Постановка, как жизнь

Рейчел Я невольно проснулась от назойливого голоса проводницы, которая тщательно старалась как можно быстрее отправить всех пассажиров поезда №377 к выходу. Я, протерев глаза ладонями, выглянула в окно и увидела уже знакомые мне природные пейзажи. Мы уже действительно почти подъехали к станции, где и заканчивался мой маршрут. Я Рейчел Стоун, восемнадцатилетняя студентка здешнего университета кинематографа, девушка, некогда жившая в этом маленьком, возможно, даже не на каждую карту занесенном, городке. Твинбург, к слову, именно так называется этот городок, выдержанный в венецианском архитектурном стиле и построенный ещё в далеком 1971-ом году. Хотя, возможно, что местность изменилась за то время, которое я здесь не была. После мыслей, которые унесли меня в историю города и моё далёкое детство, я отключилась от мира грёз. Вспомнив, что надо бы уже собираться выходить, я отвела взгляд от видов из окна, которые мелькали как слайды, и достала из-под кровати свой большой чемодан. Соскочив со своей маленькой койки, я положила на нее этот чемодан, в который стала складывать небольшое количество вещей. Аккуратно складывать каждую «тряпку» было некогда, так как вот-вот надо будет сходить. — Пассажиры поезда №377, мы просим вас начать собираться к выходу, так как маршрут скоро будет окончен, — уже который раз оповестила всех странная проводница. Закончив складывать свои вещи, я решила проверить, на месте ли конверт с той суммой денег, что мне выслала теперь уже покойная мама на обустройство дома. Моя мама и я жили в разных городах, так как на моём бывшем месте пребывания, в городе Беверли-Хиллз, располагался один из самых лучших учебных учреждений кинематографа, где я мечтала учиться ещё с девяти лет. Честно говоря, наши отношения с мамой нельзя было назвать хорошими. Мы изо дня в день ругались и ссорились друг с другом по каждой мелочи и даже не думали извиняться. Не было и дня без недовольного комментария в чей-либо адрес. Поэтому, идея уехать из дома в Беверли-Хиллз, дабы ещё и учиться, казалась мне тогда не так уж и плоха. Я тосковала по матери, но гордость мешала мне. А теперь я одна в своём роде, ведь и мой отец умер от передозировки наркотиками, а конкретно — от кокса. Тогда мне было всего одиннадцать лет, и уход отца не разукрасил мою жизнь, а лишь ухудшил положение. От таких глубоких раздумий я не заметила, как села прямо на свой чемодан, отчего вещи в нем еще больше помялись. — Ох! — недовольно вырвалось у меня, когда я закрывала свой чемодан на защёлку. — Уважаемы пассажиры, просим вас готовиться к выходу, — ещё раз напомнила всем проводница. Я решила выглянуть из купе, чтобы убедиться, что люди уже начали подходить к выходу из поезда. Похоже, что проводница не врала, когда говорила, что мы прибудем с минуты на минуту. Местность, которая сейчас виднелась из окна, я узнала за секунды. До боли знакомый лес, раскинувшийся прямо около города, тронул мое сердце, и на лице появилась улыбка. Поезд начал останавливаться, показывая это замедляющимся темпом скорости. — Пассажиры, прошу на выход. Приятно было ехать с вами. Компания «На колёсах» ждёт вас снова, — на прощание сказала пассажирам эта капризная женщина. Компанию «На колёсах» я выбрала лишь ради экономии денег. Билет стоил смешных денег, но моё купе выглядело цене подобающе. Выйдя из маленького купе, я чуть не врезалась лицом в грудь взрослого мужчины, которого толпа народа прижимала к двери моего номера. Он лишь улыбнулся мне извиняющейся улыбкой и двинулся дальше. Никогда не думала, что в такой город может податься столько людей. Распихивая всех локтями, я протолкнулась к двери поезда одной из первых. Сделав несколько шагов в сторону скудного по виду аэропорта, я оглядела всё вокруг. Перед глазами встали воспоминания о том, как мы с Рондой и Шелдоном, моими школьными друзьями, любили сидеть у рельсов, вглядываясь в краски заходящего солнца. Сколько воспоминаний осталось у меня в памяти, связанных с этим городишком. Подходя ближе к вокзалу, я стала вспоминать здесь каждую мелочь, с которой когда то сталкивалась. Уже издалека я могла видеть панели на здании белого цвета. Именно ими был обделан вокзал снаружи. Я решила зайти в здание и посмотреть, что находится внутри. Около автоматической двери меня встречает приветливая улыбка здешнего работника, который указывает мне жестом руки на дверь, когда я прохожу мимо него. Когда я переступаю через порог, меня обдувает тёплый ветерок, исходящий от кондиционеров. Зайдя, как я уже приметила, в капитально отремонтированное здание железнодорожного вокзала, я обомлела от его красоты. Могу сказать, что он расцвел за годы моего отсутствия здесь. Вместо облупившейся и отсохшей синей краски теперь аккуратно выложенная белая плитка. Крыша сделана из стеклянных плит, благодаря чему можно разглядеть небо над головой. Теперь вместо скудной, маленькой кабинки, где примостилась билетёрша с коробкой пончиков, теперь новая стойка с компьютером, оснащённым камерами и датчиками слежения, вероятно расположенными по всему вокзалу. На полу уложена почти такая же плитка, как и на стенах, но бежевого цвета и крупнее размерами. Немного оглядевшись, я заметила функционирующее табло. Вероятно, это табло с расписанием рейса каждого поезда. Поверх табло прикреплен динамик, объявляющий прибывающий поезд, его путь и платформу. Сейчас везде можно встретить персонал вокзала, одетый в классические костюмы. Вспоминая персонал, работающий здесь во времена моего детства, я припоминаю около десяти человек, включая наглую билетёршу. Подводя итог, я могу сказать, что всё выглядит просто шикарно. Рассматривая преобразившийся вокзал, я и не заметила, как до сих пор стою практически в дверях. Словно подтвердив мои мысли, в мой затылок врезаются. От внезапности я оступилась. — Аккуратнее надо быть, красавица, — сказал мне мужской голос с ноткой недовольства. Я повернулась к нему лицом, и передо мной предстал среднего роста парень, весь покрытый тату. Для меня наколоть тату — все равно, что изуродовать своё тело. В принципе, если не брать во внимание множество наколок, то он достаточно приятен на внешность. В его облике меня привлекали выразительные карие глаза, украшенные длинными ресницами. Сейчас эти глаза пристально смотрели на меня, будто выжидая, что я отвечу. Одна из густых бровей была вопросительно поднята, а его волосы торчали во все стороны. Даже невзирая на его наряд, можно догадаться, что он — один из заядлых тусовщиков, каждую ночь снимающий очередную девчонку. — Что тебе не нравится? — прикусив нижнюю губу, наконец, нарушил молчание он. Я только сейчас поняла, что взглядом осматривала всего его. — Ничего, простите, — запинаясь в словах, ответила я. Поспешив выйти из здания, я лишь услышала смешок. Я поняла, что насмехались надо мной. Но вообще я не виновата, что этот парень не смотрит, куда тащит свой зад. «Эх, надо выкинуть парня из головы и обдумать, что я буду делать с домом, доставшимся мне от мамы, и готовиться к университету», — сказала я сама себе, схватив свой чемодан и пожелав удалиться, поспешила на Рауд-стрит.