Дневник секретарши

Пока Ким ЛиНа ревела, смотрела телешоу и заедала обиду мороженным, обозлившись на козла Хичоля, этот самый козел в соседнем номере не находил себе места. Обычно такого не происходило, никогда раньше. В жизни он не чувствовал себя виноватым и не хотел ни перед кем извиняться. Но сейчас все повернулось вообще в другую сторону. В принципе, как заметил Хичоль, в его жизни очень многое поменялось в последнее время, и виной всему одна-единственная девчушка-неумеха. Вся зажатая, перепуганная и совершенно не смыслящая в стиле, она каким-то образом забрела в его журнал. Не имея понятия о моде, вкусе и прочих (на взгляд Хичоля) жизненно важных вещей, она каким-то образом умудрилась получить место ассистентки. Каким? Да черт его знает! Ким Хичоль и сам до сих пор не мог понять, почему согласился на это. Она была абсолютно провальной и ничего толкового не могла предложить издательству. Единственное, что он помнил из тех двух минут, которые эта дурнушка пробыла в его кабинете, - ее смелость, граничащая с наглостью. И ее умение признать собственные ошибки. И, конечно же, ее сильное желание работать, познавать новое и идти вперед. Три самые важные вещи в творчестве, которым занимался Хичоль. И в ту секунду у шеф-редактора мелькнула мысль, что эта авантюра должна быть интересной и будет глупо упустить такое веселье. Так ЛиНа попала на работу. На следующий же день Хичоль работал в привычном темпе - он раздавал задания, не заботясь о том, услышали и поняли ли его. Заботиться о чем-то вообще не было работой Хичоля, для этого существует Кюхён. И поэтому когда ЛиНа, глупо хлопая глазами, пыталась осмыслить хоть малую часть сказанного шефом, этот самый шеф дико бесился. Нелегко привыкнуть к новому человеку, еще не вошедшему во вкус работы, не влившемуся в общую волну. Так ЛиНа еще и дико раздражала своей непробиваемой выдержкой. Завалил ее заданиями по самое "не хочу" - ладно, хорошо, разберется, что к чему. Опустил ее ниже плинтуса за нечаянно оброненную фразу - смирится, промолчит, примет к сведению. Весь этот жутчайший игнор дико бесил и, в тоже время, подогревал интерес. Уже два дня, а она все держится. Не всякий человек сможет выдержать Хичоля с его закидонами, ох, не всякий. Пока что ей это с успехом удавалось. На третий день Хичоль был в Милане и его мысли целиком и полностью были заняты показом, after-party и скучными занудными людьми. Хичоль не любил официальные приемы. Нет, даже не так. Он их терпеть не мог. На всех модных тусовках был только один момент, который до жути нравился Хичолю - когда он появлялся среди гостей. Он любил играть на публику, показывать себя, свои вещи, свое лицо, любил, когда на него смотрят (кто-то с восхищением, а кто-то с завистью), любил быть в центре внимания. Будучи занятым всеми этими показами, Хичоль и думать забыл о ассистентке-замухрыжке. И вспомнил о ней лишь вечером, когда малышка ЮнМи позвонила и попросила завтра утром пойти с ней в новую открывшуюся киношку. В тот вечер Хичоль готов был рвать и метать, просто дробить на мелкие кусочки бесполезную девочку, не способную найти обыкновенный билет на самолет. И хотя умом Хичоль понимал, что бедняжка не виновата в том, что именно перед его отлетом начался жуткий шторм, и пускай ЮнМи спокойно потерпела бы до выходных чтобы сходить в кино, но в душе Хичоля сидел маленький, противный монстр, требующий оторваться на первой попавшейся. Ему надо было выплеснуть на кого-то ярость и отчаяние. Потому что именно в этот день, утром, Хичоль получил sms от бывшей жены: "Вспомни наш последний суд и посмотри свои ошибки. Потому что в скором времени я обещаю тебе встряску, дорогой". Эта стерва не давала спокойно жить, но перед ней было важно держать маску равнодушия и беспечности. А вот на Ким ЛиНу можно орать и грозиться уволить. И на следующий день, когда Хичоль пришел в издательство с ЮнМи, младшая ассистентка не была уже такой непоколебимой. Шеф-редактор знал, как больно он умеет делать одними словами и тем утром всю свою злость и боль за издевательства стервозной бывшей выместил на ЛиНе. И когда девушка спешно покидала кабинет, Хичоль успел заметить слезы, стекающие по ее щекам. Только ни доли удовлетворения это зрелище ему не предоставило. Более того, ему было неловко за себя и свое свинское поведение. Ведь, в самом деле, ЛиНа не была виновата в ситуации со штормом, это не в ее силах - усмирить стихию. Уже тогда Хичоль начал чувствовать что-то странное. Ноющее чувство слабой вины при виде секретарши не давало спокойно работать. А когда вечером в приемной он увидел свежую, новую ЛиНу с кардинально другой стрижкой и цветом, стильно подобраными вещами и прямой осанкой, у Хичоля перекрыло дыхание. На долю секунды, но у шеф-редактора совсем стало пусто в голове, ни единой мысли. Списав странности организма на усталость после перелета, Хичоль, схватив дочь за руку, поспешил домой. На следующий день навалилось много работы в связи с совместным номером с журналом этого Ли Донхэ. И Хичоль мог делать вид, что жутко занят работой, хотя регулярно чувствовал на себе взгляд внимательных