Дотла

— Принеси мне голову твоего отца! Джейме Ланнистер не двигается с места. Так и стоит, положив правую руку на меч, точно белое каменное изваяние Воина в Септе Бейелора. — Голову! Тайвина! Ланнистера! — кричит Эйерис Таргариен и прячет лицо в ладонях. * * * Под сводами походного шатра вода скатывается с мощных плеч юного Тайвина, и Эйерис облизывает губы. Ему тоже приносят целый кувшин, чтобы умыться перед сном, стереть с кожи пыль и кровь — следы недавней битвы. Потуги самозваных королей из-за моря занять трон не стоят и девяти ломаных грошей. Мятежники вот-вот лишатся голов, и то, чего не успел сделать дед, король Эйегон V, закончит отец, Джейхейрис II. Благодаря своим молодым воинам — дракону и льву. Эйерис Таргариен говорит об этом с горящими глазами, пока Тайвин принимает скромный ужин, пока готовится ко сну, пока расстилает постель, подбросив дров в переносную жаровню. А потом Тайвин, наконец, поднимает на Эйериса тяжелый взгляд и произносит: — Завтра вам понадобятся силы, мой принц. Не тратьте их сейчас на урок истории, которая еще не случилась. Эйерис обиженно кривится. Он — наследник престола, и готов почтить вниманием сына западного лорда. Готов говорить с ним хоть до рассвета, смотреть, как тот устало смыкает веки и, вытянувшись на походной постели, закладывает за голову худые жилистые руки в золотой поросли. Эйерис Таргариен готов сидеть в алом шатре хоть всю ночь. Но Тайвин Ланнистер говорит безучастно: — Простите, мой принц. И затихает. Эйерис вскакивает и меряет шагами шатер. А потом уходит против собственного желания, из раза в раз покидает Тайвина, хотя готов наплевать на здравый смысл и заночевать здесь. Вдобавок он хочет все делать назло. Все, что угодно, чтобы обратить на себя внимание этого золотого истукана. Тайвин старше Эйериса на год, но этого не достаточно, чтобы игнорировать будущего короля. Эйерис не терпит, когда его игнорируют. Только Тайвин Ланнистер смотрит на него с откровенной скукой, и только на Тайвина Ланнистера направлено все внимание Эйериса — с первого дня, когда они познакомились на войне. Каждый раз Эйерис волнуется и отчаянно злится, появляясь на пороге шатра с вышитыми золотыми львами, а потом — встречаясь с Тайвином в коридорах Красного Замка. Когда война Девятигрошовых королей заканчивается, Эйерис знает наверняка, что мужчина, заинтересовавший его — единственный, кто достоин своего короля-дракона. После смерти отца Эйерис Таргариен надевает корону, и первое, что он делает — посылает за Тайвином Ланнистером. — Хочу, чтобы ты помогал мне во всем как королевский Десница, — Эйерис делает свое предложение без положенной хладнокровной торжественности. — Охотно, ваше величество, — соглашается его лев, и сердце Эйериса радостно колотится. — Хочу, чтобы ты был рядом, — произносит молодой король, чувствуя триумф, будто Тайвин Ланнистер уже живет в его доме и чуть ли не спит в его постели. Но Тайвин поднимает брови и тактично замечает: — Почту за честь наконец представить двору мою невесту. Львица! Эйерис сжимает и разжимает кулаки, победа горчит, точно отрава в лучшем блюде королевского повара. И он готов растерзать обоих — и девицу, и Тайвина — потому что знает наверняка: Тайвин скорее откажется от броши Десницы, чем от своей кузины. Но нет, лев возьмет и то, и другое. У Джоанны бесцветные брови и яркий румянец на щеках, копна золотых волос и сильный низкий голос — а Эйерис почти взвизгивает, когда гневается. — Прочь! — кричит он слуге, подошедшему с расческой. Эйерис смотрится в зеркало и сравнивает, бесконечно сравнивает. Он красив, об этом говорят многие: пронзительный взгляд, волосы длинные, белые, как северный снег, правильные черты лица. Но что Тайвину Ланнистеру до его лица?! На свадебном пиру тот