Последний страж

Когда до Эребора дошли вести о трагической судьбе отряда, отправившегося в Морию, Король Торин Третий, сын Даина Железностопа, послал нескольких гномов во главе с Двалином, сыном Фундина, внуком Фарина, чтобы они разыскали останки Балина, Оина и Ори. Вернувшись в Эребор, они захоронили их под Горой, где ранее упокоились Торин и его племянники, Фили и Кили. Тогда же Король издал указ, согласно которому все члены отряда Торина Дубощита будут похоронены вместе, когда придет их время, дабы не разлучать их в смерти. Ривенделл выглядел в точности так же, как в последний раз, когда Двалин, сын Фундина, был здесь восемьдесят лет назад. Только на этот раз его сопровождало лишь семеро гномов, и среди них не было ни его брата, ни того, кто навсегда останется для него Королем. Он всегда считал, что сначала придет его черед — пасть в битве, не выпуская из рук окровавленного топора. Но все они ушли раньше: мудрые, благородные, талантливые. А он, бывалый воин, остался. При виде приближающегося Элронда, он усилием воли отогнал мрачные мысли и поклонился. Еще одна непривычная особенность новой эпохи: гномы и эльфы смогли стать союзниками и друзьями. — Мастер Двалин, — Элронд в свою очередь отвесил глубокий поклон, — приветствую тебя и твоих спутников в Ривенделле. Ваш визит — честь для нас. — Мы не провожать вас пришли, а с мистером Бэггинсом повидаться, — раздался за спиной у Двалина голос Бофура. Воин бросил на него предупреждающий взгляд и повернулся к Элронду. — Мы благодарим тебя за то, что пригласил нас повидать мистера Бэггинса перед его... отъездом. — Так и есть. Завтра мы отправляемся в Бессмертные Земли, где прекратятся его страдания, и в душе его наступит мир до конца его дней. Глоин пробормотал себе под нос что-то об отплытии навстречу эльфийскому свету звезд и прочей чепухе. Элронд изогнул изящную бровь, но, как и Двалин, предпочел сделать вид, что ничего не слышал, и жестом пригласил гномов следовать за ним в Имладрис. — Я должен предупредить вас, друзья, что вы найдете Хранителя Кольца сильно изменившимся, — сказал Элронд. Он убедился, что гномы осознают, кого он называет Хранителем, и продолжил. — Все вы выглядите примерно так же, как во время вашего похода к Эребору... — ...малость потолще, да седых волос прибавилось, — заметил Двалин, — но, в конце концов, восемьдесят лет — небольшой срок. — Не для хоббита, — сказал Элронд. — Он был далеко не юношей, когда отправился с вами в поход, а сейчас ему сто тридцать. Это самый расцвет сил для гномов, но не для Младших детей Эру. Он стар, мастер Двалин, и я должен предупредить, что его разум уже не столь ясен, как прежде. Но я уверен, что он будет счастлив видеть всех вас. Он часто о вас говорит. Он проводил их в маленькую уютную комнату, где возле потрескивающего камина стояло удобное кресло. В кресле дремал совершенно седой хоббит с лицом, изборожденным морщинами. У Двалина перехватило дыхание — он был не просто стар. Он был древним: словно изъеденным годами и той ношей, которую он держал в тайне от друзей. Двалину вдруг показалось, что Бильбо стал истончившимся, почти прозрачным. Но когда он открыл глаза, Двалин узнал в нем прежнего хоббита: отважного, веселого и грустного в то же время. — Двалин, — выдохнул он, с удивлением глядя на гнома. — Двалин, друг мой! С болью в сердце гном смотрел, как Бильбо с трудом выбрался из кресла и шагнул навстречу, протягивая руки. Затем он остановился с теплой улыбкой на лице. Двалин наклонился и очень, очень бережно притронулся лбом к морщинистому лбу хоббита. Бильбо поднял руки и обнял его. — Батюшки! — воскликнул он, глядя из-за его плеча на остальных членов похода. — Бофур! И Бифур, и Бомбур! Он