Что снится тебе, Доктор Сон?

В его снах снова был снег. Тяжелые, мокрые хлопья громко хлещут по стеклам окон, превращая их в белесые глазницы. Сугробы неотвратимо растут, погребая под собой миллиметр за миллиметром мышеловку, в которую превратился самый красивый отель в Скалистых Горах. Скоро они окажутся заживо погребены под ледяным, пушистым, но таким тяжелым слоем снега. БУМММ!!! Глухие удары все приближаются, и Дэнни зажимает маленькими ладошками уши, чтобы не слышать их, чтобы не слышать рев чудовища, которое приняло облик его отца. «ИДИ СЮДА, ЩЕНОК! ПОДИ СЮДА, ПОЛУЧИ СВОЕ, БУДЬ МУЖЧИНОЙ!» Дэнни съеживается в углу, крепко зажимая уши и зажмуриваясь. Он не хочет слышать. Он не хочет видеть. БУМММ!.. *** Дэн подскочил на постели, тяжело дыша и судорожно цепляясь за простынь. Словно насмехаясь над ним, наивно полагавшим, что кошмар остался за гранью сна, на улице заунывно выл ветер, швыряя комки мокрого снега в маленькое окошко его спальни. Одурело помотав головой, Дэн с трудом выпутался из промокших от холодного пота простыней. В комнате было очень холодно — скудного отопления от обогревателя явно не хватало зимой, когда ветер с гор выдувал все крохи тепла, до каких только мог дотянуться. На цыпочках — пол был просто ледяным — Дэн добрался до раковины в ванной и, подставив рот под струю воды, напился. Вода на вкус слегка отдавала металлом, неприятно ассоциируясь с кровью. Нестерпимо захотелось перебить этот мерзкий металлический вкус виски или джином, даже дешевая водка сейчас бы была как манна небесная, но Дэн привычно одернул себя, запретив даже думать о (МАМА, САХА!) спиртном. Вернувшись к кровати, он нашарил на тумбочке мятую пачку сигарет и зажигалку. Закурил. Когда горький дым ободрал горло, Дэн наконец смог слегка расслабиться. Пятый год в завязке. Но иногда, особенно в такие вот ночи, наполненные воем снежной бури за окном, кошмарами и липким страхом, алкоголь казался верным и надежным спасательным кругом, единственным средством, дарующим забвение. Он хотел забыть. Забыть хотя бы на мгновение. *** Телефон разорвал ночь тревожной трелью, и Дэн от неожиданности вздрогнул, уронив на истертый коврик столбик пепла, в который превратилась позабытая в руке сигарета. — Да? — прохрипел он в трубку, надеясь, что его голос прозвучал сонно, а не испуганно. — Для тебя есть работа, док, — сказала Клодетта. — И тебе стоило бы поторопиться. Аззи уже как с час сидит у мисс Хесс. И, не попрощавшись, она положила трубку. Дэн быстро оделся и спустился на второй этаж. *** Коридоры хосписа в третьем часу утра были пусты и безмолвны. Казалось, будто ты находишься в доме с привидениями, и вот сейчас из-за угла вылетит белесое нечто... Или появится мужчина в нарядном фраке и с маской волка на голове. (ХОРОШАЯ ВЕЧЕРИНКА, НЕ ПРАВДА ЛИ???) Или возникнет женщина из ванной комнаты номера 217, с позеленевшей кожей, сползающей ошметками с разлагающегося тела, с глазами, покрытой белесой пленкой тлена и напомаженным ртом, жадно тянущимся к тебе за поцелуем. (Я ЖДАЛА ТЕБЯ, ДЭННИ! МЫ ВСЕ ТЕБЯ ЖДАЛИ!) Дэн сглотнул вязкий ком, образовавшийся в горле, и стиснул зубы. Ничего уже нет. Их нет. Он надежно запер их в сейфовых коробках и спрятал в самые дальние уголки своей памяти. И забыл. Забыл. Забыл навсегда. Упрямо запихивая непрошеные воспоминания обратно в глубины памяти, Дэн стал вполголоса напевать «Не играй с огнем» Роллинг Стоунс, но, дойдя наконец до апартаментов 208, где находилась