Президент Англии

Майкрофт всё время пытается определить, что за вкус остаётся на его губах, когда Грэг целует его. У Майкрофта привычка всё раскладывать по полочкам, классифицировать, но он никак не может определить. Больше всего похоже на вкус медной таблички и овсяного зёрнышка. Может быть, немного — на кровь. В последнее время Майкрофт обнаружил, что иногда ощущает этот вкус во рту, хотя они с Грэгом несколько дней не виделись. - Кем ты собираешься стать, когда вырастешь? - спрашивает Майкрофт прямо в тёплые губы с непонятным вкусом. - Бандитом, - спокойно отвечает Грэг. - У меня будет крутая пушка, я буду мочить людей в подворотнях. Прыгать на них сверху. - В развевающемся плаще? - невольно улыбается Майкрофт. Он ни с кем не улыбается столько, сколько с Грэгом. Ни с кем столько не смеётся. - У меня будет шляпа, я буду курить гаванские сигары и пить бренди, - важно кивает Грэг, только глаза его под густыми пшеничными бровями смеются. - Я даже буду носить одинаковые носки. - То, что ты описываешь — это не бандит, а крутой детектив. - Я пошутил, я хочу быть президентом. - Президентом какой страны? - Президентом Англии. - Ты псих ненормальный. - Зато, согласись, у меня большие шансы на успех, - важно кивает Грэг, и его руки ласково и спокойно гладят Майкрофта по спине. - Мало кто, кроме меня, претендует на эту должность. Майкрофт закидывает голову назад и хохочет. Майкрофт был бесцельно и бесконечно влюблён в девушку Кэйт, когда познакомился с Грэгори Лестрейдом. Кэйт просила, чтобы Майкрофт называл её Антеей, и у неё были томные пухлые губы, густые тёмные волосы, достающие ей до талии, и фигура девушек, которых обычно снимали для спортивных календарей. Кейт не отказывала ему, но и не соглашалась ни на что — ей искренне нравился нескладный гениальный подросток, всегда одетый с иголочки, говорящий милыми вычурными фразами, сверкающий влюблёнными глазами. Но то, что она испытывала к нему, было сродни чувствам к плюшевому медведю: милый, славный, жаль оставить одного под дождём. Майкрофт не настаивал. Он просто ждал. Он считал ниже своего достоинства настаивать на более близких отношениях — особенно учитывая, что к его шестнадцати у него ещё не было близких отношений, и он слабо представлял себе их, как факт. Но он много об этом читал. Он примерно представлял себе технику. К примеру, можно было бы подойти к Кейт, пока она говорит по телефону (этот ужасный чёрный телефон с винтажной трубкой, который ей так нравится), отвести волосы от её шеи и прижаться губами к нежной, бесконечно нежной коже. С Лестрейдом это начинается, как игра — и продолжается, как игра. У Грэга есть девушка, на которой он собирается через несколько лет жениться («Я отхлопаю такую свадьбу, что тут весь город вздрогнет!» - хмыкает Грэг, глядя в потолок и сжимая его в объятиях), а у Майкрофта есть его дама сердца. Они не претендуют на сердца, то, что между ними происходит — это что-то совсем иное. Идеальная случайность, столкновение противоположностей, что-то тёплое, полное смеха и лёгкости. Как кафе, которое горит в ночи — вам не обязательно возвращаться туда раз за разом, и всё же вы возвращаетесь, потому что оба этого хотите. Завтра можете разойтись и не вспомнить имена друг друга, но сегодня вы рядом, и плечо рядом с вами тёплое, почти горячее. И этот вкус... Овсяное зёрнышко на языке. - Как считаешь, нам уже следует с тобой завести серьёзный разговор о будущем? - легко интересуется Майкрофт. С Грэгом так легко быть собой, совсем не так, как с другими. Грэг с его наплевательским отношением к миру, кажется, может принять его любым — и даже таким, какой он на самом деле. И когда перестаёшь себя скрывать, вдруг перестаёшь казаться себе таким уж ужасным и невыносимым. - Давно ждал, что ты об этом заговоришь, - отвечает Грэг, вздыхая. - Да. Я считаю, нам давно пора серьёзно поговорить о будущем. Майкрофт замирает. Вот оно. Разумеется, не может всё быть настолько хорошо... Лестрейд поворачивается и смотрит на него весело и нахально: - Твоё мнение: в будущем всё-таки будут бластеры? Или хотя бы телепорты, надоело водить эту ржавую колымагу... И Майкрофт снова хохочет, он ничего не может с этим поделать. Расставания не приносят боли и горечи, совсем не так, как расставания с Кейт. Его скорее мучает смутное раздражение, и, если Грэг уезжает с родителями надолго, Майкрофт долго молча и смурно сидит на втором сидении его «ржавой колымаги», глядя на мелькающие за окном деревья — злится, раздражается. Он сказал об этом сразу: «Мне нужно будет время, чтобы прозлиться, но не на тебя», - и Грэг молчит это время, дожидаясь. Никто больше из его знакомых не потерпел бы этого, кроме членов семьи, и Майкрофт понимает, что стал относиться к этому парнишке, как к члену семьи, и косится на него тайком. Ничего примечательного, Грэг даже не в его вкусе. То, что нужно Майкрофту, находится внутри Грэга: его огонь, его тепло, его лёгкость, его шершавая неуверенность в себе и скрытая брезентовая сила, обещающая в дальнейшем стать острой, как бритвы газонокосилки. И так странно, что они вместе... И в то же