подошел к ним и поочередно заключил в объятия. — И Дори, и Нори. И Глоин. Вы так замечательно выглядите, просто замечательно. Я очень рад всех вас видеть. Но его взгляд продолжал блуждать по комнате, и Двалин увидел, как на его лице отразилось разочарование. — Ах, я надеялся... — сказал он, поворачиваясь к Двалину. — Я надеялся, что, может быть, Торин придет. Двалин вздрогнул, словно от резкой боли и встретился глазами с Элрондом, стоящим в дверях. Во взгляде его промелькнуло понимание и сочувствие. — Он все еще сердится на меня? — в глазах Бильбо стояли слезы. — Я так толком и не попросил прощения за эту проклятую историю с Аркенстоном, и это... это не дает мне покоя. Двалин проглотил ком в горле. — Торин не сердится на тебя, — произнес он, наконец. — Он давно простил тебя. — Правда? Боюсь, память подводит меня... Но я так рад, — отозвался Бильбо. — Спасибо, что сказал мне. Я постараюсь запомнить и не печалиться сильно. Он вытер глаза и улыбнулся. — Что ж, давайте есть, и пить, и веселиться, ведь это последний вечер перед моим путешествием! С тех пор, как я поселился здесь, мне удалось убедить эльфов запастись настоящей едой. — Это честь для нас, — сказал Двалин и поклонился вместе с остальными гномами. Этим вечером они устроили настоящий пир, с горой мяса и морем эля и всем тем, что так любят хоббиты и гномы, и Двалин заподозрил, что Элронд как следует подготовился к их визиту. Они смеялись, и разговаривали, и пели всю ночь напролет. Иногда Бильбо произносил тост в честь павших в бою друзей, а порой спрашивал, как поживает Балин, отрастил ли Кили настоящую бороду, и гордится ли Торин своим старшим племянником, не замечая боли, которая проскальзывала в глазах друзей при этих вопросах. В остальном же, музыка была веселой, а компания приятной, так что они отметили последнюю ночь Бильбо в Ривенделле с радостью и удовольствием. Наутро они собрались у входа в Ривенделл. Там был Гендальф Белый и Галадриэль, сияющая, подобно утренней звезде, но глаза гномов были прикованы к их взломщику. Стоя рядом со своим косматым пони, Бильбо взял Двалина за руку. — Когда вы вернетесь в Эребор, ты не мог бы... — голос его сорвался, он сглотнул и попробовал снова, — ты не мог бы передать Торину, что я его люблю? Перед глазами Двалина встал тихий зал в самом сердце Горы, гробница с сияющим серебристым мечом... — Бильбо, — произнес он, —ох, Бильбо... Бильбо мягко похлопал его ладонь своей. — Я знаю, Двалин, — прошептал он, и взгляд его был ясным и печальным. — Я знаю. Но ты все равно передай ему, пожалуйста. Ладно? Двалин кивнул и прокашлялся. — Ничто в целом мире не помешало бы ему проститься с тобой. Бильбо сжал его руку. — Охраняй его как следует, друг мой, — сказал он. — Охраняй их всех. Он попрощался с остальными гномами и с помощью эльфа взобрался на своего пони. — Прощайте! — крикнул он, покидая долину. — Прощайте, мои дорогие гномы! Они махали ему вслед, желали доброго пути и утирали слезы, и только Двалин молча стоял и смотрел, как Бильбо Бэггинс отправляется на запад, пока тот не скрылся из виду. Затем он повернул на восток и пустился в путь к Одинокой Горе и каменным могилам, которые она хранит. Двалин, сын Фундина, жил в Эреборе и служил ему всю свою дальнейшую жизнь. Оставшиеся члены отряда Торина Дубощита уходили один за другим, и были похоронены рядом со своим Королем, пока не остался один. И, в конце концов, пришел тот день, когда его тело нашли глубоко под Горой. Он сидел, прислонившись спиной к могиле Торина, и на губах его застыла свирепая улыбка. Так окончил свои дни последний из спутников Торина Дубощита, и на этом заканчивается история их отряда в Средиземье. Гимли, сын Глоина, «Хроники Эребора»