Из окон

Двое стояли у окна и смотрели на ядерный гриб на горизонте. Из их офиса открывается потрясающий вид. Двадцать первый этаж, и вокруг ни одного высотного здания. Взглянешь на север - весь центр города как на ладони. А еще лента реки, несколько церквей, разбросанных то тут, то там, мощные прожекторы стадиона, сейчас потушенные, игла Останкинской башни, далекая и невесомая. На востоке бесконечные жилые кварталы. На юге - промзона, с завидным постоянством исторгающая из себя столпы дыма. Запад заглядывает в окна яростными закатами - с рекой, обретающей кровавый оттенок, капиллярами дорог, по которым, как по конвейеру, бегут красные и белые огоньки фар, с привычными очертаниями Университета и Сити. С такой высоты хорошо видно, как быстро природа сменяет зимнюю наготу на веселый наряд весны - в начале рабочего дня все лишь в легкой зеленоватой дымке, а вечером оторвешься от экрана компьютера - а дымка сгустилась, окрепла и обрела сочный изумрудный цвет. Но видимость стремительно падает в сильный дождь или снегопад: только бесконечные капли, тук-тук по стеклу, или водоворот снежинок - если всматриваться, то начинает кружиться голова. И ничего, кроме них не видно, даже город внизу. Хотя, может, очертания города у подножия и разглядите, но однажды летом… когда же это было… лет пять назад? или уже шесть? … Они точно будто остались одни на белом свете. Почти по всем направлениям от города разгорелись ужасные пожары, особенно сильные на юге, а непрекращающаяся цепкая жара, будто перенесенная неведомым магом из глубин Сахары, только усугубляла дело. Столица растворилась в прогорклом тумане. Они сидели в офисе, в спасительной прохладе кондиционированного воздуха, поглядывали в окна, и казалось, что они - герои рассказа Стивена Кинга, когда из тумана вот-вот выскочит неведомый кошмар и будет биться в стекло. И казалось, что в этом живом, клубящемся тумане мира больше не было. Но рабочий день заканчивался, несколько секунд на скоростном лифте, и они оказывались в городском шуме, в толпе измученных жарой и вонью жителей и разбредались по домам, даже во сне мечтая о кондиционированной прохладе офиса. Но то горючее лето закончилось, и времена года помчались, сменяя одно другого: желтое, красное, серое, белое, зеленовая дымка, изумрудное, желтое, красное… И их работа шла по давно определенному маршруту. -Привет. Выведи, пожалуйста, таблицы по 2453ему проекту до вечера. -Надо было раньше предупреждать, что они тебе сегодня нужны. Завтра выведу. -Сделаешь кластерный анализ? На q35. Ищем от трех до пяти сегментов. И потом пересечь на них все данные. -Хорошо. Когда надо? -Ошибка во второй части 3456. Надо выводить не от людей, а от кейсов. И убей из базы всех, кто младше 18. -Сейчас переделаю. -Ты почистил базу? -Девочка твоя писала мне про это уже сегодня. Все почистил и подгрузил. -Хотелось бы семинар на следующей неделе провести. -Твоя команда вся будет? И не важно, что за окном - белая ли мгла, или ярость заката, или осень. Не отвлекаться. И к войне они уже давно привыкли. Она выражалась в провокациях, беспорядках, митингах, вооружалась экономическими санкциями и сложностями с визой, отплевывалась результатами референдумов, в ходе которых менялся статус целых регионов, безвозвратно меняя мир, заглядывала через плечо результатами музыкального конкурса, который даже для самых невнимательных был окрашен в яркие политические цвета. Гораздо реже война выбиралась из-за кулис и оставляла кровавые следы своего присутствия: столько-то пострадавших, столько-то убитых, а вот эти были расстреляны, но кем и кто все спровоцировал, якобы вообще не известно. И все же обычно война смотрела на них с экранов компьютеров, заявляла о себе из вечерних новостей, шумела в радиоволнах. Так что они давно привыкли к ее постоянному присутствию где-то на переферии их собственных мирков. И кто бы мог подумать, что все обернется так. В этот день и час она разговаривала по телефону с швейцарцами, упрямо пытаясь расслышать то, что они говорят: мешала пожарная сигнализация. В этом здании была традиция проверять работу пожарной тревоги - почти каждую неделю, всегда в разгар рабочего дня, целых пол часа сигнализация нудела над самым ухом, встроенная в коммуникации где-то в потолке. А тут срочные швейцарцы. Она уже несколько раз переспрашивала, рискуя в конечном счете вызвать раздражение, как тут их разъединили. Чертыхнувшись, она собралась было срочно перезванивать, подняла трубку и услышала тишину. Связи не было. - Да когда уже отключат эту мерзкую сигнализацию! - в сердцах воскликнула она, прокручивая в голове все возможные кары для айтишников, которые опять что-то намудрили с телефонами. А потом замерла, уставившись в монитор, но не видя ничего. Диссонанс, который ощущался где-то на подсознании, обрел форму: сигнализация звучала откуда-то с улицы. Мерзкий истерически воющий звук. И тут голос подала Наташка - девушка, которая каждую неделю меняла цвет волос и каждые пол часа бегала покурить. - Вы знаете, а это ведь сигнал воздушной тревоги. Если я ничего не путаю... Словно соглашаясь, мониторы мигнули пару раз и погасли. Все переглянулись. Секунду длилась пауза, а потом в коридоре раздался топот, кто-то закричал: "Эвакуация!" и в то же мгновение сдавленно грохнуло где-то на севере, но так, что зазвенели бокалы в шкафу. Она и глазом моргнуть не успела, как все коллеги ошалелой галдящей толпою вымелись в коридор. Кричали теперь по всему этажу, но секунду спустя вопли перекрыл уже местный громкоговоритель, вещая: "Срочная эвакуация! Покиньте помещение! Пользуйтесь пожарными лестницами! Срочная эвакуация!" Она выбежала в коридор и увидела, как человек тридцать пытаются одновременно пройти в дверь, ведущую к лестницам. И еще столько же, если не больше, наседали на них сзади. Кричащая, рыдающая, бранящаяся и стонущая пробка из людей. Она отступила на пару шагов и встретилась взглядом с ним. Он тоже последним вышел из своей комнаты и стоял поодаль от всего этого безумия, с невозмутимой задумчивостью глядя на паникующих коллег. И снова грохнуло, но теперь ощутимо ближе. Они синхронно обернулись на звук и зачарованно подошли к окну, не обращая внимания даже на вопли, которые скакнули чуть ли не в ультразвук. - Какое там было правило? - срывающимся голосом спросила она. - Когда гриб, который вы видите, меньше приложенной к нему ладони, то надежда на спасение еще есть? Если так, то это явно не наш случай. - Я точно не помню, - задумчиво пробормотал он. - Кажется, надо сравнивать с пальцем. - Тогда тем более. Секундное молчание и короткий судорожный вздох. - Как думаешь, у наших есть шанс? - легкий наклон головы в сторону пожарного выхода. - Метро-то совсем близко, а мы, выходит, сдаемся. - Под нами еще двадцать этажей, и все они сейчас пытаются выйти на лестницы. - Я о том же подумала. Из запертых лифтов что-то кричали, но было не разобрать слов. - Я тебе так и не вывел данные по трекингу. - Да ты страшный человек. Они переглянулись, чуть улыбаясь, а потом снова обратили лица к разыгрывающемуся зрелищу. - Из наших окон всегда такой красивый вид, но сегодня он бьет все рекорды, - задумчиво проговорила она. - Точно. Двое стояли у окна и смотрели на ядерный гриб на горизонте.