***
Нет, я определенно не понимаю эту дуру Скарлет. У нее есть такой потрясающий мужчина как Рэт, но она все равно бегает за этим мямликом Эшли. Ой. О чем это я думаю? Мне надо думать о том, какая Скарлетт красотка, а я... Нет, определенно, хорошо, что здесь нет Дина. А то бы я это сказал вслух, а потом не смог бы год избавится от насмешек. И вообще, этот фильм что-то затянулся, да и бутылка наполовину опустела. Пора сходить отлить и браться за порнуху. Четыре с половиной часа романтики, теперь понимаю, почему брат ее терпеть не может. Я потягиваюсь и встаю с кровати. От выпитого алкоголя немного штормит. Зато настроение, наконец, стало хоть немного праздничным. Решаю, что пока отолью, как раз закончатся титры порнухи, и, вставив диск, наконец удаляюсь в ванную. Лучше бы я этого не делал, потому что по возврщении меня застает очень, даже слишком спокойный голос старшего брата. — Так вот как ты болеешь? Я тут со всех ног несусь обратно. Поссорился с отцом. Накупил лекарств. А мой младший брат бухает и смотрит порнуху… Я краснею, так и оставшись в проходе между ванной и гостиной. Совесть снова начинает приставать со своими наездами, и я шикаю на нее, пусть полезет куда-нибудь подальше. — Эээээ.. Дин… — Брат не выглядит особенно сердитым. Скорее просто огорченным. — Я просто… — Просто решил оттянуться без меня и посмотреть порнуху. Сколько тебе говорить, что это не кино для детей? Вообще-то, я очень спокойный и уравновешенный молодой человек, но когда мне вот так, напрямую напоминают о моем возрасте, который с сегодняшнего дня уже не десять и даже не пятнадцать лет... да и вообще. Дин иногда сам давал мне диски. Особенно в четырнадцать и пятнадцать. Так что это с ним сейчас происходит? Ничего не понимаю. — Между прочим мне уже… — Я медленно начинаю говорить, но Дин с каким-то бешеным взглядом, прерывает меня на полуслове. — Я знаю сколько тебе лет, но это не дает право смотреть… — Порнуху? Господи, Дин, я что не могу в свой день рождения посмотреть порнуху? Да как он вообще смеет говорить о том, что знает сколько мне лет, если даже не помнит в какой день я родился... Я так взбешен, что с трудом слышу следующие слова брата, которые заставляют просто развернутся и со злостью захлопнуть дверь ванной. — К черту день рождения... это не дает тебе право смотреть пидорское… Дальше я так и не дослушиваю. Сердце заполошно колотится, когда я щелкаю задвижкой и беспомощно сползаю на пол. Честное слово. Мне снова хочется заплакать, как тогда, в двенадцать лет, когда Дин наорал на меня за то, что я вернулся домой после полуночи. И даже не поинтересовался, что на самом деле несколько старшеклассников загнали меня в заброшенный погреб и заперли. Так же и сейчас. Его больше волнует то, что я смотрел порнофильм. Чем, то... Стоп, а почему собственно «пидорский»? Хотя. Я... эта странная улыбка продавца, и то, что диск был без обложки. Он что, решил, что я педик, и подсунул?.. Ну и бред. Даже можно понять Дина. Я бы тоже психанул, придя домой и увидев что младший брат смотрит гейскую порнуху. Вот только это не оправдывает его поведение. И вообще, я что, похож на гея и мне можно такие фильмы впихивать? Хорошо. Предположим, когда я просил что-то необычное, то не уточнил что именно, но ведь мне всего восемнадцать. Ну и ладно, что тут таить, у меня уже три года как начинается стояк, как только я вижу Дина после душа, но это не значит, что я гей. И Дин мой брат, а не просто какой-нибудь парень. И я честно молюсь и прошу простить мой грех каждый раз, когда, дроча, представляю своего старшего брата, но это не значит, что я гей. Просто у меня бушуют гормоны. Я слышу, как долгое время брат ходит по комнате. Вынимает диск. Я даже могу как будто наяву видеть как он долго вертит диск в руках, а затем, схватив куртку, выходит из номера. Кажется, пронесло. Хотя, зная Дина... Он может взорваться и через несколько дней. Да и черт с ним. Переживу. Главное, чтобы отцу не рассказал. А пока можно наконец выбраться из ванной и забрать бутылки к себе, точнее, к нам, в комнату. Открыть дверь. Выйти. Забрать. Это так просто. Вот только интересно, почему Дин не убрал алкоголь? Ведь он не мог его не заметить? А может, мог? Может, он подумал, что после того, как поймал меня с поличным, я больше не буду? Ну что ж, он ошибся во мне. Я не только буду, но еще как буду.***
