В темноте

Ночь опускает на Портленд черное бархатное покрывало, плотные тяжелые шторы не пропускают в комнату лунный свет. Очертания тают в темноте, но она не помеха, она — обещание, предвкушение, одна на двоих тайна. Так повторяется каждый день, и это не серая рутина, а их особенный ритуал. Сначала — горячий совместный душ, смывающий усталость после напряженного рабочего дня, после — прохлада шелковых простыней, дарящая успокоение. Ник знает, что будет дальше: привычная темнота спальни, и жаркие объятия и поцелуи родного человека. Ему не нужно зрение — он всем телом видит Шона, он знает каждую черточку его лица. Они наизусть изучили друг друга. Темнота такая плотная и осязаемая, что кажется, будто сама ночь ласкает Ника. Шон снова, как в первый раз, изучает его тело руками, губами. Оставляет дорожку из влажных поцелуев от мочки уха вниз по шее, осторожно прикусывает кожу, движется дальше, обжигая прикосновениями тело. И Нику хочется доставить ему такое же удовольствие, отдать всё, что у него есть, показать, как Шон ему нужен. Он запускает пальцы в его короткие вьющиеся волосы, точно зная, что тот отзовется дрожью на эту простую ласку, его ладони скользят по гладкой коже Шона, сжимают сильные плечи. Нежные прикосновения длинных пальцев: Шон играет на теле Ника, как на невиданном музыкальном инструменте, извлекая мелодию сбившегося дыхания и хриплых стонов. Мягкий поцелуй — неспешный, тягучий, проба на вкус, благодарность за все, ответная нежность. Горячий язык скользит по губам, проникает внутрь, дразнит и, наконец, сплетается с языком Ника. Ник извивается на влажных простынях, прижимаясь крепче, сильнее насаживаясь на смазывающие его пальцы, безмолвно умоляя, и Шон стремится дать ему желаемое. Первое движение. Осторожное, неторопливое. Шумное дыхание и тихие всхлипы повисают в густой, как мед, темноте. Ник сжимает коленями поясницу Шона, не позволяя отстраниться, и тут же выгибается, чувствуя, как горячие пальцы обхватывают его. Они движутся навстречу друг другу все так же размеренно, наслаждаясь каждым мгновением, проведенным наедине. Они ласкают друг друга прикосновениями, поцелуями, стремясь отдать и получить как можно больше. Яркая вспышка — и кажется, что можно дотронуться рукой до звезд. Косой луч лунного света, проникающий между неплотно задернутых штор, серебрит край смятой постели. В сильных надежных объятиях Шона так тепло и уютно. Они лежат, тесно прижавшись друг к другу, восстанавливая неровное дыхание. «Люблю», — выдыхает Ник, касаясь губами покрытого испариной виска, и темнота голосом Шона шепчет ему в ответ: «Навечно».