выключил компьютер. Какие же они все тупые зануды. Солдафоны, что с них взять. Ах, если бы можно было добиться своей цели другим путем, но дядя Эрнест был непреклонен – космический ксенопсихолог – отличный старт. Где-то Криспиан был согласен: много свободного времени, возможность заниматься подготовкой научной работы, постоянный контингент, работая с которым, можно четко отслеживать динамику изменений, но... Полтора года в консервной банке, именуемой космическим кораблем, кого хочешь доведут до нервного срыва. Криспиан держался, благо работы было много. Подозревал, что время от времени экипаж каким-то образом отрывается, сбрасывает напряжение. Об этом говорили и периодические колебания в результатах обследований, но доказать, что это происходило на самом деле, не было никакой возможности. Друзьями на корабле он не обзавелся, да и никакой мало-мальски пригодной для этого кандидатуры не было. Как общаться с детьми окраин с примитивным разумом и отсутствием элементарных манер, он не представлял. Оставалось успокаивать себя тем, что все это ненадолго. Три, максимум пять лет – и если не мировая слава, то хотя бы известность в узкоспециальных кругах у него в кармане! На капитанском мостике бурлила жизнь. До расчетного времени торможения оставалось менее двух стандартных часов, и команда была сосредоточена и напряжена. Ничего особенного в приближении к новой планете не было. Все привычные процедуры проведены, опознавательные сигналы отправлены, даже высланный чуть раньше робот-разведчик вернулся и подтвердил: ничего похожего на разумную жизнь на планете нет. Животных ‒ и тех не обнаружено. В принципе, никто и не сомневался, за все время освоения космоса никто и никогда не видел этих самых гуманоидов, хотя в их существовании как бы по умолчанию не сомневались. Ведь были же свидетельства присутствия неких гуманоидов на старушке Земле? Были! Поэтому и ксенопсихологи обязаны быть на любом корабле, даже если старая калоша не покидает и пределы Солнечной системы. Положено! Как положено всему экипажу не увиливать от специальных тренингов – контакт дело сложное, как бы чего не вышло. ‒ А вообще, кэп, я вот подумал, ‒ первый помощник решил разрядить атмосферу, ‒ что в положении о составе первого отряда, который высаживается на новые земли, есть глубокий сакральный смысл. ‒ Зураб, какой еще смысл? – капитан, уставший после трех сдвоенных вахт, страдал отсутствием чувства юмора. ‒ Ну как же, если пустить ксенопсихолога в авангарде, то при контакте с внеземным разумом это вполне логично. ‒ Угу. ‒ Если мы имеем на поверхности агрессивную среду, то на этом подопытном образце сразу видно, насколько она опасна для других членов экипажа. ‒ Угу. ‒ А если вместо лояльно настроенного гуманоида нам попадается враждебно себя ведущий тиранозавр, то предоставляя привилегию устанавливать контакт с другой формой жизни специалисту, остальные имеют неплохой шанс убежать. ‒ Фанфарон! – капитан не оценил попытку помощника пошутить и отвернулся к монитору. – Приготовиться к торможению. ‒ Капитан! – в рубку зашел ксенопсихолог и недовольно огляделся: вот где они все, вместо того, чтобы согласно расписанию быть у него в кабинете. – Я настоятельно требую… ‒ В кресло! Пристегнуться! – рявкнул Барт, поминая недобрым словом предков ксенопсихолога до седьмого колена. Принесла нелегкая! ‒ Скорость снижена на пять пунктов, ‒ бесстрастно сообщил помощник. ‒ Принято. ‒ Траектория движения скорректирована. ‒ Принято. ‒ Вихревые концентраторы на восемь градусов влево. ‒ Принято. Криспиан Анжер, кляня всех бестолковых служак, устроился на жутко неудобном дополнительном кресле. Разобрался с креплениями, задал правильное положение и приготовился ждать. Еще никогда ему не доводилось быть на капитанском мостике во время посадки. На огромный экран, который занимал почти всю стену, транслировалась и картинка окружающего корабль пространства, и какие-то бесконечные графики, диаграммы и раздражающе мельтешащие цифры. Криспиан предпочел бы свою уютную комнату и индивидуальное кресло, космические виды его не интересовали, и то, как делает свою