444

Запилю картинку для удобства. https://vk.com/photo205762747_456239600 Жанр: Ангст, харт/комфорт, мистика, смерть персонажа. AU/OОС Под ботинком громко хрустнуло, и Манабу отступил назад, опасаясь наткнуться на какой-нибудь ржавый гвоздь, торчащий из валявшихся досок. Столбняка ему сейчас только и не хватало. Он был слишком напряжен, и, чего таить, его пугала атмосфера этого заброшенного здания старой больницы. Нет, в ней не было пожара или подобных печальных событий, здесь никогда не видели призраков; просто один богач выкупил когда-то это здание, наполовину разрушил его да так и оставил. То ли денег на работу строителей не хватило, то ли тут просто вели свои какие-то грязные делишки – Манабу это было безразлично. В этом здании он оказался неслучайно. Действительно – молодой парень в футболке с накидкой, мешковатых штанах и тяжелым рюкзаком за спиной находясь посреди ночи в менее разрушенном крыле старой больницы выглядел странно. Тем более, Манабу не был кем-то вроде наркомана, охотника на призраков или фотографа, интересующегося развалинами. Он вообще ненавидел делать что-то ради острых ощущений и всплеска адреналина. Манабу просто ждал здесь своего лучшего друга. Сновидеть он начал в последнем, выпускном классе. Тогда он не придал этим странным снам никакого значения. Но однажды утром, после такого сна, в котором он видел разбивающийся автобус, Манабу решил взять велосипед, чтобы поехать в книжный магазин. Странное дурное предчувствие будто сжимало его сердце, до боли стискивало лёгкие, мешая наслаждаться тёплым утром, и он решил не рисковать. В этот же день он смотрел новости и словно вновь видел свой сон, только уже на экране телевизора: смятый перед автобуса, въехавшего в опору моста. Тормоза у него отказали, но из-за небольшой скорости удар оказался не слишком сильным, и пассажиры получили только ушибы и травмы. В этом автобусе мог бы ехать и он. С тех пор Манабу стал прислушиваться к своим снам, а после поверил в них окончательно. Когда он решился рассказать об этом родителям, те, конечно, сначала не поверили, но потом поддержали. Однако каким-то образом к соседям просочился слух о том, что младший сын семьи Ошио обладает способностями к провидению. Несложно было догадаться, что соседки, семейные толстушки, верящие во всю эту чепуху, выстроились в очередь к их дверям. С Руи он подружился в то же время, когда осознал свой дар. Или проклятье – так Манабу считал более верным по смыслу. Те, кто читал западные комиксы о героях и грезил о суперсилах, возможно, были бы рады оказаться в его шкуре, но Манабу знал, что скоро они жестоко пожалели бы об этом. В ночь перед школьными занятиями Манабу увидел себя в совершенно неожиданной позе – снизу, под парнем, с которым он занимался сексом. Причем сновидцу это очень даже нравилось. Лицо парня, нависающего над ним, он видел отчетливо, и со всей страстью отвечал на поцелуи партнёра. Тело, словно охваченное огнём, не слушалось, прогибалось само, и Манабу ничего не мог с этим поделать. Проснулся он резко, мокрый от пота и жара – в эту ночь у него поднялась температура. Утром, решив не прогуливать из-за зарождающейся простуды, Манабу его и встретил. Руи оказался незаметным новичком, переведенным недавно: которого тут же прижали к стенке во дворе школы, там, где никто из учителей бы не увидел. В это время Манабу сидел на скамье, на баскетбольной площадке, и издалека заметил, как Руи обступили старшеклассники. Поначалу, естественно, Ошио решил не вмешиваться, ведь самому не хотелось отхватить тумаков. Но затем его точно током ударило мыслью: он должен что-то сделать, остановить их. Это было неожиданно для него самого, будто сработал какой-то инстинкт, который он не успел осознать. Тогда Манабу сорвался с площадки как пёс с цепи и помчался так быстро, что едва не навернулся на ещё сырой от росы траве. Он налетел на обидчиков Руи точно ураган, сбил с ног и даже успел кому-то поставить синяк под глазом – прежде чем хулиганы очухались от внезапности и повалили на землю их обоих. В тот день Манабу вернулся в страшных синяках, с тяжелой головной болью и тошнотой, но до дома его проводил благодарный, и не менее потрепанный, Руи. – Ты это… спасибо тебе… – неловко сказал тогда новичок, потирая избитый бок. – Меня зовут Руи. – Я знаю, – Манабу всё ещё ощущал во рту привкус крови и теперь не мог понять, что его дёрнуло вмешаться. Его тело было не слишком сильным, чтобы драться. В ответ на недоумённо-вопросительный взгляд Руи, Манабу пояснил: – Ты единственный новичок, переведённый почти посреди учебного года. Слухи, знаешь ли, такое дело. – Ааа… – протянул тот, будто всё понял. – Манабу я, – в свою очередь представился Ошио. Он посмотрел вверх, на крышу своего дома, возле которого они и стояли. Как только завечерело, осенний воздух стал холодным, пахнущим опавшей листвой и приближающимся дождём. – Ностра… гхм, – Руи неловко кашлянул и смущенно отвёл взгляд, едва не назвав Манабу по приклеившемуся в школе прозвищу «Нострадамус», – то есть, если это ты, я много слышал о тебе, Манабу. – Вот уж спасибо, – не слишком приветливо отозвался тот и повернулся в сторону входа своего дома. Тот сон, где они с Руи занимались любовью, почему-то так и не сбылся. Это было единственным, что порой тревожило Манабу и одновременно радовало. Всё-таки он не считал себя таким уж геем, скорее, эта сторона отношений его практически не интересовала. В то время, как все его одноклассники и одноклассницы уже имели сексуальный опыт, он всё ещё оставался за этой чертой, которая, по идее, отделяла его юность от взрослости. Манабу не хотел взрослеть и не думал что это круто: он считал, что взросление приходит вовсе не с первым сексом, а с первыми взрослыми поступками. Тем не менее, поначалу Руи ходил за ним по пятам, как щенок, и вскоре они крепко сдружились. Руи оказался очень забавным и добрым парнем, неиспорченным и неизбалованным. В какой-то момент Манабу начал осознавать, что испытывает удовольствие от времени, проведённого с ним. Вдвоём они часто гуляли вдоль берега моря, пили сок, а если удавалось добыть – то и пиво, делили друг с другом украденные у родителей сигареты или играли у кого-нибудь дома на видеоприставке. Идею о побеге предложил тоже Руи, видя, как мучается друг со своим даром предсказания будущего. Где-то в Токио у него жил хороший знакомый по имени Казуки, снимающий с каким-то парнем небольшую квартиру. В первое время Манабу решительно отмёл эту затею: несмотря ни на что, он любил свою семью и не хотел оставлять и расстраивать мать. Но чем дальше, тем люди стали требовательнее и наглее. Манабу не мог видеть вещие сны по чьему-то заказу, потому многие старались просто часто маячить перед ним. Он терпел и держался как мог. Во снах ничего кошмарного не происходило, но лишь до некоторых пор – пока Манабу вновь не проснулся в холодном поту. Приложив вспотевшую ладонь ко лбу, он прикрыл глаза и сжал в кулаке край одеяла. Над небольшим городком, где он жил, всё ещё висела ночь, с такими яркими звёздами, какие только бывают осенью. Из окна открывался вид на голую верхушку дерева с облетевшими листьями и на следующий квартал домов с серыми покатыми крышами. – Что за чёрт… – Манабу не сразу понял, что его трясет. Этой ночью ему приснилась смерть Руи. Точнее, он не видел, как тот умер. Но отчетливо, с замершим сердцем и ужасом во взгляде, смотрел на бледный труп друга, лежащий в