Изящность

Она изящна и стройна. Плавные круглые бока, тонкая шея, темная кожа, что на свету кажется бардовой, даже немного рыжеватой. Мелкие трещинки-морщинки испещряют всю ее, но она не выглядит старой, нет. Она – прекрасна, идеальна, божественна. Не будет на свете столько синонимов, чтобы описать ее красоту. Но даже внешний облик и абсолютная уверенность в себе не способны затмить, притупить, то сладкое предвкушение, что рождается, когда в голове мелькает лишь тень тех особых мыслей. Глядя на себя, она видит то, от чего бежит, о чем предпочитает не думать, изнемогая от бессловесного желания. Она не может говорить по своей воле, для этого и существует Он – тот, кто дарит ей голос. В противовес безграничной красоты своей возлюбленной он абсолютно прост, понятен и прямолинеен. Нет тех манящих изгибов, тех мелких минусов, что все вместе складываются в один большой плюс – ему ни к чему это. В случае с ним внешний облик далеко не главное, у него лишь одна задача. Задача заставить ее петь. И он успешно справляется с этой миссией. Нежно очерчивает контур ее бедер, плавно поднимаясь вверх, к тонкой лебединой шее, отчего спинка ее выгибается навстречу, тело просит, нет, умоляет не останавливаться, но уста по-прежнему сомкнуты. Он еще не позволяет ей говорить, еще рано. Такая игра забавляет их обоих, хотя истязает больше всего ее. Мазохистка ли? Только в его руках. С первым прикосновением, чуть ниже приличия, его тела с ее, она издает тихий неуверенный стон. Высокий, с потенциалом лопать тонкие стекла, лишать людей драгоценного слуха. Новое движение – звук повышается, а тональность падает, хотя, признать, зависит она далеко не от количества прикосновений, а от мест, которых он касается. Чем дольше телесный контакт, тем дольше она заливается одной нотой, продолжая тянуть ее до тех пор, пока Он не решит положить этому конец. Ее красота, звон тонкого голоса – ничто без него. Они связаны друг с другом кровными узами, по отдельности каждый из них не представляет никакой ценности. По отдельности они не живут. Смычок и скрипка.