накрывает ладонью руку своей молодой супруги. Хотя все в королевстве должно принадлежать королю! И Эйерис не выдерживает, поднимается с места и произносит тост, глядя через стол, буравя взглядом непроницаемое лицо жениха: — … Как жаль, что твой король лишен права первой ночи! Гости смущаются, натянуто смеются, ведь невеста и впрямь так хороша, что даже его величество способен потерять голову. Глаза Тайвина Ланнистера горят недобрым огнем. Он все понимает, не может не понять, Эйерис уверен. Тайвин внимательнее и прозорливее всех, от него бесполезно скрываться. И Эйерис больше не скрывается. Он злится, ночами рычит в подушку от бессильной ярости, представляя, как в Башне Десницы львы сплетаются золотым клубком. И тогда он идет к собственной жене. Утром Рейелла считает новые синяки, прячет на людях слезы. Но разве способны они окупить обиду, которую Тайвин Ланнистер ежедневно наносит своему королю! Что значат крики казнимых преступников — сожженных заживо, четвертованных, подвешенных в клетках на солнцепеке — для Десницы, погруженного в бессмысленные цифры и записи, закостеневшего в надменности и безразличии к своему венценосному покровителю! Эйерис приходит в его покои и кричит сам. Он находит повод. Он требует от Тайвина денег, и тот ссужает короне золото Кастамере и Кастерли Рок, но не выражает ни гордости, ни раздражения. Эйерис пытается быть добрым: он делает Тайвину дорогие подарки и говорит вещи, которые должны подкупать, соглашается с любой предложенной идеей, старается не дышать в его присутствии, чтобы не вызвать недовольства. И Тайвин Ланнистер быстро учится пользоваться этим. Эйерис почти пропускает тот момент, когда при дворе начинают шептаться о помолвке юной дочери Тайвина с принцем Рейегаром. Эйерис не потерпит еще одной желтогривой львицы в своем доме! Он дает отказ, точно пощечину. Он приходит к Тайвину и топает ногами, его никак не успокоить. Тайвин Ланнистер щурит свои изумрудно-зеленые глаза, глядя на него, как на помешанного. — Я не дам тебе самовольничать! Я твой король, а ты всего лишь слуга, слышишь?! Мой слуга! Мой, мой! — надрывается Эйерис, а потом затихает и бессильно утыкается лбом в столбик кровати, подпирающий балдахин. И бросая взгляд на постель, начинает шептать лихорадочно, тяжело дыша: — Ты — мой, Тайвин Ланнистер, мой. Почему ничего не получается?.. — Вы не здоровы, ваше величество, — произносит Тайвин, и его голос так жесток, точно говоря о королевском безумии, он выносит приговор. — Ты говоришь с драконом! — снова вспыхивает Эйерис. Но Тайвин лишь нетерпеливо вздыхает и отворачивается. Эйерису стыдно и жутко. Ему кажется, что его собственные люди, ставшие невольными свидетелями этой отвратительной сцены, смеются над королем и ненавидят его. Что они готовы предать, готовы убить. И Эйерис в гневе отправляет на костер пятерых человек — троих гвардейцев, несших караул у покоев Десницы, лакея и юного чашника. Весть об этом потом разлетается по всей стране. Эйерис собирает сплетни жадно, давится ими, точно любимым блюдом, набитым в рот. Говорят, что король безумен, и страной правит Тайвин Ланнистер. Эйерис ненавидит Тайвина Ланнистера. Ему стоит лишь приказать, и золотоволосая голова украсит городские ворота, но он не найдет советника лучше. Эйериса разрывают изнутри злоба и страх, а еще болезненное желание и ревность. И он не держит язык за зубами, когда Джоанна Ланнистер умирает родами. — Теперь мне не с кем тебя делить. Ты — мой! — произносит он и встречает взгляд Тайвина. Держит, сколько может. А потом закрывает лицо руками: сколько бы слов он ни говорил, сколько бы лет ни пытался, добиться Тайвина не удается. Это больно и страшно. Эйерис старается делать все возможное, чтобы Деснице не спалось спокойно. Не в силах