гробу. Гроб лежал на выступе гигантской шестерёнки, которая медленно вращалась – поднимая тело Руи всё выше и грозя в скором времени раздавить его в огромном механизме из таких же шестерёнок. Гулкое тиканье до сих пор отдавалось в ушах Манабу, теперь к нему добавилось ещё и чувство тошноты. Голова закружилась, и он вновь рухнул на постель, раскинув руки в стороны и бездумно глядя в потолок. В комнате было так душно, будто здесь стоял десяток обогревателей. Манабу пришлось подняться и поспешно распахнуть окно. Свежий упоительный воздух подействовал отрезвляюще, и, несмотря на ночь, Манабу настрочил Руи смс. «Хорошо. Давай поедем в Токио. Прямо завтра». Возможно, друг не спал в это время, засиживаясь в играх, или Манабу беспардонно разбудил его, однако через три минуты пришёл ответ в виде улыбчивого смайлика, поднимающего вверх большой палец. – Ты написал записку, чтобы не волновались? – Угу, – Манабу рассеянно пнул кусочек бетона и поднял взгляд на своего друга. Живого и весьма довольного. Его взгляд остановился на не менее набитом рюкзаке Руи. – Ты разве поедешь со мной, надолго? – Ну да, – пожал плечами тот. – Не оставлять же тебя, горемычного. Рядом со зданием больницы находилась станция, и вскоре туда должен был прибыть первый утренний синкансэн. Станция была ещё закрыта, и, чтоб не мёрзнуть на ветру, парни договорились встретиться тут. – Ты уверен? – стараясь не быть настойчивым, спросил Манабу. Руи в это время прикрывал ладонью пламя зажигалки, поджигая сигарету, и слова друга явно удивили его. Убрав зажигалку в карман, он сделал глубокий вдох, молча глядя на Манабу, и спустя пару секунд неспешно выдохнул изо рта дым. – Что такое, Набу? Манабу помотал головой и хотел было оправдаться тем, что просто волнуется, однако Руи не дал ему этого сказать. – Ты видел плохой сон? Что ответить на это, Манабу не знал. Его друг всегда был достаточно проницательным, и чудо то, что он не узнал о том сне, где они занимались любовью. – Что-то вроде того, – спустя долгие секунды кивнул Манабу, не став отпираться от очевидного. Руи некоторое время смотрел на друга, изучающе и как-то странно, отчего у Манабу все волоски на теле поднимались, как от холода, а в низу живота непристойно тянуло. Нужно было срочно закурить, иначе он точно сойдет с ума со всей этой историей, решил Манабу, хлопая ладонями по своим карманам. Неожиданно Руи улыбнулся и протянул ему свою начатую сигарету, без слов поняв его действия. – Держи. Я больше не хочу. Благодарно кивнув, Манабу шумно выдохнул через замерзший нос и взял тлеющую сигарету в зубы. В помещении было темно, однако свет ярко-белой луны проникал в больничные окна со сломанными рамами, так что старшеклассники вполне могли видеть друг друга. Манабу устал стоять, особенно под весом тяжелого рюкзака, но не знал куда сесть – повсюду под ногами находились куски бетона, расколотые откосы и железные балки, щедро посыпанные щебнем. Терпкий ментоловый дым немного успокоил, освежив мысли. Однако, после того как он сделал несколько затяжек, Руи подступил к нему вплотную, чересчур близко. – Ты действительно не боишься ехать? – шепнул Руи, а затем обхватил руками плечи Манабу, прижав его к себе. – Не хочу оставлять тебя одного. Отодвинувшись от замершего и обескураженного Манабу, Руи растянул губы в улыбке и пальцами перехватил его сигарету, выкинув её в кучу строительного мусора. – С-стой… – Манабу резко дёрнулся в сторону, когда его слегка толкнули, и спиной он почувствовал холодный твёрдый бетон стены. Но тут его друг не позволил выскользнуть, крепко схватив за плечи. Руи прижался губами к его рту – настойчиво, без излишней нежности, но не грубо. Манабу ощутил приторный вкус сигарет и мокрый язык друга, настойчиво желавшего углубить поцелуй. Однако почти сразу Руи отстранился, хотя ладоней с плеч друга не убрал. – Теперь ты всё ещё хочешь, чтобы я ехал с тобой, Манабу? От этого, казалось бы, простого вопроса Манабу бросило в жар. Спина покрылась испариной, хотя из окон задувал промозглый ветерок. Снаружи царило безмолвие. На самом деле вопрос звучал не иначе как «Могу ли я остаться с тобой?». И Руи терпеливо ждал ответа, не отрывая взгляда от тёмных глаз друга. Манабу утвердительно качнул головой: он знал, уже знал, что так должно быть и будет. Его вещий сон сбывался, пусть и с опозданием. Он произнёс одно короткое слово на выдохе, после чего его вновь обняли тёплыми руками, крепко прижав к груди. – Хочу. Людей в синкансэне было много, однако Руи с Манабу достался более пустой вагон, чем остальные. Они расположились на сиденьях в углу, там, где на них никто не смотрел. Манабу то и дело краснел, ощущая теплые пальцы Руи, незаметно сжимающие его бледную ладонь. Впервые в жизни Манабу сожалел, что его руки такие тонкие, с выступающими косточками и венами, некрасивые, как и он сам. Раньше ему не приходилось стесняться своей внешности, но сейчас хотелось выглядеть хоть немного привлекательнее, чем есть. – Что-то лицо у тебя невеселое, – негромко шепнул ему на ухо Руи, перебивая монотонный гул движущегося состава. – Ты не простудился ли? Свои слова он дополнил внезапным жестом – приложил ладонь ко лбу Манабу. Отчего тот вспыхнул от смущения ещё сильнее. – Н-нет. Всё нормально. Как потом узнал Манабу, Руи позвонил своему другу из Токио, который Казуки, ещё до того, как они решили сбежать. Кажется, тот легко согласился. Но сновидец даже не представлял, чем займется в большом городе и как будет выживать. Только присутствие Руи помогало ему верить в будущее и свои силы. – Знаешь… – Манабу поднял взгляд на большое окно, за которым занимался рассвет. – Я хочу тебе кое-что сказать… Хотя на такой скорости поезда-пули пейзаж превращался в сплошную палитру смазанных цветов, горы вдали были хорошо различимы. Небо из серого стало розоватым и неярко-оранжевым, а звезды потухли. Все кроме одной, утренней, зависшей близко к горизонту. – И что же? – бодро спросил Руи, подталкивая Манабу к разговору. – Точнее, рассказать… – Я слушаю. В этот момент, когда на него так пристально глядели, Манабу захотелось вдруг отшутиться и махнуть рукой, мол, не обращай внимания. Но он всё же пересилил себя, считая, что честность в отношениях очень важна. – Мне снился сон, в котором мы занимались… – На мгновение Манабу застопорился, но всё же выдохнул, тихо, прямо на ухо Руи. – … Сексом. И это мне приснилось в тот самый день, первый день нашего знакомства. Судя по вытянувшемуся лицу, Руи был немало удивлён. А затем на его губах заиграла самая коварная улыбка из всех, что он когда-либо показывал. – Вот как? Тогда всё ясно. – Что ясно? – в этот раз удивляться пришлось Манабу. В ответ Руи крепче сжал его ладонь и пододвинулся так близко, что бедрами они касались друг друга. – В тот самый день, как только я тебя увидел, то понял, что очень хочу тобой завладеть. Правда, сначала я подумал, что ты девушка. – Идиот. – Манабу шутливо толкнул друга плечом, на что тот только звонко рассмеялся. – Ты очень мило выглядел, особенно в рубашке, с короткими взъерошенными волосами. Ты ведь помнишь, что наши старшеклассницы тоже носили рубашки с галстуками? – Помню, – согласно кивнул сновидец, готовясь, в случае чего, снова дать локтем по рёбрам друга. Однако неожиданно Руи, проведя пальцами по руке Манабу, от запястья до локтя, искренне признался: – Раньше я не интересовался парнями, только девчонками. А тут будто адреналин в голову ударил. Это