Кара

Каждый убивает то, что любит. В этом есть некий элемент наказания. Джон Энтони Бёрджесс Впервые я увидела отчима, когда мне было шесть лет. Мама после смерти моего родного отца долго не решалась на отношения, храня верность его памяти. Но спустя несколько лет нашелся человек, который заставил ее улыбаться и сделал вновь счастливой. Мы переехали в большой шикарный особняк, где, в силу моей детской впечатлительности, все казалось сказочным и прекрасным. Мама официально и довольно сухо представила меня высокому мужчине с очень строгим лицом, наказав называть его Фугаку-сама. Я покорно кивнула, после чего отчим, наконец, улыбнулся и потрепал меня по голове, назвав милой девочкой. Потом мы прошли в главную залу, где он представил нам своих сыновей. Я расстроено осматривала двух неожиданно появившихся у меня братьев. Старший – Итачи, подросток пятнадцати лет. Младший – Саске, был старше меня всего лишь на два года. Оба с черными, как смоль, волосами, они точь-в-точь напоминали Фугаку-сама. Даже манерой держаться. Лица были настороженными и с неприязнью. А у младшего оно и вовсе пылало злостью. Я сразу ощутила волну ненависти, направленную на мою мать. Тогда сознание моментально настроилось против этих неприятных личностей. Мне стало ясно, что сказочным наше пребывание здесь не будет. Конечно, я оказалась права. Саске возненавидел нас. Сначала он всячески выражал свои чувства, явно надеясь, что либо отец выгонит мою маму из-за любви к нему, либо мы сами уйдем, не выдержав его притязаний. Потом Фугаку-сама вызвал сына на серьезный разговор, после которого Саске вообще перестал хоть как-то реагировать на кого-то. Итачи же было безразлично то, что творилось в доме. Его серьезное лицо никогда не выражало эмоций, но он всегда был добр по отношению ко мне. И вообще мы очень редко его видели. Жизнь потекла своим чередом. Мама светилась от любви к отчиму, и ничто не казалось ей проблемным. Со временем она нашла расположение Итачи, даже не подозреваю, чем именно. Лишь Саске ей не удалось изменить. После любых попыток найти с ним общий язык она плакала. Но Фугаку-сама об этом так и не узнал. Мама считала, что ее женский долг состоит в том, чтобы самой достучаться до сознания детей любимого человека, а не трусливо жаловаться на них. Что ж, в этом она была права. Втайне я восхищалась ее ежедневными попытками найти подход к Саске и бесконечным терпением. Мне же мама объясняла, что его поведение - это защитная реакция. - Сакура, - говорила она. – У тебя есть мама, а он ее потерял. Представь, как ему тяжело. Особенно, когда в доме, где недавно была Микото-сан, появилась другая женщина. Он думает, что я пытаюсь заменить его маму, однако, не понимает, что ее заменить никто не сможет. Просто его отец имеет право еще раз быть счастливым. Я поняла эти слова насколько смогла и тоже пыталась сделать все, чтоб Саске хоть как-то смирился с нашим присутствием в доме. Очень скоро я заметила, что Фугаку-сама совершенно не интересовался младшим сыном, уделяя внимание обучению Итачи. Саске был предоставлен сам себе… Я тоже почти не пересекалась с главой дома, но у меня-то была мама, которая никогда не переставала обо мне заботиться или любить. А он был совсем одинок, пусть и никогда не показывал, что это его хоть как-то тревожит. Чувство сопереживания и даже жалости возрастало во мне с каждым днем, поэтому я прикладывала в три раза больше усилий, чтобы сблизиться со сводным братом, везде таскаясь за ним. Это, конечно же, не было оценено. Но от меня не так-то легко избавиться, и Саске очень скоро привык к своей тени в моем исполнении. Я узнала все, чем он дышит. Даже многому научилась от него, переняв в редкие минуты расслабленного безразличного поведения. Детство пролетело незаметно, потому что я полностью была поглощена этим… Им! В день моего шестнадцатилетия Итачи, уже полноправный заместитель компании Фугаку-сама, первый пробрался в мою комнату ранним утром. Я дремала, не реагируя на его попытки оказаться незаметным. Где-то внутри озорные смешинки