мисс Хесс, Дэн резко замолчал. Дверь в комнату была слегка приоткрыта, и он отчетливо услышал тяжелое дыхание постоялицы, хриплое, с неприятными мокрыми прихлюпываниями. Тихо войдя в комнату, он осторожно прикрыл за собой дверь и приблизился к кровати. Мисс Хесс выглядела пугающе: тощее тело теперь будто бы совсем истаяло: обтянутый серой кожей лысый череп, впалые щеки. Под носом темной корочкой запеклась кровь; немного, всего несколько капель, попало и на оделяло. Но только темные глаза, хотя и запали глубоко, продолжали лихорадочно блестеть, отчаянно цепляясь за жизнь. За жизнь, которую всю, до остатка, сожрал рак, превративший тридцатидвухлетнюю женщину в эту древнюю старуху. — Наконец ты здесь!.. — разобрал Дэн еле слышный шепот. Дэн кивнул и, придвинув к кровати стул, сел, взяв мисс Хесс за тонкую руку. Рука, казалось, была сделана из камыша — такая сухая, тонкая и легкая она была. Другой рукой мисс Хесс гладила свернувшегося на постели пушистым калачиком Аззи. Кот поднял на Дэна немигающий взгляд, словно говоря: да, мы здесь по делу, приятель. — Кажется, мое время пришло, — устало улыбнулась мисс Хесс, — И я, наконец, могу отдохнуть от боли. Но мне все равно страшно! — Не бойтесь. Вы просто заснете, а, когда проснетесь, то все будет непременно лучше, чем сейчас. Ему было жаль, что у этой женщины нет никого близкого, с кем бы она могла сейчас попрощаться, нет тех, кто бы мог сейчас держать ее за руку и говорить, что любит ее, и будет любить всегда. Ему было безмерно жаль ее, и все, что он мог сделать для нее — это облегчить переход. — Спите, мисс Хесс, — сказал он тихо, ощущая, как сила тонкой струйкой втекает в сознание умирающей женщины. (Больно) (Мне страшно, так страшно) (Быстрее) (Поторопись, о, пожалуйста, поторопись) — Спите. Я останусь с вами, пока вы не заснете. (Спасибо) Хриплое дыхание замедлилось. Закрыв глаза, Дэн привычно увидел голубую пульсацию. Один, два... остановка. Один, два, остановка... Внезапно тонкие пальцы с нечеловеческой силой впились ему в руку. Заорал кот, и, кубарем слетев с кровати, забился в угол, воя на одной ноте, шипя и скалясь на нечто, во что превращалась умершая мисс Хесс. Оцепеневший от ужаса Дэн отчетливо увидел, как кожа усопшей начинает гнить, покрываясь серо-бурой слизью; услышал как выбеленные смертью глаза с чавкающим звуком бешено вращаются в глазницах, а изо рта вырывается утробное рычание и сочится запекшаяся кровь. Отшатнувшись от трупного смрада, Дэн повалился на пол, опрокинув стул. Подняться он не мог — тело будто налилось свинцом — продолжая с ужасом наблюдать, как труп мисс Хесс медленно встает с кровати и направляется к нему. За окном продолжал выть ветер, кружа метель. И вот Дэн снова сидит в углу, зажав уши, чтобы не слышать (ДЭННИ ДЭННИ ДЭННИ ДЭННИ ДЭННИ) и зажмурившись, чтобы не видеть приближающегося чудовища с напомаженными яркой помадой, разлагающимися губами... Дэнни кричит... *** ... и подскакивает на постели. В окно автоматной очередью стучат мокрые хлопья снега; где-то на крыше уныло завывает ветер. Сердце бешено колотится о ребра. Все, что в мире зримо мне или мнится, — сон во сне. Это был всего лишь сон. Сон. Хриплое дыхание прерывисто срывается с губ вместе с паром. Только теперь Дэн ощущает как же холодно в комнате. Он дрожит. Нестерпимо хочется выпить. Забыться. Утопить свой ужас в алкоголе. Ночь разрывает тревожная телефонная трель. — Для тебя есть работа, док, — говорит Клодетта.