было так классно. – Да… я тоже, в общем, – неловко сознался Манабу, проглатывая слова, – …не интересовался. – Но, насколько я успел тебя узнать, не ты, ни я, не отличаемся стереотипным мышлением. Верно? Не найдя что ответить, Манабу подтвердил слова друга кивком. Квартира в Токио выглядела как типичное холостяцкое жилище. По углам в черные мусорные пакеты были собраны кучи пивных банок и пакетики от чипс и закусок. Выносить мусор, видимо, тоже не было основной привилегией хозяев. Затхлый душный воздух пропах алкоголем и нестиранной одеждой, а на полу то тут, то там валялись разноцветные носки без пары. В прихожей Манабу заметил акустическую чёрную гитару с потрепанным корпусом и лопнувшей струной. Её колки были не очень аккуратно выкрашены чёрным лаком для ногтей. – О, приветище! – гостям открыл никто иной, как сам съёмщик жилья. Руи как-то показывал его фотку на своём телефоне, поэтому Манабу без сомнений узнал Казуки. Трудно было не узнать такого необычного парня, с тоннелем в ухе, кучей пирсинга в ушах, кольцами в брови и губе. Правда, сейчас тот почти всю эту мишуру снял и сонно щурился на гостей, в особенности на Манабу. Полуголый, в одних шортах и домашних тапочках, он почесал затылок, взъерошив крашенные в рыжий цвет волосы. – Я смотрю, у тебя было очень мало времени прибраться, – по-свойски с порога заявил Руи, разуваясь. Манабу удивил такой приятельский тон, поэтому, прежде чем снять ботинки, он подождал, что на это ответит Казуки. Но тот лишь махнул рукой и широко зевнул. – Ну да-а-а, как-то так. А это… ? – Мой парень, о котором я тебе писал. – Так это парень? – казалось бы, впервые за время разговора Казуки окинул Манабу заинтересованным взглядом. Манабу нахмурил лоб, справедливо посчитав, что реакция Казуки – чистой воды притворство. Сновидец ничуть женственно не выглядел, если не считать плавных черт лица. Губы у Манабу были тонкие, волосы отросли немного, но всё равно были коротки, а липшая к телу футболка свидетельствовала о почти впалой груди. – Именно, Казуки. – Манабу не успел открыть рта, чтобы возразить, когда Руи по-хозяйски обвил руками его талию и пристально посмотрел на столичного приятеля. Казуки только помахал перед собой ладонями, сдавая позиции. – Ладно-ладно, мне-то что. Где душ и холодильник ты помнишь, наверное? Руи удовлетворённо кивнул, в то время как Манабу вспомнил: когда-то он уже слышал, что Руи перевёлся в их школу из Токио. Но зачем было уезжать из столицы, чтобы учиться в захудалой школе пригорода для сновидца навсегда осталось загадкой. Когда Манабу вышел из душа, смыв с себя холодный липкий пот пути, он увидел, что Казуки перетаскивает свои вещи в соседнюю комнату. Квартира была устроена так, что две комнаты выходами смотрели друга на друга, а между ними находился общий зал со столом в середине, телевизором и небольшим диваном без ножек. Одна сторона узкого зала заканчивалась балконом с большим окном c видом на серый унылый город. Другая – вела в маленькую кухню, а затем в прихожую. Душ вместе с туалетом оказались за дверью, в противоположном от входа конце кухни. – Ну, только не разбрасывай по полу свою хренотень, не в другой город же переехал, – звучным, чуть сиплым голосом произнёс ещё один парень, устроившийся на диване: блондин с обнажённым костлявым торсом и тяжелыми металлическими браслетами на запястьях. Он расслабленно полусидел на диване, разведя колени в стороны, и прикуривал прямо в доме. Казуки, в этот момент тащивший свой свернутый футон, едва не споткнулся. – Зато пока я буду у тебя, есть шанс, что ты перестанешь водить баб. Громко фыркнув в ответ, блондин отвернулся от Казуки и смерил Манабу внимательным взглядом. Глаза у него были тёмные и пугающие, отчего сновидцу стало неловко, что он замер посреди зала в одном полотенце на бёдрах. Руи нигде не обнаруживался, из чего можно было заключить, что он вышел вынести мусор или сходить в магазин. – Вы с Руи будете пока жить в комнате Казуки. Только не шумите и не привлекайте внимания соседей. Не хочу, чтобы хозяин узнал и повысил ренту, – сказал суровый на вид незнакомец, затушив сигарету о жестяную банку из-под пива. Будто вспомнив о чем-то, он добавил: – Да, меня зовут Бё. – М-манабу, – представился сновидец, отводя глаза от Бё, видимо, второго съёмщика. – Я… эм… вам не будет тесно вдвоём? Будто бы в ответ на это, из комнаты Бё вылетел бюстгальтер, бордово-чёрный с оборками, и след за этим раздался недовольный голос его сожителя: – Возвращай им хотя бы их вещи, а! Бё даже не дёрнулся, когда часть женского гардероба удачно приземлилась ему на голову. Медленно и меланхолично он двумя пальцами ухватился за чёрную лямку и отбросил вещицу в другой конец дивана, а затем достал новую сигарету. – Казуки – идиот, ему всё равно где жить. А мне теперь будет ещё приятнее ставить будильник на всю громкость. То ли равнодушие и неэмоциональность Бё, с которыми он говорил, то ли дурачества Казуки так подействовали на Манабу было неизвестно. Однако спустя мгновение сновидец уже не мог сдержать робкого, но веселого смеха. В какой-то момент ему пришлось даже покрепче перехватить полотенце, чтобы оно не упало с бедер. – Вот ты смеешься, а ты знаешь какой у него будильник громкий! – тут же капризно пожаловался на соседа Казуки. – Он купил какой-то специальный, чтобы ставить свою мелодию, и теперь я каждое утро просыпаюсь под попсовые опенинги к аниме! – Правильно, под тяжелый металл ты не проснешься, – ухмыльнувшись, кивнул Бё, а затем дополнил, подгоняя сожителя: – Давай скорее, видишь, парень стоит, мёрзнет. Дай ему, где переодеться. Манабу действительно ощущал, как от холода его спина и ноги покрылись гусиной кожей. Хотя в квартире было тепло, небольшой обогреватель у стены был включен. – С… спасибо вам, – решив, что сейчас будет уместнее всего поблагодарить за щедрость и помощь, Манабу вежливо склонил голову. Всё-таки друзья у Руи были очень даже неплохими людьми, пусть и пугающими на первый взгляд. Казуки вообще выглядел весьма мило; будь Манабу девушкой, он мог бы в него влюбиться с первого взгляда. Щелкнув пару раз зажигалкой, Бё отложил её и сигарету, видимо, решив больше не дымить в помещении. Он махнул Манабу ладонью. – Да забей, нормально всё. Вечером Казуки притащил целый пакет пива, чтобы отметить приезд гостей. Как удалось узнать Манабу, он и Бё работали на стройке, в уже почти готовом здании, и делали косметический ремонт. Вернувшийся Руи принёс газету с объявлениями о работе. Только он сказал, что для старшеклассников тоже должно что-то найтись, как Казуки предложил пойти к ним. На стройке не хватало уборщиков, поэтому Руи с Манабу уже имели вариант хотя бы на первое время. – А старшеклассникам разве можно пить пиво? – сновидец хмурился, глядя как его новые друзья безобразно поглощают алкоголь. Ему самому не очень хотелось, однако он не смог противиться, когда банку ему под нос сунул Руи. – Расслабься, Набу, – осмелев в веселой и уже не совсем трезвой компании проворковал он, как бы ненароком прижимаясь плечом к плечу. – Давай, выпей! Манабу сжал губы, но всё же решился присоединиться ко всем. Спустя одну такую выпитую банку он уже оказался готов. Голова закружилась, и захотелось спать. Манабу молча игнорировал развеселившихся парней, которые, кажется, начали соревноваться, рассчитывая сколько в него влезет ещё, до полной отключки. После второй банки пива сновидец обнаружил себя сидящим на