Эй! Что за фигня? Кажется, после пары глотков виски я вырубился, вот только хорошенькие, знаете ли, глюки у меня пошли. Дин. Он, кажется, пьян. Бормочет что-то неразборчивое. Вроде как извиняется. За что? Ах да... за то, что забыл о моем празднике, но вот только остальная часть извинений какая-то странная. Он обнимает меня за талию. Рука скользит по спине, а другая спускается вниз. Он сжимает мои ягодицы, и я вдруг начинаю осознавать, что у моего брата на уме. Не то чтобы я никогда об этом не думал, но мне не нужны подачки, и я вяло стараюсь выбраться из объятий, которые становятся сильнее. — Тссс... Тебе понравится, — шепчет Дин, и я вдруг понимаю, что он не просто пьян. Скорее даже слишком. А ведь завтра он не сможет посмотреть мне в глаза, но сейчас Дин здесь и хочет… И для меня это самое главное. Я улыбаюсь, целую в губы, пальцами провожу по волосам. Он смотрит на меня так пристально, так, что от его взгляда хочется спрятаться. Но сильные руки крепко держат меня, и из этих оков сложно вырваться. Жадный поцелуй, язык проникает в мой рот, соприкасается с моим языком, они скользят друг по другу. У меня в голове шумит все сильнее, я прикрываю глаза от удовольствия. Его рука уже под рубашкой. Как хорошо. В груди разгорается огонь, пламя которого уже невозможно потушить. Я прижимаюсь к нему все сильней, а через ткань джинсов чувствую как сильно стоит его член. Дин весь горит желанием, и я тоже. «Боже, что же я делаю? Это мой брат», — в голове проносится паническая мысль, но нас уже невозможно остановить. — Сэмми. Ты ведь хочешь меня? — Он отстраняется, оставляя странную пустоту, а его глаза вдруг стали подозрительно трезвыми. — Уже давно… — Не понимаю, зачем я это сказал, но кажется, что вопросов пока не последует. Дину достаточно и такого ответа, чтобы у меня снова перехватило дыхание от поцелуев. Он расстегивает на мне рубашку, брюки, позволяет своим рукам бездумно скользить по моему телу, и я не остаюсь в долгу, помогая ему высвободиться из одежды. Брат отстраняется от меня, скользит влажными губами по моему телу, затем снова возвращается к поцелуям. Наши обнаженные тела соприкасаются, и нас обоих словно пронзает электрическим током. Мы отдаемся безумной и запретной страсти, которая сводит с ума. Он поворачивает меня спиной к себе, и прижимает к своей груди. Его руки грубовато ласкают мою грудь. Я поворачиваю голову, и наши губы вновь встречаются. Завожу руки за спину, беру его за бедра и прижимаюсь своим задом к его напряженному члену, потираюсь ягодицами. Его губы осыпают мою шею поцелуями, руки гладят грудь, живот, передвигаются на член и обхватывают, нежно скользя сверху вниз и снова обратно. Он нагибает меня, заставляя стоять на коленях, и, нежно проехавшись рукой по ягодицам, начинает кружить своими пальцами вокруг входа. Входа в меня. Господи. Я не могу поверить. Это мой брат. И он собирается... Но разве я сам этого не хотел? — Расслабься. — Тихий шепот почти не слышен, но я подчиняюсь, стараясь все делать правильно, и когда наконец делаю вдох, он медленно вставляет свой палец в мой задний проход. И когда он только успел достать смазку? Мне не больно. Скорее просто странно, а когда он начинает медленно скользить во мне — это даже приятно, и я сам подаюсь назад, чтобы почувствовать глубже в себе. У меня