О вкусной и здоровой пище

В первую и вторую ночь похода Бильбо спал как убитый, даже не заметив отсутствия тех вещей, к которым так привык. Перина, подушка, теплая ванна перед сном, кружечка пива, трубочка после обеда остались дома и пока не вспоминались. Он крепко засыпал, едва слезал со своей Миртл. Его будили, совали в руки миску какой-то бурды, над которой он клевал носом и опять засыпал. Его снова будили, забирали посуду (иногда пустую, если рядом крутился Бомбур) и отправляли спать возле костра, под одеялом и лежа. Все поменялось на третий день. Он уже немного освоился, не пугался каждого шороха, не боялся отстать и потеряться в чужой земле, привык к шуточкам гномов и их странному юмору и уже считал себя опытным путешественником. И вот тогда-то к нему пришло понимание, как много он потерял, отправившись Тук знает куда. Он уже откровенно скучал по вещам, которые дарили ему покой и уют. Ему хотелось вернуться в милую сердцу Нору с ее маленькими комнатками, жарким камином, полной еды кладовкой и хорошей крышей над головой. Ему уже не хотелось никаких приключений, если они заключались в натертом (простите за подробности) седалище, пищащей туче комаров, диких спутниках и нескончаемом дожде. Так что вечером он тоскливо смотрел, как гномы суетятся, устраиваясь на ночлег. Хорошо, что ливень прекратился и можно было немного просушить одежду. Бильбо бездумно сидел у огня, краем уха слушал чьи-то воспоминания о прекрасном ужине в Норе и пытался понять, что он тут делает. Потом, проглотив очередную миску чего-то непонятного — то ли бульон, то ли каша — и не разобрав вкуса, прилег у большого камня, который защищал его от ветра. Он долго ворочался и все никак не мог уснуть. То камешки и веточки кололи бока, то одеяло все никак не получалось натянуть и на мерзнущие пятки, и на плечи, то пони громко фыркали, то гномы чем-то хрустели и все никак не давали задремать. А потом к камню подошли Торин и Двалин, и Бильбо поспешил притвориться спящим — еще не хватало получить какое-нибудь поручение на ночь глядя или выслушивать нотации. Впрочем, следить за гномами сквозь опущенные ресницы ему никто не мешал. Сердитый Двалин подозрительно оглядел Бильбо, сморщил лоб, проверил, точно ли тот спит, легонько толкнув его в бок. Бильбо еле удержался от ругани, но Двалин успокоился на его счет и сказал стоящему Торину: — Он спит. Давай тут поговорим, неохота в лес идти — там ветки мокрые. Торин уселся, кутаясь в свой плащ, поднял воротник и пробурчал: — Ну, и чего ты хотел? — Слушай, ты это серьезно? Ну, с порядком приготовления ужина? Что все должны готовить? — Серьезно. А что? — Ты тоже будешь готовить? — А в чем дело? Двалин озадаченно потер лысину и как будто даже засмущался — невиданное доселе зрелище. Бильбо навострил уши. Он был благовоспитанным, не лез в чужую жизнь без спроса, но узнать что-нибудь интересное, а то и секретное, никогда не отказывался. Двалин, тем временем вдоволь начесав затылок и доведя Торина до того, что тот стал подозрительно оглядывать себя, сказал: — Ну, ты помнишь, Дис как-то попросила тебя посидеть с мальчишками? — Она часто просила посидеть с ними, — почему-то вздохнул Торин, а Бильбо стало любопытно, кто такая Дис и при чем тут Торин. — Ты который раз имеешь в виду? — Самый первый, когда она уехала на неделю, Фили тогда было лет десять. Я тогда только сбрил свой ирокез и набил татуировки. Пришел помочь тебе, потому что с ними не было сладу. — Как будто сейчас есть. Бильбо мысленно согласился с Торином. Фили и Кили хлебом не корми — дай пошутковать. И все бы ничего, но чувство юмора у них ужасное. Впрочем, похоже, что оно у всех гномов такое, просто с этими двумя судьба его сталкивала чаще, чем с остальными. Двалин поскреб пальцами подбородок: — Ну, сейчас они постарше стали, немного успокоились, с ума сходят не сутки напролет, а только днем. Ну так помнишь? — Помню, конечно. — И все равно хочешь кашеварить? — изумился Двалин. — Да что не так-то? — возмутился Торин, и Двалин шикнул на него, кивнув на Бильбо, ухо которого торчало из-под одеяла. — Да все не так. Тогда ты дал мальчишкам каши и велел не вставать из-за стола, пока они все не съедят. — Правильно, нечего их баловать. — Они ели ее часа три, размазывая по тарелке и скуля, что она невкусная. Торин, я ведь ее тоже попробовал! Пока