коленях Руи, чьи ладони бесстыдно гладили его бедра и талию, нагло забираясь под черную борцовку. Манабу ничуть этому не сопротивлялся, напротив, его щёки горели, и жутко хотелось, чтобы сейчас его крепко обняли. Сколько он выпил ещё, Манабу уже не помнил. Он находился на грани сна, в состоянии дрёмы, слышал голоса друзей, но уже не понимал, о чём они говорят. Затем резко выключился свет, и Манабу ощутил под щекой мягкую прохладу ткани. Вокруг воцарилась тишина, и он просто понял, что это Руи перенёс его в их комнату, надежно заперев дверь. – Как же тебя просто напоить, – хихикнули ему на ухо. Манабу покорился, когда его захотели перевернуть на спину. И открыв глаза, он внезапно вспомнил. Эта же тёмная комната, это же окно, за которым раздавался гул ночных автомобилей. Этот же потолок с убогой старой лампой, и та же чёрная расстегнутая рубашка Руи – всё как в том самом сновидении, перед их первой встречей. Манабу хотелось обнять его, но даже руки словно не принадлежали ему, налитые тяжестью, точно свинцом. – Р… Руи… Стащив со своих плеч рубашку, Руи принялся раздевать Манабу – стянул с него борцовку, запутав в ней руки сновидца, и перешёл к настойчивым ласкам. Он не отвлёкся даже когда его позвал Манабу. – М-м? – Ты знаешь… – Манабу замолчал, понимая, что это привлечёт его внимание больше, чем оклики. И в самом деле, Руи поднял на него мутный рассеянный взгляд. – Что? – Я уже видел это, – сделав акцент на слове «видел», Манабу прижал подбородок к груди, посмотрев на него исподлобья. – Всё снова сбывается… – Мне, однозначно, нравится это предсказание, – Руи говорил тихо и чётко. Видимо прошло некоторое количество времени, за которое он успел немного протрезветь. – Определенно, нравится… Решив, что больше слова не требуются, Манабу расслабился и позволил делать с собой всё, что угодно. Потому что это был Руи – человек, к которому в нём вспыхнула непреодолимая страсть. Однако где-то на краю сознания Манабу всё ещё мучило тлеющее предчувствие беды. – Нет! Не смей! – ладони Манабу залило кровью, но он продолжал изо всех сил удерживать выступ шестерёнки. Хотя гроб с Руи был уже достаточно высоко, Манабу не желал отпускать его. Пусть острые края выступа прорезали ему ладони, и механизм трещал от того, что ему мешали двигаться, Манабу тянул его на себя, пока не вздулись вены на его выступающих мускулах. – Нет! Нет! Нет! Пальцы и руки ужасно болели, а крик, вырывавшийся из его горла, звучал отчаянно и безнадёжно. – Не-е-ет! – Тише, тише, ты чего? Открыв глаза, Манабу ощутил, как его рот плотно зажали ладонью. В комнате всё ещё царила темень, хотя за окном уже начинало светлеть. Зависший над ним Руи выглядел очень обеспокоенным и, заметив, что Манабу проснулся, тут же убрал руку. – Дурное сновидение? Слишком шокированный своим сном чтобы ответить, Манабу только резко выдохнул. Тело вновь было липким от пота, а из-за пережитого страха очень быстро билось сердце. С целую минуту он испуганно смотрел на Руи, а потом, так ничего и не сказав, крепко прижался к нему. Руи был жив и здоров, и сейчас находился рядом – этого было достаточно. Краем уха послышалась возня в зале, и Манабу стало неловко от мысли, что об этом ночном вскрике подумают Казуки с Бё. – Я здесь, я рядом, Набу, – ласково погладив по волосам, Руи поцеловал его в щеку. С тех пор, как они были вместе, к Манабу он относился нежно и заботливо, будто к девушке. Но сновидец не винил его в этом и не сердился, ведь никто из них двоих не представлял, как положено вести себя в однополых отношениях. Поэтому они любили, как умели. – Прости, не хотел так… кричать… – уткнувшись носом в шею любимого шёпотом проговорил Манабу. Было приятно ощущать на своей талии тяжелую руку Руи. И его горячее дыхание у своей макушки. Стараясь забыть о своём сне, Манабу слушал тихий успокаивающий голос Руи и наслаждался тем, что тот гладил его по волосам. Лишь благодаря этому сновидец вновь смог забыться и заснуть. Работа на стройке пусть и не была прибыльной, но вполне сносной. Поговорив с начальником, Казуки добился того, чтобы старшеклассников взяли на неполный день. Так что Руи и Манабу приходили с обеда и уходили вместе с квартиросъёмщиками, у которых жили. Уборка, как думал Манабу, оказалась достаточно тяжелым занятием – это было не полы протереть в чистеньком торговом центре. Приходилось выносить горы строительного мусора, вытирать толстые слои штукатурки с кафеля, а это было всё равно, что мокрую муку тряпкой развозить, чистить трубы и постоянно вытирать все поверхности от вездесущей пыли. Поскольку они всё же были старшеклассниками, особо тяжелой и ответственной работы, вроде выноса стекол или больших кусков бетона и кирпичей, Руи с Манабу не давали. После той ночи, когда Манабу кричал во сне, никто ему ничего не сказал, но он чувствовал, как поутру на него странно посмотрел Казуки. С тех пор же Манабу точно переклинило: он повсюду старался оказаться рядом с любимым человеком и часто просил его не подниматься высоко или не оказываться близко к месту, где поднимали и опускали балки. Старался в принципе отгородить от всех опасностей. И Руи, безусловно, заметил странное поведение Манабу. – Я думаю, с первой зарплаты мы сможем подыскать себе маленькую квартирку на двоих, – озвучил как-то свои мысли Руи. Они вчетвером все сидели за столом в зале и смотрели телевизор, в то время как Руи готовил на всех ужин. На сковородке весело шипело масло и золотились крупные креветки в кляре. Услышав это Манабу согласно кивнул. Он считал, что смена места сможет как-то отогнать беду, отсрочить, а то и вовсе изменить линию судьбы Руи. Сновидец винил себя в том, что никак не мог увидеть, где и когда предположительно должна случиться смерть близкого ему человека. От одной только мысли, что дар так бесполезен, раз не получается что-то изменить, Манабу впадал в депрессию. – Э, ну можешь ещё месяцок пожить в принципе, – махнул рукой Казуки, уплетая невероятно вкусное карри. Причина такого добродушия стала для всех очевидна – никто не готовил лучше, чем Руи. – М-м-м, ещё бы бобовой пасты сюда! – Бё так же уплетал за обе щёки. Судя по всему, даже бесчисленные девушки не кормили его обыкновенной домашней едой. По-доброму засмеявшись над друзьями, Руи кивнул, припомнив, сколько ему в первый день пребывания в их доме пришлось выкинуть упаковок от лапши. – Думаю, не так плохо, если у нас будет такой потрясный повар! – всплеснул руками Казуки, дожевывая рис. Манабу бездумно смотрел в экран телевизора, хотя мыслями был далёк от идущей развлекательной передачи. Сон, в котором Руи умер, будто хищный зверь, притаился где-то в уголке сознания – Манабу видел будущее о других, даже увидел во сне Казуки с Бё, играющих на сцене, но ничего им не сказал об этом, посчитав, что всему своё время. Страшный же сон будто всегда был где-то рядом, не желая сниться, но не оставляя сновидца в покое. Дурные предчувствия сжирали Манабу душу, и в последнее время он уже ни о чем не мог думать. После ужина парни уселись играть в видеоигры, но даже это не помогло Манабу отвлечься. Мало того, что Руи явно беспокоился за него, ещё и Казуки бросал в его сторону заинтересованные короткие взгляды. Стоило Манабу перестать делать вид, что он этого не замечает, и повернуть лицо в сторону Казуки, как тот, неловко почесав пальцем нос, сразу отворачивался. – Ладно, детки, по кроваткам. – Устало выдохнув, Бё хлопнул себя по коленям и поднялся