так и норовили прорваться - показать Итачи, что я почувствовала его присутствие, когда он еще дверь не открыл. Шлейф его дорогих духов защекотал нос, и я едва не чихнула. Старший брат поворошился где-то в области расположения моего стола и тихонько вышел из комнаты. Я, наконец, пошевелилась и открыла глаза, изнывая от любопытства. Тогда я получила свой самый лучший и любимый подарок в своей жизни от Учихи Итачи. Саске же никогда не поздравлял меня ни с чем. Редко разговаривал со мной, особенно с годами нашего взросления. Если в детстве мы даже пару раз играли вместе, то годам к двенадцати я молча находилась возле него, когда он позволял. Вот и в этот знаменательный для меня день Саске ограничился кивком в мою сторону. А через неделю он и вовсе ушел из дома. Просто собрал вещи, поговорил с Фугаку-сама и исчез в неизвестном направлении. Мама долго плакала и пыталась поговорить с отчимом, однако тот запретил вообще вспоминать про его младшего сына. Я никому не показывала, насколько отразился на мне уход Саске. С тех пор я стала замкнутой и, наверное, очень напоминала самого Учиху-младшего, потому что мама часто беспокоилась из-за моего поведения. Вскоре я полностью погрузилась в учебу и редко бывала дома. А на свое совершеннолетие получила от отчима машину за серьезное отношение к собственному образованию. Жизнь наполнилась размеренной рутиной, идя своим чередом. Пока в один прекрасный день на пороге особняка не объявился блудный Учиха-младший. Фугаку-сама воспринял его появление, как ни в чем не бывало. Мама очень обрадовалась, хотя никак не показала этого. Словно не было этих четырех лет его отсутствия. Тайна, покрытая мраком… *** *** *** Молча дожевывая свой завтрак, я терялась в раздумьях. Вчера вернулся Саске. Он почти не изменился. Такой же холодный взгляд. То же угрюмое лицо и рослый стан. Только, наверное, стал еще красивей. Его красота не казалась слащавой. Нет, она была, скорее, мужественной и вызывала восхищение. По крайней мере, мое… Сказать, что я была удивлена возвращением Саске – это ничего не сказать. Я была раздавлена этой новостью, как и тогда, когда он ушел. В сердце вновь вернулась тупая ноющая боль, в голове появилось помутнение, и где-то внутри проснулся страх. Господи, ну почему я так реагирую на сводного брата?! Саске же так и не стал мне старшим братом, в отличие от Итачи. А я все надеюсь на что-то с его стороны. Да он никогда не обратит на меня свой величественный лик! Свою гордость Саске так и не победил… Хотя мне иногда казалось, что таким образом он наказывает всех нас за то, что случилось в его жизни. Отца – за то, что не стало матери. Старшего брата – за то, что принял вторую жену и меня, тем самым якобы совершив предательство по отношению к нему и Микото-сан. Мою маму – за то, что посмела стать кем-то для его родных. Меня – за то, что… За что меня-то?!! Не ревность же…Я не стала для Фугаку-сама родной дочерью. Он относился ко мне лишь с должным уважением и опекой. Я всегда пыталась скрасить одиночество Саске, надоедая ему и вызывая раздражение. Хоть за это он должен быть благодарен мне! А я ощущаю на себе его моральную кару. Это долго находилось во мне гниющей раной. Сейчас же так и норовило вырваться наружу. Вздохнув, я оторвалась от тяжелых мыслей и направилась в университет, но на занятиях высидеть не смогла и впервые в жизни пропустила их, направившись колесить по городу. Обычно скорость я не любила, предпочитая ездить осторожно и медленно. Но сейчас что-то гнало меня. Я, как умалишенная, крутила руль, даже не думая о том, куда и зачем еду. В голове засела мысль о безысходности. Почему? Даже не знаю. У меня в жизни все было хорошо. Я ни в чем не нуждалась. Любимая учеба, развлечения, друзья… Семья какая-никакая… Правда с личной жизнью не клеилось. Все мои ухажеры исчезали сразу же, как появлялись. Причем в неизвестном направлении и неизвестно от чего. Но я не придавала этому особого значения. Влюбленной не была – и хорошо! Зачем париться по этому поводу? Значит, все дело в Саске… Безысходность