Во сне и наяву

Теперь это происходит не чаще, чем раз в полгода. Тёмная комната — сквозь плотные занавески не пробивается даже свет фонарей от подъездной дорожки. Тишина и звенящая пустота в особняке — никто и никогда не должен даже мысли допустить. Нет, он не боится скандалов в прессе, лишения звания или краха карьеры. Но как тогда он станет смотреть в глаза сотрудникам и друзьям? И, главное, как они будут смотреть на него? Никто не должен знать; никто и не знает. И тогда раз в полгода здесь, за закрытыми дверями и задернутыми шторами, в полной темноте можно себе это позволить. Можно жадно целовать чужие губы, проводить языком и губами по щекам, колючим от дневной щетины. Можно прикусывать основание шеи, рискуя наставить засосов. Можно гладить ладонями горячую кожу груди, будто бы случайно задевая кончиками пальцев твердые соски. И получать в ответ всё сильнее и сильнее сбивающееся дыхание. Чужие широкие ладони робко ласкают его грудь и живот, потом, будто смущаясь, перебираются на спину, спускаются к ягодицам. Собственное дыхание предает, на лбу и груди выступает испарина. Он наклоняется, обхватывает губами поочередно оба соска, вызывая в ответ шипящий вздох сквозь зубы. Неторопливо опускается поцелуями вниз. Отстраняется только для того, чтобы упереться коленом между бедер лежащего на кровати мужчины. Потом он обхватывает налитый кровью ствол, проводит несколько раз вверх-вниз, снова наклоняется... — Нет, — раздается едва слышно. — Зеф, не надо. На этой фразе он всегда просыпается и потом долго лежит, разглядывая лепнину под потолком. Дыхание удаётся унять лишь спустя какое-то время, возбуждение — не удается вовсе. Только под душем, доведя дело до конца. Это началось около двадцати лет назад, ещё в Итоне. Слава всем несуществующим святым, что подростку можно не рассказывать, кто и как снится ему в эротических снах. И никто так и не узнал, что Зефу Расселу являлась не красотка Мэрилин, не знакомая куртизанка и не дочка какого-нибудь графа, а лучший друг Уолтер, всегда готовый прийти на помощь и на всю голову пришибленный Кодексом Чести. Зеф сам не понял, как и когда, но влюбился. В рыцаря, чтоб его, без страха и упрёка. И ведь не подойдёшь и не расскажешь! Хорошо, если просто побьет, а вдруг отвернется, и всё, прощай, дружба? Хорошо, что с годами такие сны видятся всё реже и реже. Наутро Рассел чувствует себя совершенно разбитым. Подчиненным непременно перепадает, как выражается Лис, на орехи, но легче от этого не становится. Зато теперь Зеф всегда знает, где находится друг, и всегда может с ним связаться. Для успокоения нервов.