с пола. Его примеру последовали все, кроме Манабу. – Ты идешь спать? – преклонив колено, Руи тронул его за плечо. – Завтра выходной, но всё равно не стоит засиживаться так долго. – Я… – против воли, Манабу попытался состроить самое невинное выражение лица. – Я немного ещё почитаю. Не хочется спать что-то. Видимо эти слова ещё больше обеспокоили Руи, так что он тут же опустился и сел рядом с любимым, поджав под себя ноги. Казуки с Бё всё ещё ворочались в своей комнате, но, кажется, уже скоро должны были уснуть. – Не хочется или не хочешь? – В опустевшем зале, где находились только они вдвоём, было тихо. – Ты в последние дни осунулся и стал ещё бледнее. В чём дело, Манабу? Манабу знал, в чём дело, но говорить об этом Руи не хотел. Поэтому, чтобы не возникало лишнего недопонимания, сновидец шумно вздохнул и поднялся на ноги. – Наверное, это просто усталость. Работа ведь нелёгкая. Хорошо, пойдем спать. Вряд ли Руи принял это объяснение за чистую монету, но ничего говорить не стал. Чтобы немного развеять его сомнения, Манабу выключил свет в зале и в их комнате, не дав возлюбленному даже раздеться. Схватив его за запястья, он подтолкнул Руи к их общей кровати и, грациозно изгибаясь, забрался на него, оседлав бёдра. Звёздная ночь, укрывшая сияющий огнями Токио, обещала быть жаркой. – Так вот оно что, – едва Манабу проснулся, то увидел перед собой серьёзное лицо Руи. Они вдвоём так и уснули, сплетясь ногами. Лежа щекой на подушке, любовники несколько минут рассматривали друг друга, Руи – внимательно, а Манабу – рассеянно, не сразу поняв, что с ним такое. – Тебе приснилось, что я умру, верно? Глаза Манабу распахнулись от удивления. Он подскочил на постели, тогда как его любимый даже не шелохнулся. – Чт… что? Как ты… – Ты говорил во сне, – отрезал Руи, задумчиво посмотрев в сторону. На его губах не было и тени прежней улыбки, так что обернуть всё в шутку вряд ли бы получилось. – Мне плохо спалось, и захотелось посмотреть на тебя, спящего. А ты ёрзал и шептал, чтобы я не умирал. Что на это ответить Манабу не представлял. Он открыл было рот, но снова закрыл, так и не произнеся ни звука. – Может быть, это обычный сон, вовсе не вещий, – спустя минуту озвучил сновидец, нерешительно улыбнувшись. – Он ведь не сбывается, хотя уже столько… – … Снится, – перебив, заключил Руи, словно в этом была некая суть. Манабу поёрзал, убирая и поджимая свои ноги под одеялом. Почему-то именно сейчас он боялся касаться Руи, словно тот мог причинить ему вред. – Понимаешь… я не могу увидеть, где и когда это случится. Но я бы отдал всё за то, чтобы знать. Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Руи. В комнате воцарилась тишина. Манабу понятия не имел, о чем сейчас думал его возлюбленный, глядя так внимательно. Вероятно, он должен был бы злиться за то, что от него скрывали такой важный факт, как неизбежная смерть. Начав продумывать на всякий случай какое-нибудь оправдание, Манабу не сразу обратил внимание на то, что Руи вновь по-хозяйски обвил его своими ногами под одеялом. – Ты поэтому так себя изводишь? – совершенно спокойно спросил он, кладя ладонь на талию сновидца и подтягивая его ближе к себе. От удивления Манабу даже часто заморгал, застигнутый этой фразой врасплох. – Я не хочу, чтобы с тобой произошло нечто ужасное, – повторился он, слегка повысив тон, будто речь шла не о жизни любимого человека. – Я… больше не хочу видеть этот сон… где ты умираешь. – Лучше не спать, да? – Да. Шумно выдохнув, Руи убрал ладонь с талии Манабу и вплел пальцы в его мягкие спутанные волосы. – Я тебя понимаю, Набу, – негромко начал Руи, гладя сновидца по голове, точно котёнка, – ты хочешь как лучше. Однако есть одна мудрость: что должно случиться – то и случится. Конечно, если я узнаю дату, я постараюсь изменить свою судьбу и избежать смерти, но что тогда произойдёт? – Что? – впервые Манабу задумался над подобным вопросом. Спокойствие Руи отчасти радовало, а отчасти было обидно за то, как он просто ко всему относится. – Понятия не имею что, – Руи кивнул и убрал руку. Манабу захотелось даже тихо возмутиться этому и вернуть всё, как было. – Цепь следующих причинно-следственных связей разорвется. – Что это ещё такое? – Манабу нахмурился, приблизительно представляя о чём говорит любовник. – Может, если я не буду там, где должен быть, я не наступлю на тлеющий окурок, и из-за него возникнет пожар и погибнут люди. Или какой-то парень опоздает на свидание, из-за чего не родится ребенок, который найдет лекарство от рака. Всё в мире взаимосвязано, Набу. – Но ведь… – Манабу захотелось возразить, и он припомнил тот давний случай с автобусом. – Я избежал одного столкновения, тогда… – Но там ведь никто не умер? – изогнув бровь, Руи широко зевнул, и Манабу машинально последовал его примеру. – Если бы ты не избежал будущего тогда, кто знает, встретились ли мы бы тогда? – Ты говоришь такие занудно-заумные вещи, это не в твоём стиле, – Манабу недовольно фыркнул, впервые за последнее время ощутив что-то похожее на облегчение, а Руи тихо рассмеялся. Страх ненадолго отступил. Но совсем ненадолго. – Ты идешь пообедать? – Руи вошел в просторное помещение, настоящий бетонный куб изнутри, и махнул рукой Манабу, выметающему пол от толстого слоя грязи и мелкого мусора. День близился к вечеру, и рыжее осеннее солнце, льющее свой свет из окна, едва пригревало. Разогнув ноющую после тяжкого труда спину, Манабу резко выдохнул и согласно кивнул. – Я сейчас. Остановив на сновидце взгляд, Руи вдруг хитро улыбнулся и приподнял бровь. Обычно это означало, что он не прочь позаигрывать или потискаться, но Манабу чётко установил правило, что на работе ничего такого не должно происходить. Не хватало только, чтобы их уволили. – Может, сделать тебе массаж? – словно прочитав его мысли, спросил Руи. Манабу закатил глаза, раздражённо выдохнув. Поняв это как отрицание, Руи не стал упираться, помахав перед собой руками. – Ну ладно-ладно тебе. Я жду, поторопись! Как только он исчез в проёме двери, Манабу остался вновь один, в пустом помещении. Сметя весь мусор в одну кучу в углу, он, наконец, с удовольствием отложил осточертевший за весь день веник. – Ты не должен пытаться изменить грядущее. От внезапно раздавшегося голоса за спиной, Манабу испуганно дёрнулся, а его сердце бешено забилось. Он резко отскочил к стене, противоположной окну, ошеломлённо уставившись на откуда-то взявшегося здесь парня в уличной повседневной одежде. На подоконнике без пластиковых рам в самой расслабленной позе сидел незнакомец – сложив ногу на ногу, будто не боясь выпасть назад, вниз, он с наслаждением уплетал палочками горячую лапшу. Парень, на вид, был одного возраста с Манабу и совсем не вызывал ужаса, разве что его бесшумное появление здесь оказалось странным и пугающим. И да, как он вообще тут оказался, беззвучно, без рабочей формы, да ещё ничуть не боялся того, что сидит на подоконнике пятого этажа. – Чт… Вы кто вообще и что тут делаете? – строго, но вежливо спросил Манабу, преодолевая смутный страх, загнездившийся в душе и не желающий покидать своё место. Парень сложил палочки в картонную коробку, откуда шёл лёгкий пар, и почесал пятерней свои волосы, карамельного оттенка, а затем тонкую шею: – Я этот… это… как вы там кличете… Такая нечисть с большой косой и в чёрном плаще. Вот оно я и есть. Ко всем прихожу всегда в конце пути. А сегодня выходной, вот и не надел плащ. Жарко в нём, уж