такое странное чувство, что должно быть больше, должно быть лучше, и мне до умопомрачения хочется этого больше. Дин хрипло смеется и удерживает меня на месте, добавляя второй палец, и теперь уже становится немного больно, ведь он уже не просто входит и выходит, а начинает меня растягивать как резиновую игрушку. Вращает пальцами, делая внутри меня ножницы, и грубо проталкивается внутрь третьим пальцем. Мне хочется закричать, но тогда все прекратится, а он только что, наконец, коснулся той точки, которая способна свести с ума. Я всхлипываю от невозможных ощущений, которые мне дарит мой брат. — Дин...давай же… — хнычу я, хотя этого не делал уже много лет, и подаюсь назад всем своим телом. Кажется, он сам тоже на грани, так как уже через несколько секунд он приставляет свою плоть к растянутому отверстию. Смазанная головка упирается в расширенное колечко мускулов. Медленно надавливая на член, он пытается ввести его внутрь. Головка с трудом раздвигает анус, я пытаюсь расслабиться, тужусь, стараясь впустить его в свое нутро, но головка никак не проходит. Я слегка подаюсь назад, пытаясь насадить сам себя. Охватившая меня страсть заставляет желать этот член внутри себя и пересиливает страшную боль. Головка, раздирая меня, проникает внутрь и скользит дальше. Член движется, проникая все глубже и глубже. И вот уже при каждом движении, он погружается в меня до самого основания. Дин только с трудом заставляет себя остановиться, чтобы дать мне привыкнуть к себе, но мне этого не надо. Уже при первых движениях он задел что-то, глубоко во мне, и теперь снова хочется это почувствовать. Мне почему то кажется, что тогда боль уйдет сама собой. — Ну же… — Я подаюсь вперед, заставляя брата почти полностью выскользнуть из меня, и снова насаживаюсь, давая понять: мне надо чтобы он продолжал. Из груди Дина раздается что-то похожее на рык, когда он начинает трахать меня: нежно и медленно, мучительно медленно. Обхватывает рукой мой член и начинает так же мучительно медленно водить по нему Единственная фраза, которой можно описать то, что я чувствую: хочу вывернуться наизнанку! Он легонько толкает и ложится на меня, его тяжесть давит и не дает дышать: начинает кружиться голова, а его член с каждым движением вздергивает мою заадницу вверх уже со следующим движением заставляя проталкиваться в его руку. Он берет меня за волосы, запрокидывает голову назад и начинает целовать. Я задыхаюсь под ним, уже не могу двигаться, полностью подчиняюсь его рукам и члену. — Моя маленькая сучка хочет быть выебанной?! Так лучше? — Он начинает двигаться быстрее, все глубже загоняя член в мою задницу. И, о Господи, мне мерещится, или я слышу ноты насмешки в его голосе. Хотя это же Дин. Однажды я слышал, как он трахался с одной девчонкой, и, кажется, мне нужно быть благодарным, что это единственные матерные слова, которые я пока услышал от него… С каждым разом его движения становятся все быстрее, и при этом он бесконечно нежен со мной! Феерическое сочетание нежности и грубости, ласки и жесткой боли! Моя голова по-прежнему далеко закинута назад, я весь, как натянутая струна, и уже кричу в полный голос, потому что молчать нет сил. Он целует мне шею, плечи, лицо, и в тот момент, когда я начинаю хрипеть и биться под ним, изливая семя, он сильно впивается мне в губы и прикусывает. Я закидываю руку назад и вцепляюсь в его ноги, пытаясь глубже насадиться на его член, и кончая, бешено дергаюсь. И вот, сперма заливает нутро, и стон Дина сливается с моим. — С днем рождения, мелкий… Дин тянется к моим губам, и я с удовольствием отвечаю на поцелуй. Я не знаю, что сподвигло брата на этот шаг, и никогда не узнаю. Но мне кажется, что это не так уж и важно, ведь у нас есть еще шампанское, и до утра осталось еще несколько часов. Вот только главное, чтобы отец не заявился не вовремя.