сдерживать эмоции, он то ищет повод встретиться с Тайвином, то наоборот готов сбежать из столицы и лично разрешить конфликт с Сумеречным Долом. Дело выглядит пустяковым, но заканчивается бунтом, и король оказывается заложником в замке лорда Дарклина. Эйериса называют гостем, предлагают покои и лучшие блюда, но он беснуется и срывает голос: — Ты сдохнешь, змея! — кричит он леди Дарклин, мирийке по происхождению. — Дракон сожрет тебя! А потом, забившись в угол внутри своей башни, шепчет в сжатые кулаки: — Он придет, он придет. Он придет и спасет своего короля… Тайвин Ланнистер действительно приходит, но не спешит штурмовать замок. Чувствуя его присутствие, Эйерис ненадолго успокаивается. Он ждет, точно девица из грустных баллад, смотря в узкую бойницу. Он не видит красных знамен, но молится каждую ночь. Эйерис покидает Сумеречный Дол только спустя полгода, выходит навстречу Тайвину совсем седым. Его колени дрожат, жидкая борода трясется, когда он тянет к Тайвину руки. Но тот поджимает губы, а после говорит, что король зря не послушал своего Десницу. И Эйерис готов разрыдаться. По возвращении домой его мучает горячка. Он бьется в истерике, не желает никого видеть, не впускает в свои покои даже брадобрея. Он отказывается от еды. Эйерис уверен, что если он не получит своего льва, то умрет. Он выслеживает Тайвина по темным коридорам Красного Замка, прижимает к стене и то плюет ему в лицо, то целует, — но потом неизменно просыпается среди ночи в мокрой от пота постели. И ему кажется, что драконий огонь внутри никогда не потухнет. Встречаясь с Тайвином наяву, Эйерис потрясает перед его носом окровавленными руками, израненными о Железный Трон, и повторяет в полубреду: — Видишь? Видишь, ты?! Тайвин Ланнистер молча собирает со стола документы, слишком важные, чтобы кровь замарала их, и посылает за мейстером. А в один прекрасный день любезно сообщает, что вынужден сложить с себя обязанности королевского Десницы и вернуться в Кастерли Рок. — Зато твой мальчишка здесь, у меня! — кричит Эйерис, и проклятые мерзкие слезы жгут его щеки, щиплют порезанные ладони. — Ты вернешься ко мне! Будешь умолять! Тайвин оборачивается на пороге. Эйерис вцепляется пальцами в свои волосы — спутанные, сбившиеся колтунами, потерявшие блеск, — и произносит в отчаянии: — Ты отнял у меня сердце! И Тайвин смотрит так, как смотрел всю жизнь. — Не самая большая потеря для короля, — тихо говорит он. А потом уходит. Эйерис хотел бы смести и Железный Трон так легко, как крушит мебель в комнате Десницы, но тот слишком велик и устойчив. Его лезвия остры. Король ерзает на металлическом седалище, и по его пальцам и голеням бежит кровь. Эйерис готов ненавидеть кровь уже потому, что в ее цвет окрашены ланнистерские знамена. Но он наносит себе раны методично и безжалостно, напрасно стараясь отвлечься на боль в руках от боли иного рода. День за днем, год за годом. Он приказывает, чтобы огонь в его покоях не гас ни на минуту даже ночью. В Королевской Гавани пылают костры. А потом вспыхивает восстание. — Сжечь дотла, — шепчет Эйерис Таргариен и смотрит перед собой остекленелыми глазами. Он до сих пор видит, как в дрожащем мороке свечей капли воды скатываются по золотистой коже Тайвина Ланнистера, и сами кажутся золотыми. Воин выливает на себя целый кувшин золотого огня. * * * — Голову! Тайвина! Ланнистера! — кричит король мальчишке, стоящему позади Железного Трона. Мальчик смотрит не мигая. Эйерис замолкает, и на его лбу выступает испарина — не от злости, заставляющей брызгать слюной, а от случайной мысли: он узнает этот взгляд. И ярко-зеленые глаза гвардейца так похожи на отцовские. — Слышишь меня, золотой ублюдок? — говорит король уже тише. Почти испуганно. И тогда Джейме Ланнистер делает шаг вперед.