прости. – Смерть? – Манабу скорее утвердил, чем вопросил. Но, взмахнув руками, он сердито закончил: – Да ладно, что за дурацкие шутки? Посторонним здесь нельзя находиться! Странноватый парень ткнул пальцем в сторону Манабу и согласно покачал головой. – Ага, Смерть, так и есть. Забыл совсем ваш язык, вот, вкуснотой решил заесть. – Уходите, пожалуйста, – теряя терпение, настойчиво повторил Манабу. Увы, щетка на длинной палке, служившая веником, осталась возле этого парня. Будто бы прочитав его мысли, незнакомец скосил вопросительный взгляд в сторону метлы, а затем на самого сновидца. Глаза у этого человека были настолько чёрные и глубокие, точно заключали в себе целую бездну Тартара. От этого взгляда по спине Манабу прошёл неприятный холодок. – Глупо думать, что это поможет. И забудь о том, что тебя гложет, – произнёс незнакомец, явно подбирая ломанные рифмы к своей речи прямо на ходу. – Дар не дается просто так, забудь о спасении его жизни, вот так. Кто бы ни был этот парень, он действительно пугал Манабу. От него дрожали коленки, и покалывало в подушечках пальцев. Сновидец прижался спиной к холодной твёрдой стене. – Не знаю, чего тебе надо, но я не позволю Руи умереть. Он – мой, а не твой! – Он свой, да, – парень пожал плечами и быстро доел остатки лапши, скоро работая палочками. – Но судьбу его тебе не поменять. Вот смог б ты повернуть время вспять. А так, не позволю я событий ход менять. – Что значит «время вспять»? – Манабу поморщился, испытав злость к себе на собственную же слабость и страх. Чего ему было бояться какого-то сумасшедшего горе-рифмоплёта? Доев, незнакомец, представившийся смертью, солнечно улыбнулся и поднял ладонь, привлекая к себе внимание. – Окажись ты в том автобусе, тогда, с мостом – не встретил бы его потом. Сменился бы событий ход, не состоялась ваша связь. Тогда не предначертан был ему я, вот. Отложив пустую коробку, Смерть не стал дожидаться, пока Манабу что-либо скажет. Сновидец был больше, чем удивлён – ошарашен. По сути, он сам, частично, был виноват в скорой и неизбежной гибели самого любимого человека на свете. Махнув рукой на прощание, парень неожиданно завалился назад и приподнял ноги вверх, мгновенно срываясь с подоконника вниз, с высоты в пять этажей. Оставив все мысли, Манабу резко бросился вперёд к окну, представляя, какую лужу крови увидит расплывающейся под телом разбившегося идиота. Однако, когда за окном, ни внизу, ни на улице – никого не оказалось, Манабу действительно почувствовал, как у него леденеет всё внутри. Вскоре беспокойство, повсюду сопровождающее Манабу, превратилось в бессонницу. Спустя неделю даже Руи серьёзно встревожился и предложил отвезти его в больницу. Кожа Манабу стала бледнее, чем обычно, а под глазами появились тёмные мешки от недосыпания. Не меньше волновались и Казуки с Бё. Манабу знал, что втайне от него Казуки купил снотворное, которое давал Руи. По вечерам, перед самым сном, Руи завёл обычай носить любимому травяной чай, чтобы тому крепче спалось. Сновидец молчал и делал вид, будто ничего не знает: он не мог винить Руи за его заботу. Да и спалось после этого особенного чая немного лучше, чем всегда. Однако долго так продолжаться не могло. Манабу понимал это по тому, как порой мир начинал кружиться перед глазами, и он уже не осознавал, не различал сон и реальность. К тому же, в последнее время у него стало болеть сердце – порой так, что приходилось стискивать зубы. Сколько бы раз он не смотрел тот самый сон, с мёртвым возлюбленным, всегда видел только гигантскую шестерёнку, которая с громким тиканьем отмеряла оставшееся Руи время. Ещё совсем немного, и его раздавит между такими же деталями огромного механизма. Ничего удивительного не было в том, что в один погожий солнечный день Манабу закончился, точно исписанная ручка или перегоревшая лампочка. Окончив работу, он спешно отправился домой. Поставил ногу на начало бетонной лестницы, ведущей вниз, на первый этаж… а потом его окутала пустота. Перед глазами всё потемнело, пальцы скользнули по гладкой стене, так ни за что не ухватившись. Манабу почувствовал лёгкость в теле и слабые удары, словно кто-то усиленно хлопал его по голове, плечам, бедрам и коленям. На самом деле же это были удары о лестницу, боль от которых к нему пришла чуть позже. Что происходило в тот день дальше он не знал, но во сне видел больничную душную палату и фигуру, сидящую на подоконнике. Тот самый «лапшичный» парень, в том же виде, что и в прошлую встречу, будто ждал его здесь. Но он ничего не сказал: только коварно улыбнулся, перекинув ногу на ногу, и исчез, растаял как дым на фоне темно-синего окна. Когда сновидец открыл глаза, потолок над ним действительно был незнакомым, белым и штукатуренным, а воздух пах лекарствами. Слышался мерный писк машины, отмеряющей удары его сердца. – Очнулся, наконец, – сбоку раздался шумный вздох, и Манабу поспешил повернуть голову. Но тем, кто сидел рядом, возле постели, оказался Казуки. Он был в повседневной, модной одежде, будто ворох тряпок на себя нацепил, с взъерошенными волосами и сонным видом. Встретившись глазами с вопросительным взглядом Манабу, Казуки откашлялся. – Руи здесь, он за кофе вышел. Нам сказали, что тебе стало лучше, и разрешили побыть тут. – Я долго… – голос вдруг сорвался, отчего Манабу закашлялся. В это мгновение тело отозвалось тупой ноющей болью. – Ты тут со вчерашнего вечера, – поняв, что он хотел спросить, ответил Казуки, неловко дёрнувшись, готовый помочь в любой момент. – Мы сильно перепугались, когда увидели тебя в луже крови. Руи так вообще был как полотно. Даже двинуться не мог, пока мы с Бё мерили твой пульс и вызывали врачей. – Понятно, – Манабу кивнул и повернулся в другую сторону. Но с той стороны висела ширма, и из-за хлопчатого полотна ткани не было ничего видно. – Спасибо вам за помощь и простите, что заставил беспокоиться. – Да ерунда, – Казуки мотнул головой и улыбнулся, а у Манабу отчего-то вдруг стало легче на душе. – Но я не понимаю, почему тебя мучит бессонница в твоём-то возрасте? Может быть, это какая-то редкая болезнь? «Да, болезнь», – с горечью подумал Манабу, но вслух сказал другое: – Пожалуй, мне нужно совсем немного отдохнуть. – Врач сказал то же самое, – тут же согласился Казуки, судя по лицу вспоминая вчерашние события. Возведя задумчивый взгляд к потолку, он облизнул сухие губы. – Сказал, что ты слишком истощен, и тебе нужно как следует спать и питаться. В этот момент Манабу вздрогнул и повернулся, услыхав, как скрипнула входная дверь. Казуки с улыбкой посмотрел на вошедшего Руи, который держал в руке картонный стаканчик с кофе. – О, ты долго ходил! А кофейня вроде недалеко… Манабу стало тревожно от одного вида возлюбленного. Руи выглядел очень усталым и не выспавшимся. Его волосы, обычно уложенные и причёсанные, теперь путались и торчали во все стороны, как после сна. Но самое страшное то, как он посмотрел на Манабу, едва заметив, что тот очнулся. Ни улыбки, ни вздоха облегчения, никаких эмоций. – Казуки, тебе пора, кажется, – безжизненным тоном напомнил Руи другу, который тут же подскочил на месте. Взглянув на часы на своём запястье, Казуки быстро затараторил, что опоздает на работу, и Бё придется его прикрывать. А Бё очень не любит отвечать за чьи-либо косяки, потому Казуки достанется несколько нарядов уборки и мытья посуды вне очереди. – Ну, славно, что с тобой всё хорошо, Манабу, – напоследок кинул парень, искренне улыбнувшись