время не вместе. Кейт включает свой старый магнитофон идеально накрашенным ногтем и садится рядом с ним. Майкрофт счастлив — он сидит так близко к ней, и она смотрит на него своими огромными, невероятно красивыми глазами, и улыбается. - Так как у тебя там с высшей математикой, Майк? Он иногда теряет при ней дар речи. Такого почти никогда не происходит рядом с Грэгом, больше того, они продолжают трепаться о какой-то ерунде примерно до тех пор, пока их не накрывает оргазм. С Грэгом всё буднично и спокойно, как с самим собой. Но Кейт волнует его сердце. Кейт совсем другая. Кейт сладко пахнет духами, Кейт подрабатывает в парикмахерской на углу, чтобы помочь своей семье деньгами, Кейт никогда ни на что не жалуется — и она всё ещё не сказала «Нет». Она просто сидит рядом с Майкрофтом и улыбается, и его сердце принимается биться, скакать в разные стороны, как безумное. Он не знает, что ей сказать, но счастье от того, что она здесь, заполняет его полностью, затапливает запахом её сладких духов. Кейт так прекрасна, что хочется вылепить её из глины, идеальную и совершенную. Майкрофт перфекционист, он находится в раю, когда смотрит на мягкую волну её матово поблёскивающих в свете лампы волос. Он вдруг понимает, почему Кейт не сказала нет, и почему она смотрит на него таким долгим влажным взглядом. Так же смотрит на него иногда Грэг, когда забывается и перестаёт шутить и болтать ерунду. Иногда Майкрофту кажется, что Грэг относится к нему серьёзней, чем говорит. Майкрофт нагибается и целует Кейт. Это так легко. Это оказалось так легко... - Мистер Холмс. - Инспектор. Они смотрят друг на друга пару секунд. Лестрейд поседел и возмужал, Майкрофт немного пополнел, и волос у него на голове гораздо меньше, чем в прежние времена. Вокруг множество людей, но... «Куда мы всё упустили... Почему мы разошлись?» После работы Лестрейд выходит из здания и совершенно не удивляется, когда видит сидящего на скамейке Майкрофта. Грэг подходит и садится рядом, молчит. Будто они снова в той летящей машине, ржавой колымаге, и Грэг даёт ему время перестать злиться, перестать раздражаться на то, что они так долго не были вместе. - Нам надо поговорить об этом? - уточняет Майкрофт. - Мне нужно извиниться? Что нам следует делать? - Не знаю. А что ты хочешь делать? - пожимает плечами Лестрейд. - Делай, что хочешь. Майкрофт уже забыл, как это может быть легко. Он поднимается со скамейки и протягивает Грэгу руку, которую тот с готовностью привычно засовывает в карман пальто Майкрофта. Это немного сводящее с ума знакомое ощущение холодных пальцев, переплетённых с его пальцами. - Выпьем? - Я знаю тут одну кофейню. И цены человеческие, - улыбается Грэг. - Сэкономим тебе немного денег, купишь себе потом новую рубашку. - Что ещё не так с моей рубашкой? - хмурится Майкрофт. - Ну, видишь ли, эту я собираюсь сегодня вечером немного порвать, когда буду расстёгивать пуговицы зубами, - усмехается Лестрейд. Майкрофт давится воздухом. И понимает, что тонет. И, может быть, никогда не выныривал. Он никогда не считал Лестрейда красивым. То, что ему было нужно, находилось внутри него: душа, характер, привычки, этот излишне легкий тон, эта шершавость неуверенности... Это никогда не делало Майкрофта ощутимо счастливым, тяжёло-счастливым, это никогда не было необходимо, как глоток воздуха, это никогда не казалось наркотиком... Это был обоюдный спокойный выбор. И в первый раз в жизни Майкрофт понял, что только рядом с Грэгом он дышал в полную силу. И только рядом с Грэгом его сердце билось в своём ритме. Он ощущал Грэга своей семьёй. И тот всегда был частью её. - Ты так и не стал президентом Англии. - Я знал, что ты мне это припомнишь, толстячок. - «Толстячок»?! Ах ты скоти... Лестрейд бегло оглядывается вокруг и резко толкает его к стене. Майкрофт чувствует, как лопатки стукаются о кирпичную стену, но не может оторвать взгляда от лица сосредоточенного Лестрейда. - Я скучал, - серьёзно, впервые серьёзно за все эти годы говорит Лестрейд и целует его жадно и бешено. Вкус медной таблички и овсяного зёрнышка с лёгким привкусом крови. Майкрофт резко вздыхает — и вдруг отрывается от него, вжимается в его острое плечо и шепчет яростно: - Я тоже. Я тоже. Слышишь? Я тоже. И он не до конца уверен, что это ответ на слова «Я скучал», но они разберутся с этим позже. У любви множество лиц. И какое-то из них можно не называть, не замечать, не выделять, потому что оно - часть тебя. Главное — не потерять его в толпе. Снова. Они сидят в кофейне, и Майкрофт ест кошмарную ледяную пересолёную пиццу, запивает её переслащёным молочным коктейлем и хохочет, как ни с кем в этом мире, кроме Грэгори Лестрейда... Который так и не стал президентом Англии, но стал кем-то куда важнее для Майкрофта. Слава богу, дома у него около шестидесяти запасных рубашек... И множество запасных брюк. И его очень прочная и широкая кровать — слишком широкая для него одного. И какая-то еда в морозилке, и хороший кофе в буфете, и даже две чашки — не фарфоровые, для гостей, а настоящие, нормальные, которые подарил ему когда-то Джон Уотсон... С утра они ему понадобятся.