работу экипаж, – тоже. Но находиться здесь и не обращать внимания на процесс посадки не получалось. Капитан вел себя вразрез с полученными результатами тестов, и психолог сделал себе пометку в уме разобраться с этим вопросом чуть позже. Рева двигателей было не слышно. Торможение ощущалось лишь по растущим перегрузкам и сухим командам капитана. Почти два часа, проведенные в неудобном кресле, показались Криспиану поистине вечностью. И когда налитое тяжестью тело внезапно полегчало и со всех сторон раздались аплодисменты, Криспиан поморщился – наконец-то! ‒ Кэп! Мы сделали это! ‒ Молодец, капитан! Значит, будем праздновать твой юбилей на твердой земле! ‒ Плюнь три раза, Анджей! А то сглазишь! ‒ Да ладно! По данным разведчика, планетка вполне безобидная. Кислород, азот, немного безвредных примесей… ‒ Если расширенная биологическая проверка подтвердит безопасность, то приглашаю всех на пикник на свежем воздухе, ‒ сдался кэп. ‒ Ура! – заорали со всех сторон, и Криспиан подумал, что пора покинуть этот дурдом – от шума начинала болеть голова. Звонко щелкнувшие застежки ремней безопасности привлекли внимание – про ксенопсихолога, волей случая оказавшегося в рубке, все как-то забыли. ‒ Благодарю за приглашение, ‒ чопорно сказал он, ‒ я подумаю, что можно преподнести в подарок. Переборка с легким шорохом встала на место, отделила ксенопсихолога от тех, кто остался на мостике. ‒ Ма-ать, ‒ простонал первый помощник и постучался головой о спинку кресла. ‒ Мать, мать, мать, ‒ эхом отзывались члены экипажа. Капитан удобно устроился на исключительно практичном подарке ксенопсихолога за накрытым столом. Вернее, за расстеленным чехлом от глубоководного эхолота. Разложенный на покрытой редкими кустиками травы земле ярко-оранжевый чехол из плотного эко-изопропилбензолбетастирола радовал глаз и создавал праздничную атмосферу. Сначала была неловкость ‒ вроде бы как-то нехорошо употреблять спиртные напитки, пронесенные контрабандой на корабль, в присутствии темной лошадки-психолога. Экипаж натянуто улыбался, переглядывался и откровенно не знал, как быть. Зураб плюнул на последствия и достал припрятанную фляжку с чачей. Криспиан принюхался к содержимому пластикового стаканчика. Пахло приятно, чем-то смутно знакомым. Виноградом? Он посмотрел, как другие опрокидывали в себя эту жидкость, крякали и тянулись к ближайшей тарелке с закусками. ‒ Господин ксенопсихолог скажет тост? Криспиану ничего не оставалось, как произнести несколько приличествующих случаю слов и проглотить то, что называлось чачей. Пойло обожгло чувствительные вкусовые рецепторы, проскользнуло расплавленным металлом в горло и вызвало судорожный кашель. Слезы на глазах мешали видеть, но по ощущениям вокруг поднялась суета, кто-то стучал по спине, пытаясь снять дыхательный спазм. Неучи! Кто же так действует?! ‒ На-ка запей, ‒ знакомый голос прозвучал рядом, и к губам прижался край стакана. Сделав пару глотков приторно-сладкой газировки, ксенопсихолог едва смог отдышаться. ‒ Спасибо, ‒ сипло произнес он. С экспериментами следовало завязывать. Криспиан решил подождать окончания пьянки, а потом написать докладную высшему руководству. Это же вопиющий случай нарушения подзаконного акта за номером 1197/34-б! Ксенопсихолог, успокаивая обожженное горло, приложился к стаканчику с газировкой… ‒ Зурабушка, а ты часом господину Анжеру еще чачи не подливал? – подозрительно поинтересовался капитан. ‒ Мамой клянусь! Ни капли! Только чистейшую как слеза газировку! ‒ Зураб… ‒ Да слабенький он какой-то, ‒ пожал плечам помощник, ‒ пятьдесят граммов чачи, и так развезло. Капитан усмехнулся: дело было нечисто, хотя… Хотя если с непривычки, да полста граммов семидесятиградусной виноградной водки, да зашлифовать все сильногазированной шипучкой… М-да… ‒ Я думаю, это надо заснять и документально оформить, ‒ прошептал Зураб, кивая в направлении отползшего в сторону ксенописихолога, где тот изливал душу мелкому фиолетовому кустику. ‒ Ты один меня понимаешь, ‒ доносилось до стола, ‒ это так ужасно – находиться среди чуждых по духу индивидуумов… ‒ Ну что вы к нему