сновидцу. И прежде, чем ему что-то ответили, махнул на прощание рукой. – Я побежал, до скорого! – Бывай, – только и выдохнул Руи, отодвигаясь и пропуская его к двери. Как только Казуки ушёл, в палате воцарилась тишина. Манабу прекрасно чувствовал, что здесь они только вдвоём, и ощущал, как Руи прожигает его внимательным взглядом. Но боялся поднять глаза, чувствуя что-то похожее на вину. Палата быстро наполнилась ароматным запахом кофе. В конце концов, молчание не могло длиться вечно, кто-то должен был нарушить его. И им оказался Руи. – Манабу, ты ведь знаешь, что я думаю обо всём этом? Молча Манабу кивнул, рассматривая его ноги в пыльных, старых ботинках. Отчего-то вспомнилось, как они покупали себе одежду, вместе с этой обувью и теплым свитером для сновидца. – Хорошо. Потому что если тебя настолько это беспокоит, то я могу уйти. Едва Руи договорил эту фразу, как Манабу вмиг посмотрел на него. Видно, у него был настолько тоскливый и обречённый взгляд, что Руи тут же сдался и забыл о своём предложении. – Ладно, я поговорил с доктором, и он выписал хорошие снотворные и успокоительные. И ты будешь их принимать без всяких упирательств. «Ты будешь пить таблетки» звучало куда более обнадеживающе, чем «Я брошу тебя», потому Манабу с нескрываемой радостью принял лекарственный вариант. А потом Руи меланхолично отставил свой кофе и подошёл к кровати больного. Раньше, чем Манабу решил, что же сказать возлюбленному, тот склонился и обнял его двумя руками – так крепко, что, казалось, задушит. Манабу сипло выдохнул и замер, уткнувшись в плечо Руи, вдыхая терпкий запах его кожи. Это было приятно, и сновидец наконец-то смог расслабиться. – Ты идиот, Манабу. Ещё хуже, чем Казуки. Не делай так больше. Чего не делать, Руи не уточнил, но Манабу всё равно молча кивнул, безропотно со всем соглашаясь. Выписали больного уже через три дня. За это время ничего особо не изменилось ни на работе, ни дома. Начальник на стройке дал Манабу несколько выходных, но не уволил. За время пребывания в больнице, в комнате Манабу с Руи прибавилось мусора из стаканчиков кофе. Стол был завален множеством бумажек с рецептами, названиями лекарств и разными номерами телефонов. Увидев всё это, Манабу устыдился того, насколько заставил Руи волноваться. Наверняка тот и сам толком не спал. И явно что-то искал, возможно, спрашивал совета у разных специалистов. Оставалось лишь надеяться, что Руи никому не рассказал о даре Манабу, иначе бы за последним явились какие-нибудь недобрые люди. Но понемногу всё наладилось – когда Манабу окончательно выздоровел, листва с деревьев вся облетела, и наступили бесснежные холода, с промозглыми ветрами, дующими по улицам, и частой моросью, изредка переходящей в дождь. В первые дни после выписки из больницы Руи ухаживал за любимым, не позволяя лишний раз двигаться. Тем более даже не думал о том, чтобы уложить на лопатки, и дальше поцелуев дело обычно не заходило. От столь долгого воздержания сновидец едва не взвыл и сам вскоре проявил инициативу. В тот день, когда серые тучи, тяжелые как свинец, заволокли всё небо, от края до края, Манабу убирал в небольшом помещении, в западной части крыла здания. Благодаря снотворным он меньше мучился по ночам и днём чувствовал себя вполне неплохо. Также и в этот хмурый день, задумавшись над чем-то, он не сразу понял, что его кто-то зовёт. – Манабу. Резко выпрямившись, Манабу завертел головой, прижав метелку к груди и ища взглядом того, кто его окликнул. Знакомый голос звучал где-то рядом, но будто бы был чем-то заглушен, наподобие стены или толстого стекла. Сновидца пробрала дрожь, ведь он точно помнил, что сегодня с утра Руи отпросился с работы: на днях на того свалился тяжелый мешок с песком, и хоть внешне Руи никак не пострадал, Манабу умолял его сходить в больницу. Но любовник только махнул на это рукой. Например, сотрясение мозга, как считал Манабу, вполне могло быть причиной головной боли, которую испытывал его возлюбленный последние несколько дней. Хотя сам Руи врал, что с ним всё хорошо, и никакого дискомфорта он не испытывает, однако время от времени в его руках оказывался аспирин и стакан воды. – Манабу! Голос, будто издалека, раздался снова. Нервно вздрогнув, Манабу посмотрел по сторонам. Он был один в этом крыле, потому как почти все работники, в том числе Бё и Казуки, были на выходном: их труд сегодня не требовался, ведь в здании проводили газовые трубы, а эта работа была доверена специалистам. Уборщики вроде Манабу и Руи приводили эту часть крыла в порядок, чтобы она была совсем уже закончена. «Может, внизу зовут?» – сглотнув, сновидец отложил метлу и подошёл к окну. В этом месте ремонт почти был закончен, пластиковые рамы хрустели новизной, когда их открывали. Дёрнув ручку вверх, Манабу приоткрыл окно и глянул вниз. Он находился на втором этаже, и внизу хорошо были видны сложенные трубы, новые, ещё не вставленные стеклопакеты, и прочее – но никого из людей тут не было. Манабу выпрямился, задумчиво глядя куда-то перед собой, на шумный город вдалеке, и ничего не понимал. «Может быть, у меня галлюцинации начались? Дожил, блин». А потом произошло нечто невероятное. Конечности Манабу ослабли, колени подогнулись, и он упал на пыльный паркет. То, что он так долго видел во сне, и чего больше всего боялся, предстало перед ним вновь, только на сей раз – наяву. Стены комнаты треснули и рассыпались, шестерёнки огромного механизма, зависшие над испуганным сновидцем, дробили бетон, точно карамель. Манабу подумал, что сходит с ума, ведь такого быть просто не могло, что его самый страшный кошмар ворвался в реальность. – Галлюцинации, галлюцинации… – шёпотом, как заведённый, повторял про себя сновидец. – Чёртовы галлюцинации! Раздался оглушительный треск дерева, и, подняв голову, Манабу увидел, как растекается между шестерёнками густая красная кровь, как они пережёвывают старые серые доски и вместе с ними… – Это всё неправда! – закрыв глаза и зажав уши не своим голосом закричал Манабу. Он чувствовал, что в душе у него что-то вдруг оборвалось, а затем всё заполонила огромная, сияющая волна бесшумной пустоты. И стало тихо, как бывает, когда мир окутывает снежная завеса. Голова Манабу разболелась не на шутку. Он крепко зажмурился, в мыслях повторяя себе, что это всё ему кажется. Просто очередной дурацкий сон. А потом мир словно взорвался, заискрив и исчезнув в белой яркой вспышке, после чего всё встало на свои места. … Очнулся Манабу распластавшимся на полу. Перед его лицом, не переставая, трезвонил мобильник, выпавший из кармана рабочей одежды. Помещение, чья-то будущая квартира, в котором работал потерявший сознание уборщик, вернулась в своё прежнее состояние – и из этого Манабу заключил, что действительно видел просто галлюцинацию. Перевернувшись с бока на спину, он тяжело вздохнул и раскинул руки в стороны, наплевав на то, что лежит на грязном полу. Тело до сих пор трясло от пережитого. Что именно произошло, Манабу не понимал, но боялся даже предположить. «Схожу к врачу. Обязательно схожу к врачу. И Руи не буду говорить», – решил про себя сновидец, устало прикрывая глаза. После случившегося накатила жуткая слабость, так что он ощущал себя вымотанным и пустым, как брошенная обертка от еды. Однако звонящий оказался чересчур настойчивым, потому Манабу, раздраженно фыркнув, взяв телефон в руку. Он ничуть не удивился тому, что входящий звонок поступал от Казуки. – Чего тебе? – чуть