она была горячей, ее еще можно было глотать, но как только она остыла… Ее от тарелки отодрать было невозможно. — Они ее все-таки съели. — Да, потому что тогда еще боялись тебя и не умели хитрить. Я вот думаю — может, они такими ушлыми из-за твоей кормежки стали? — Двалин, — вздохнул Торин. — Они такими родились, и я тут не при чем. — Ладно. А на обед ты сварил… — Суп, — опередил друга Торин. — С капустой. — Нет, это был не суп. Это была гадость. Кили засунул ложку в рот и тут же выплюнул все обратно. Фили проглотил, но потом минут пять вытирал язык рукавом рубахи. Они выпросили у тебя утреннюю кашу, смолотили ее за три минуты и сбежали. — Ну вот, видишь! — пробурчал Торин в воротник. — Значит, каша была нормальной. Двалин с жалостью посмотрел на братьев, которые укладывались спать по ту сторону костра, с сомнением — на Торина и тихо, так что Бильбо едва расслышал, добавил: — Они сбежали в туалет. — Просто у них желудки еще слабые были. — Торин! У меня-то желудок луженый, не то, что у них тогда. Но я их прекрасно понимал. Я попробовал этот твой суп. И знаешь что? Я проклял твоих мальчишек, потому что они выхлебали всю воду из кувшина и мне пришлось идти за водой к колодцу. Мне хотелось упасть в него, выпить все, что в нем было, и больше никогда не видеть того, что ты назвал супом. Торин что-то пробурчал, обиженно потыкал носком сапога дрова в костре. Двалин тяжело вздохнул и продолжил: — А вечером ты приготовил рагу. — Вот не надо! — Торин едва не подскочил на ноги, но вовремя вспомнил про Бильбо за спиной и тихо сел на прежнее место. — Рагу получилось отличное! — Я до сих пор ломаю голову над тем, что нужно было сделать с безобидными овощами, чтобы получилось такое. Ты же вроде их в отраву не клал и ядом не поливал. Я сам их помыл, так что земли на них не должно было быть. Но она все равно была. Откуда? — Ну, может, горшок был грязный, не знаю. — Посуда была чистой. Овощи нормальными. Специи — обычными. Что ты со всем этим сделал, что получилась не еда, а какая-то отрава? — Не отрава, вечно ты… — Отрава. Мои портянки пахнут приятнее. И на вид они симпатичнее. Фили, едва увидев это рагу, тут же побледнел, схватил брата в охапку и сбежал. Дома они появлялись только ночью и ели то, что успевали утащить из кладовки, чтобы ты их не заставил есть еще что-нибудь собственного приготовления. Дис, которая вернулась через неделю, не узнала их. Приняла их за эльфийских малышей — они исхудали втрое и выпадали из одежды. — Двалин, прекрати. Ну не умел я тогда готовить, но ведь столько лет прошло. Сейчас эти двое смолотят все, что перед ними поставишь, даже камни. — Ладно, они привыкли к твоей стряпне, и я почти привык. Остальных не жалко? — Двалин! — Хорошо, как скажешь. Только и я скажу: предлагаю завтра остановиться раньше на час и в таком месте, где есть растения с большими и мягкими листьями. Торин не выдержал критики своих кулинарных способностей, встал, пнул полено в костре и ушел. Двалин повздыхал еще немного, жалостливо оглядел ничего не подозревающий отряд и улегся спать. Бильбо долго ворочался и уснул только под утро. Ему снились кошмары страшнее опустошенной кладовой, сломанного водопровода и разбитой посуды. Каша вылезала из тарелки и шла на него, размахивая комочками и сверкая масляными глазами. Суп плевался в него кусками капусты. Рагу зловеще булькало и фырчало в глубокой миске, противно хохотало, поднимая тучи брызг, словно хотело его утопить в себе. Вечером следующего дня Фили и Кили, кинув один только взгляд на Торина, который направлялся к котлу, нашарили в мешках хлеб и сыр, коротко бросили: «Мы в дозор» и торопливо скрылись за деревьями. Бильбо, с ужасом вспомнив подслушанный разговор, которому вчера не поверил, и свои кошмары, рванулся к предводителю отряда. Смущаясь и почему-то краснея, он предложил приготовить ужин — раз уж он пока не может больше ничем помочь отряду. Торин, который только принялся искать в мешке соль, пожал плечами: — Ну, если ты так хочешь… — Хочу. Я люблю готовить. Я могу приготовить сегодня, и завтра, и послезавтра… Торин еще раз пожал плечами и милостиво согласился. Бильбо обрадованно схватил поварешку и рванул к костру, поэтому не заметил, как Нори бросил звякнувший мешочек довольно улыбающемуся Бофуру и потянулся за следующим — как тогда, в начале путешествия.