привязались, человек профессионал, пытается установить контакт с новой формой жизни, ‒ капитан пожал плечами и устроился поудобнее на «Теоретических основах возникновения разумной жизни во Вселенной» в двух томах, в подарочной упаковке. Книга имела удобный формат, как раз по размеру седалища именинника. Команда зашлась хохотом, и пьянка понеслась по накатанной. Когда исчез ксенопсихолог, никто не заметил. Но когда стали собираться обратно на корабль, рядом никого не было. Только взрытый холмик земли показывал место, где когда-то рос фиолетовый кустик. ‒ Черт знает что, ‒ пробурчал капитан и связался с кораблем: ‒ База, база, я второй. Ксенопсихолог не возвращался? ‒ Второй, второй, я первый, ‒ отозвался дежурный, ‒ явился полчаса назад. ‒ Поиски отменяются, ‒ капитан расслабился, ‒ возвращаемся! Криспиан почти дополз до своей каюты, как в пьяном мозгу родилась мысль, что его новый друг, которого он усердно прятал за пазухой, может погибнуть. Пришлось разворачиваться и тащиться в оранжерею. ‒ Не бойся, ик, маленький, я тебя не брошу. У нас знаешь какие гидропонные системы?! Ого-го! Посажу тебя в ящичек, нет, лучше в горшочек, и будешь расти и цвести. Ты ведь будешь? Ему даже показалось, что мелкие листочки мелко задрожали от радости. ‒ Ну и молодец, ‒ подвел итог Криспиан и открыл стеклянную перегородку во влажное и жаркое помещение. – Не-ет, я тебя в общую комнату не посажу, будет у тебя отдельная, ‒ бормотал он, вытаскивая из шкафа плоскую коробку, которую нужно только вскрыть и определить туда нового друга. Уставший возиться с рассадой и разморённый жарой ксенопсихолог заснул прямо в том отсеке, где отныне должен был произрастать его фиолетовый приятель. Даже во сне его не оставляло чувство хорошо и правильно выполненного долга. ‒ Кэп, у нас проблемы, ‒ утро началось для Барта именно с этой фразы. ‒ Что еще? – он еле разлепил глаза и посмотрел в сторону встревоженного биолога. ‒ Там… в общем, психолог того. ‒ Помер? ‒ Если бы… В общем, это видеть надо. В оранжерее столпилась почти вся свободная от вахты команда. За толстым стеклом трёхметровое дерево с мясистым стволом оплело мощными усиками тело ксенопсихолога и держало в подвешенном состоянии. Глаза несчастного выпрыгивали из орбит, но трепыхаться не позволяла стальная хватка гибких побегов. ‒ Оно его жрет, что ли? – не выдержал капитан. ‒ Нет, похоже защищает. Сначала не так крепко держало, а когда попытались Анжера забрать, вот видишь не дает. Ксенопсихолог замычал. Фиолетовые листья затрепыхались, растение выпустило еще парочку усов и перепеленало добычу чуть иначе, освобождая рот. ‒ Заберите меня отсюда! Я есть хочу, пить и вообще! ‒ По-моему, оно разумное, ‒ пробормотал биолог, глядя на то, что происходило за стеклом. Бывший кустик перевернул Криспиана вертикально и стал пихать тому в рот один из отростков, из которого текла густая беловатая жидкость. ‒ Гадость, фу, ‒ отплевывался тот. ‒ Кормит? – благоговейно прошептал кто-то сзади. ‒ Вопрос только чем, ‒ пробормотал биолог. ‒ Хм, ‒ капитан поднял бровь, ‒ значит так: раз это нечто понимает, что от него хочет человек, значит разумное. Раз разумное, значит это как раз по части господина ксенопсихолога. Следовательно, единственное, что мы можем сделать, ‒ это не мешать установлению полноценного контакта с внеземным разумом. ‒ Удачи! – пожелал капитан ошарашенному ксенопсихологу. – Если что-то будет нужно – обращайтесь. Прямую связь с вашим отсеком установят немедленно. Расходимся! Не нервируем нашего гостя. Криспиан чуть не плача смотрел, как команда послушно уходит вслед за капитаном. По щеке поползла предательская слеза, потом еще одна. Что есть наша жизнь, как не череда случайных событий и ошибок? Не хотел бы получить высшее образование задешево, не пошел бы на факультет ксенопсихологии, не хотел бы славы ‒ не попал бы в такую ситуацию. Молоденький листочек нежно промокнул струящуюся по щекам человека влагу, ободряюще похлопал по скуле, утешая будущего великого ученого, первого в мире человека, установившего контакт с внеземным разумом на основе новой науки фитоксенопсихологии.