ассистентских глаз. От этого взгляда становилось неловко, и Хичоля дико бесило то, что он всегда, в любых ситуациях, чувствовал себя как рыба в воде, но эта несуразная девочка заставляла его неловко ерзать в собственном кресле. Быстренько "сплавив" ЛиНу подальше от себя, в торговый центр с ЮнМи, Хичоль свободно вздохнул. На следующий день ЛиНа стала свидетелем ссоры Хичоля и его бывшей по телефону. Неприятное зрелище, надо сказать, потому что Хичоль крикам и истерикам предпочитал холодный тон, который на людей обычно действовал гораздо капитальнее, но с бывшей женой ситуация обстояла совсем по-другому - эта женщина понимала только тогда, когда на нее орали, и то доходило через раз. Бывшая не знала, что такое "забота" и "переживание", поэтому неожиданный вопрос ЛиНы: "- Я могу для вас что-нибудь сделать?" поставил Хичоля в тупик. А растерянный шеф-редактор включал тут же защитную реакцию - ледяное равнодушие и спокойствие. По-другому Хичоль не умел общаться с людьми и, тем более, с женщинами. Не стоит думать, что жена была единственной женщиной в жизни знаменитого шеф-редактора. Вовсе нет, у Хичоля было много женщин, как для карьериста, женатого на своей работе. Модели, актрисы, айдолы - приличное число их побывало в постели Хичоля в гостиницах и мотелях. Но ни одна из них не ступала на порог квартиры шеф-редактора и, тем более, ни одна не занимала место в сердце. Хичоль не ревновал ни одну из них, потому что никто из них ничем не был обязан. Но когда Хичоль днем на предварительном прогоне заметил ассистентку, воркующую с Донхэ, сердце неприятно кольнуло. "Все потому, что я знаю, как хорошо Ли Донхэ окучивает сотрудников конкурентов. И как хорошо умеет оттаскивать их в свой журнал" - обосновывал Хичоль свое странное поведение. Но когда вечером, ожидая водителя у издательства, Хичоль стал свидетелем неловкого поцелуя ЛиНы и Кюхёна, то уже не мог обосновывать странное покалывание в груди. Шло время, ЛиНа втянулась в работу, даже сумела наперед выполнять задания, чуть ли не предугадывая все желания босса. Она старалась быть лучше, старалась показать Хичолю, что не бездарна, что она достойна работать. А Хичоль все это замечал и тихо усмехался такому упорству и желанию показать себя, невольно отмечая, как это похоже на него лет шесть назад. И вспомнил, как важно для него тогда было получать опыт, новые знания и работать с умеющими людьми. Поэтому Хичоль, не долго думая, взял ЛиНу с собой в Нью-Йорк, даже не подозревая, как много эта поездка изменит в нем. А изменил Нью-Йорк очень многое. Хичоль влюбился. В эту необычную, эффектную и смелую девушку, которую видел перед собой. Которая менялась из дурноватой девочки в ужасной бабушкиной юбке, которая из пугливой мышки превратилась в ту, которая летела к нему через весь город, которая барабанила в двери, которая требовала выслушать. Было тяжело отводить взгляд от ее задумчивого лица, было тяжело сдерживаться, чтобы не взять ее за руку. Иногда было просто тяжело находиться с ней, просто потому что этой влюбленности не должно было быть. И Хичоль, вернувшись в Сеул и отправив ассистентку опохмеляться домой, дал себе день отвыкнуть от нее и дать себе понять, что от этих чувств надо избавиться. А дальше - суды, истерики бывшей, масса подлости и предательства. И среди всего этого - ее напор, упорство и необъяснимое рвение во чтобы то ни стало помочь. Она лезла вон из кожи, чтобы добиться опеки Хичоля. Она была совершенно чужим его семье человеком, но ни на секунду не думала о том, чтобы от них отказаться. Хичоль напоказ злился, строил из себя неприкосновенного и черствого, делал вид, что он не нуждается в помощи, но уже было поздно - ЛиНа однажды увидела слабого, сломленного, плачущего Хичоля, и теперь вряд ли когда-то поверит в его могущество и бесчувственность. И вот во время судов, в эти несколько напряженных дней, Хичоль просчитался. С каждым днем он на полшага становился ближе и ближе к ассистентке. И в день суда, чувствуя сладкие губы на вкус, вдруг понял, что это не влюбленность он чувствует по отношению к ЛиНе. Любовь. А после Хичоль решил послать все к черту. Все правила и то, что он ее босс, и то, что он старше ее на шесть лет. Это все не важно. Ему хочется быть рядом и сблизиться с ней максимально. Потому что это правильно, потому что Ким ЛиНа - девушка, которая занимает 90% его мыслей. Так Хичоль думал до сегодняшнего дня. До того самого момента, когда Донхэ выкрикнул свое чертово "Плевать на прессу!". Нет, так Хичоль не мог. Он вспомнил, что как бы сильно он не любил ее и как бы сильно не хотел стать для нее чем-то хоть чуть-чуть большим, чем начальник-самодур, все равно рядом с ним куча гадких людей - пресса, папарацци, сплетники. Все эти люди ни в коем случае не примут отношений шеф-редактора и секретарши. А наплевать на них Хичоль просто не может - тогда вся карьера (и не только его), весь журнал полетит в тартары. Слишком высокая цена. Поэтому выхода только два - либо отступить, либо менять ситуацию. А отступать Хичоль не привык. - Прости, ЛиНа, но в скором времени тебе придется тяжело поработать над собой.