от того, что не смогу отвратить его наказание от себя? В сумочке зазвенел мобильный, и я свернула на обочину, пытаясь успокоиться. - Да? – остается надеяться, что голос не выдал моего волнения. - Сакура, - мягко произнес Итачи, словно знал, что меня нужно успокоить. – Я знаю, что ты не в университете, – интересно, откуда он это знает?! – Сможешь сейчас заехать в то кафе, где мы с тобой были в день твоего шестнадцатилетия? Помню тот день! Тогда я вскочила с кровати и ринулась осматривать подарок старшего Учихи. Там лежал золотой браслет с выгравированными моим именем и датой моего рождения. Рядом была открытка с поздравлениями и приглашением на ужин. Вечером, после работы, Итачи нашел меня и отвез в маленькое уютное кафе. Все это время он вел себя со мной, как с принцессой, с взрослой красивой девушкой и с любимой сестрой одновременно. Это событие в моей жизни стало самым счастливым и светлым. - Конечно. Скоро буду, - услышав одобрительный возглас Итачи, я отключилась. Через десять минут моя машина остановилась возле назначенного места. Пройдя в помещение со столиками, я сразу заметила Итачи. С ним был и Саске. - Привет! – сумела выдавить я. – Что случилось? Итачи улыбался, а Саске смотрел на меня, будто перед ним незнакомая и симпатичная девушка. Все же я знаю его достаточно хорошо, чтоб уловить еле заметный огонек неприязни и раздражения. - Ничего, - ответил старший из братьев. – Я просто решил собрать двух дорогих мне людей в уютном месте. Саске фыркнул, и, наконец, на его лице отразились истинные эмоции. Ненависть. И чувство острой необходимости в совершении справедливой кары. Опять надо мной? Итачи покровительственно взглянул брату в глаза. Будто знает что-то важное, касающееся всех нас. Будто знает все! Я замялась и отпила немного кофе, только что принесенного нам официанткой. Саске долго пронзал своим взглядом Итачи, но потом я заметила, что он погрустнел. Меня охватило сочувствие. Я опять вспомнила слова мамы. Он всегда был один… Да, один. Но лишь по своей вине! Мое сочувствие плавно сменялось на гнев. У него был Итачи, которого Саске всегда отталкивал. У него была я, которую он исправно не замечал. Да он плевал на мою молчаливую поддержку, мои искренние попытки полюбить его!!! - Сакура? – вопросительный обеспокоенный взгляд Итачи прервал мой неожиданный всплеск ненависти к Учихе Саске. - Все в порядке! – неуверенно отозвалась я. И тут меня прорвало. – Черта с два! – моя стена, возведенная после ухода Саске, исчезла. Вся боль и ненависть вырвались наружу. – Ничего не в порядке! Зачем ты позвал меня сюда, Итачи? – яростно сверкнув глазами, я перевела взгляд на младшего брата. – Как он до сих пор может быть дорог тебе, если ты ему никогда не был нужен? Если он все время думал только о себе? Делал все только для себя и из своих неправильных побуждений? - И какие же у меня побуждения? – сухой насмешливый тон Саске только разозлил меня. - Отомстить. Наказать. Уничтожить. Микото-сан умерла, и ты решил всем отравлять жизнь. Просто потому, что они есть, а твоей мамы нет. Первым поплатился отец, который позволил себе полюбить кого-то еще. Вторым оказался Итачи, потому что тоже смирился с потерей матери и стал жить дальше. А потом твоя детская психология свернула в сторону ненависти к моей маме. И ко мне… Саске не перебивал меня, но я видела, как его взгляд наливается кровью. Мне стало страшно, и в один момент меня полностью поглотило безразличие ко всему. - Наша мать, Сакура, не умерла, – тихий голос Итачи проник в мое сознание. - Она ушла от нас, влюбившись в другого мужчину. А отец не пережил это предательство. Она умерла для него. Что? Ушла? Бросила собственных детей? В моем мозгу это не укладывалось. Светлый образ Микото-сан растаял в воздухе, обдав меня ледяным холодом. Это страшно! Предательство самого родного и близкого человека я бы не пережила… Итачи умолк, Саске отвел кровожадный взгляд в сторону. Я воинственно поднялась со своего места, намереваясь закончить. Картинка в мозгу сложилась полностью. - Тем