грубее, чем следовало бы, спросил Манабу. Осознав, что Казуки не виноват в его настроении, он добавил, немного смягчив тон. – Что? – Наконец-то дозвонился! – голос Казуки не дрогнул, будто бы он и не заметил ничего. А ещё говорил их сосед как-то подозрительно серьёзно и грустно. – С тобой всё хорошо? – А должно быть иначе? – на выдохе вопросил Манабу, собираясь сказать, что если Казуки звонит только поэтому, то он точно сменит номер. Но слова так и застряли в горле, когда Казуки произнёс в трубку другое, спокойно и ровно: – Это… Руи… он умер. – Что? Что за ерунда? – Манабу даже чуть усмехнулся, решив, что парни его разыгрывают. Если это так, то такими вещами им шутить не следовало бы, учитывая его состояние в последнее время. Поняв, что ему не поверили, Казуки терпеливо повторил, тоном, куда более решительным и беспрекословным. – Сегодня утром ему стало хуже, из носа пошла кровь. Мы вызвали скорую, однако как выяснилось, уже было поздно что-то делать. Надо было сразу. У него было кровоизлияние в мозг из-за того удара на стройке. Мне только что позвонили и сообщили, что он умер. Быстро и без мучений. Последнее озвученное видимо было направлено на относительное успокоение Манабу. Но тому вдруг, стало решительно безразлично. Из ослабших пальцев телефон выскользнул на пол, едва не треснув, и оттуда вновь донёсся обеспокоенный голос Казуки. – Эй, Набу! Что ты там делаешь? Только не натвори ничего, слышишь?! Пожалуйста! Манабу бездумно смотрел в осточертевший потолок. Мысли просто исчезли из головы, все, кроме единой, болью пульсирующей в сознании, отдающей на сердце и сжимающей лёгкие. «Не смог спасти. Не смог. Для чего тогда вообще нужен этот дар?» Манабу будто смотрел на себя со стороны, не понимая, почему он так спокоен, когда должен хоть что-то почувствовать. Выплеснуть эмоции, заплакать, что угодно. Но вместо этого он поднялся, забрал телефон в карман и неторопливо двинулся к выходу. Кто-то действительно окликнул его, кажется, требуя вернуться к работе, но Манабу и не думал их слушать. На улице было холодно, в воздухе уже чувствовался запах первых морозов. Глубоко вдохнув, ощутив, как замерзает нос, Манабу даже не думал о том, куда он пойдет. Выйдя с территории стройки, он направился в ближайший парк. Больше было и некуда – направиться сейчас в больницу или морг было выше его сил, но и домой возвращаться не хотелось: ведь там всего полдня назад он расстался с Руи, живым и улыбающимся. Под ботинками шелестели листья, сухие, растоптанные ногами тысяч прохожих, и Манабу невольно сравнил себя с ними. Больше никому он был не нужен, а о возвращении к родителям и думать не хотелось. И как же ему вот так просто пережить то, чего он мог избежать? Сотни вопросов вертелись в голове, а гнев на самого себя смешался с горечью потери – возник импульс. Тот самый, когда внутренности охватывает ужасающее безразличие, и взор устремляется в сторону шумной дороги. Глядя на серебристые диски колес машин, Манабу прокрутил у себя в голове сцену скорого и безболезненного самоубийства. Металл машины был бы забрызган его кровью, быстро разливающейся по асфальту и окрашивающей алым опавшие листья. Пусть он сам бы и не выглядел красиво, возможно, у него должна была быть сломана шея, расцарапано лицо и неестественно вывернуты конечности. Но, в конце концов, это стоило одного-двух мгновений боли, следом за которыми он мог уже наплевать на свой бесполезный дар. Главное – машина с большой скоростью. Спустя минуту меланхоличного созерцания Манабу всё-таки отвернулся от дороги, чтобы не искушать себя. От настойчивого трезвона мобильника разболелась голова, и сновидец с удовольствием его отключил. Звонил, конечно же, Казуки, но говорить с ним не было никакого желания. В сердцах Манабу пожелал ему отвалить насовсем, однако все равно всё вышло иначе, и он вновь не смог ничего изменить. Сколько времени гулял по парку, сновидец не знал, но небо над головой стемнело и приобрело желтовато-алый, неприятный оттенок. То был отсвет от многочисленных огней большого города. Время, разделившееся на «до» и «после», текло так же, как и всегда, и Манабу с опозданием подумал о том, что мир вокруг не изменился, изменился только он сам. Никто и не ведал, какой важный и любимый человек для сновидца сегодня умер. «А люди ведь умирают каждый день», – подумал Манабу, сидя на краю парковой холодной скамейки и всматриваясь в ночное тучное небо. – «Каждый день умирает кто-то, кого, наверняка, очень любили. Это горько и обидно, когда никто не замечает твою беду, пока она не произойдёт с ними». Тихо выдохнув, Манабу ощутил приступ кашля. Идти куда-то, что-то делать однозначно не было сил, они все до единой покинули его тело. И тогда он просто остался сидеть здесь, может быть, даже на всю ночь. – Манабу! Голос, вполне реальный и громкий, окликнул его, но на этот раз принадлежал живому и знакомому человеку. Манабу дернулся и выпрямил спину, с недоумением глядя на бегущего к нему Казуки. Тот тяжело, шумно дышал, порывисто глотая воздух. Его шерстяной шарф, небрежно накинутый на плечи, едва не волочился концом по земле, а пальто было наполовину расстегнуто. – Манабу! – Казуки даже не притормозил, оказавшись близко к скамье. Он со всех сил навалился на Манабу, сграбастав в душные, сильные объятия. Не ожидавший такого, сновидец не удержался и по инерции повалился на спину. – Слава богам, живой! – Эй! Отцепись! Казуки несколько долгих секунд встревоженно смотрел в глаза хмурого Манабу. И только потом, облизнув губы, отпустил сновидца и сел на скамейку. – Я уже везде тебя обыскался. Хорошо, что листьев нет, и далеко всё видно, так бы и не заметил. Манабу только открыл рот, чтобы спросить, как он нашел его здесь, как Казуки и сам нетерпеливо всё рассказал. – Я действительно испугался, что ты натворишь бед и побежал к тебе на работу. У меня сегодня умер один друг, и я не хотел потерять второго, – на этих словах Манабу вздрогнул, понимая, что лишился последней, робкой надежды на то, что его просто разыграли. Не заметив этого, сосед продолжил: – Бегу, значит, и вижу, что со стороны нашей работы столб черного дыма поднимается. Я резко двинул туда. Там и увидел, как наше здание горит. – Горит? – встрепенувшись, Манабу уставился на Казуки во все глаза. – То есть как? – А так, – кивнул тот, – газ проводили, где-то кто-то схалтурил, кто-то закурил, и вуаля – всё взлетело на воздух. У меня чуть сердце не остановилось, когда увидел полыхающее крыло, где мы работали. Подумал, что всё. Но мне сказали, что ты вдруг куда-то вышел за полчаса до этого взрыва. Вот я и побежал искать тебя по улицам. Осознание, точно мешком свалилось на Манабу, и он всё вдруг понял. Всё встало на свои места. Если бы он тогда, давно, сел на злополучный автобус, то не встретился бы с Руи, и не сказал ему терпкое «хочу» в старом здании больницы, в ожидании синкансэна. Руи остался бы жив, а вот Манабу – нет. Кто-то сверху, видно, какой-нибудь бог случайностей, захотел сохранить жизнь именно сновидцу. Как теперь жить с этим, Манабу ещё предстояло подумать. Обеспокоенный Казуки молча смотрел на него, а ветер шевелил его растрёпанные волосы. – Пожалуй, надо двигать домой, – после недолгого молчания, наполненного шелестом листьев и воем ветра в вышине небес, проговорил Манабу. Он чуть-чуть приподнял уголки губ в незаметной улыбке, призванной успокоить взволнованного Казуки. – Я очень устал и хочу спать.