stolen moments

Намджун с детства не любил насекомых. Отвратительные копошащиеся твари с дрожащими усиками и ломкими лапками. Что может быть более омерзительным? Примитивные создания, вечно издающие раздражающие звуки, а некоторые при этом еще и кусаются больно и со всеми неприятными последствиями. Намджун искренне не понимал людей, которые восхищаются насекомыми, даже больше – посвящают им жизни. Коллекционеры, ученые, которые на каждом шагу вещают, что они любят свое дело. Да как это вообще любить можно? Особенно бабочек, с которых каждая вторая девчонка от восторга писается. Маразм, честное слово. Хлипкие, непонятные, летают тут и там... И если бы не исполняемая ими какая-то биологическая роль, Намджун бы с удовольствием изобрел оружие по массовому уничтожению всех насекомых планеты. Бабочек в первую очередь. Поэтому совершенно неудивительно, что когда, будучи ребенком, Намджун услышал от мамы, что любовь – это бабочки в животе, мальчик сделал для себя очевидный вывод: любовь – это бабочки, бабочки – это мерзко, значит, любовь – это мерзко. И совершенно некому было переубедить упрямого мальчугана. Намджун понимал этот процесс в самом прямом смысле: влюбляешься – и в животе начинают расти бабочки – в желудке или в кишках. Или и там и там. А в животе могут жить только бактерии или, на крайний случай, глисты. Значит, влюбленный обречен на мучительную кончину. Недаром говорят: любить до смерти (это Намджун услышал от маминой подруги). В анатомии Намджун в том возрасте разбирался явно лучше, чем в любви в частности и в чувствах в целом. Время летело незаметно. Намджун пошел в школу, стал способным учеником и как-то слишком быстро и незаметно превратился сначала в неуклюжего подростка, а позже и в привлекательного молодого человека. О своей теории о влюбленности и бабочках Намджун начисто забыл, а вот неприязнь осталась, которая в процессе взросления обросла скептицизмом и практичностью. Любовь – что-то эфемерное и воздушное, вкусная приправка для дамских романов. Ему говорили – ты просто ее еще не встретил. Намджун отмахивался и покорял очередную жертву. Он тысячи раз шептал это чертово "люблю" случайным и не очень партнерам, зная, что никто из двоих этому не верит. Но – им нравилось, девушкам или же парням, а Намджуну было все равно. Секс был для него куда проще и понятней, чем эта любовь с ее каноническими бабочками в кишках. Двадцать лет – время открытий. Проще говоря, тот самый возраст, когда большинство косяков еще впереди. И Намджун был к ним готов, даже ждал их, с радостью и предвкушением борьбы. Но он никак не ожидал, что почувствует однажды то самое. Бабочки. Ебучие бабочки в животе. Это могло случиться с кем угодно, но только не с ним, нет. Намджун стоял, словно его ударило громом, а не огладило изнутри хрупким бабочкиным крылом. И подумать только из-за кого. Ладно бы это была красивущая блондинка или роскошная изысканная дама, но. Но. На другом конце коридоре ржал своим дебильным девчачьим смехом Пак Чимин – главный лох и добряк класса, а еще чертовски обаятельное существо. Он хлопал кого-то по плечу, и солнце освещало его со спины, заключая парня в светлый ореол, и день был хорошим, а Чимин красивым, а Намджун стоял как идиот и прислушивался к копошащимся в животе бабочкам. В желудке, в кишках, а судя по дрожи в ногах и покалыванию в пальцах, бабочки оккупировали все намджуново тело. Нет, нет, и еще много раз нет. Намджун яростно мотал головой, отказываясь признать, что как раз-таки да, что у него в животе копошится целый рой бабочек, которые взлетают разом при одном упоминании одного пусанского дурачка с добротой младенца и сексуальностью дьявола. Нет. Этого просто не могло случиться. Но все же это случилось. Намджуну хотелось разодрать себе внутренности, чтобы залить этих насекомых собственной кровью или же передавить асфальтоукладчиком. От бабочек было хорошо – особенно когда Чимин улыбался Намджуну и спрашивал, как дела, и даже слушал с неподдельным интересом о скучнейших для любого другого человека вещах. Но от них было и больно – когда Чимин улыбался кому-то другому, и брал кого-то за руку, и вис на плече, преданно глядя умильными глазами. Бабочки превращались в монстров. А Намджун сходил с ума. И господи, он никогда не чувствовал себя так глупо. Видимо, бабочки захватили его мозг, потому что когда он напросился прогуляться с Чимином после занятий, любое умственное действие давалось Намджуну с огромным трудом. И вроде бы все так здорово и классно – весна, чиминова рука в его руке, и пели птицы, и светило солнце, и поблизости даже не оказалось ни одной мамаши с крикливым младенцем, и бабочки не давали Намджуну покоя – порхали под кожей в сумасшедшем танце, а Чимин ждал и улыбался. А Намджун не мог выдавить из себя то самое "люблю", которое говорил так много раз. Не мог и все. Но зачем слова, если поцелуи действуют куда убедительнее. А бабочки в животе – не так уж и плохо.