более! Ты решил наказать нас всех за ее предательство, – я жестко взглянула на Саске. – Это еще хуже. Ответить мне на любовь таким отношением… За что?! Я тебя не предавала! Я никогда не оставляла тебя, Саске. И если все остальные позволили тебе оставаться наедине с собой, то я не могла этого допустить. Тебе нужен был кто-то рядом. И этим кем-то покорно стала я. Не в качестве одолжения или жалости. А потому, что пыталась тебя любить! Стать тебе ближе. А ты отталкивал. Плевал. Оставлял. Уходил. За боль, причиненную тебе кем-то, поплатилась я! И все твои близкие. Отец, Итачи, моя мама… Вот и истинные побуждения. Кара… Теперь ушла я. Не только из кафе. Еще из дома, из семьи. Из университета. Я сорвалась неожиданно и покинула город, взяв накопленные с годами деньги. Никто не знал, куда я исчезла. Потому что мне не хотелось этого. Теперь я наказывала всех за ту боль, что причинил мне Саске. Слишком же много перенялось мне от него. Слишком верно его эго прижилось во мне. Саске, видимо, тоже успел узнать во мне себя, потому что очень скоро нашел меня. Он ничего не объяснял. Не требовал. Просто стал все время находиться рядом. Теперь Учиха-младший, как я когда-то в детстве, стал моей тенью. Парадокс! Он все время смотрит мне в глаза и что-то в них ищет. Мне это кажется более чем странным. Его поведение мало напоминает братское. Хотя и я, признаться, давно перестала видеть Саске в роли брата… Мне очень даже нравится, когда он, в порыве неведомых чувств, обнимает меня и думает о чем-то своем, а я ощущаю его тепло и растворяюсь в нем, забывая дышать. Что происходит в моей жизни?! Неужели попахивает грешной любовью? Неужели я люблю своего брата как мужчину? Хотя… между нами нет кровного родства… И неужели мы сможем покончить со свершением наших кар?! И забыть ту боль, что была причинена нам? Прошла пара дней, прежде чем Саске первый раз попытался заговорить со мной. - Сакура, - начал он напрямую. - Ты не хочешь вернуться? - Тебе, чтоб вернуться, потребовалось четыре года, - незамедлительно ответила я, совсем не пытаясь его обвинить, скорее взывая к его пониманию. Саске насмешливо хмыкнул. - Я никогда не покидал тебя. Я вопросительно посмотрела ему в глаза. - Все эти четыре года ты не уходила из поля моего зрения. И в кафе ты ошиблась лишь в одном. Я никогда не оставлял тебя. И ненависть была только потому, что я полюбил тебя и боялся сближаться с тобой. Только упустил то, что ты заняла место в сердце сразу, как появилась. Во всем остальном ты действительно права. Мать я не простил. Никого не простил. Не смог. - Значит, - в глазах защипало от непрошеных слез. – Ты меня отталкивал, потому что боялся новой боли?! – зашептала я, совершенно забыв, что передо мной Саске, тот, кто не терпит слабости и эмоций, особенно собственных. – Значит, все время был рядом? Значит, все мои парни – твоих рук дело? – мое отчаянье полилось совместно с яростью. Саске молча кивнул, и его затуманенный взгляд дал мне надежду. - Итачи понимал меня всегда. И в тот день, когда тебе исполнилось шестнадцать, он заставил меня признать то, что я люблю тебя. Поэтому я ушел. После осознания истины, мне стало еще хуже. Но позволить кому-то, кроме меня, быть с тобой, я не мог. Прости меня за все, Сакура. Я наказал больше всех себя, поверь! Я уже зарыдала в голос. Саске меня любит. Пусть он был черствым эгоистом, мне все же удалось достучаться до его сердца! Это мираж? Или наказание? - Сакура, пожалуйста, будь всегда рядом. Ты нужна мне! – нет, это лишь его голос, такой родной, наполненный знакомой мне болью и надеждой… - Саске! - вот уже и мой голос, наполненный осознанием собственной любви к Учихе. Осознанием помилования от Всевышнего. Осознанием свободы от боли, снедающей нутро. Помилование и свобода – это соединение жаждущих любви душ, тел и губ. Наших с Саске… Кто мы такие, чтобы наказывать кого-то? Даже виновных… Мы должны уметь прощать. Других и себя. Мы должны просто жить, не думая о мести и наказаниях. За каждой карой – боль! А боль не может сосуществовать с любовью.