turning turning blue

      Оглядываясь назад, Рей должен был понять, что это произошло гораздо раньше, а не за секунду до того, как он забрал торт и сдачу в 5.80 йен. Не то, что бы там не было других, более важных вещей, которые он игнорировал с самого начала (не потому, что хотел, а потому что, заметьте, должен был), - но был торт, и выражение лица Нагисы, когда он получит свой маленький презент, которое он почти видел перед собой. Пижамы только усугубляли ситуацию, но все было заранее обговорено и согласовано, и дело оставалось только за тортом.       Он так думал.       Он пришел вовремя - идеально, как всегда, - и ровно в 7:57 стоял перед дверью в дом Нагисы, опрятный, с перекинутым через плечо фиолетовым рюкзаком и белой коробкой в руках. Да, Рей пунктуален и точен, он никогда не опаздывал по своей воле (как это обычно бывает у Нагисы и остальных ребят), если только не находился под давлением внешних факторов, что делало опоздание совершенно не его виной. Но это все не помешало ему провозиться лишних шесть минут перед чужой дверью, нервно пританцовывая то на одной, то на другой ноге, пожевывая губы и терроризируя взглядом массивную белую дверь, словно за ней его ждал запах хлорки, стартовые блоки бассейна и через миллисекунду – решительный судейский свисток.       Ты выглядишь глупо, Рей.       Это едва ли можно назвать красивым поведением. Опоздание некрасиво. Мокрые ладони – некрасиво. Особенно, если выронить торт прямо на порог.       Господи, Рей, не вздумай уронить торт!       Всего лишь ночевка.       Всего лишь Нагиса-кун.       Да постучи ты в эту чертову дверь, что ж ты, как маленький.       Ему нужно было воспользоваться моментом: взять себя в руки и осознать, насколько его унесло. Как глупо. В конце концов, еще только 8:03. Рей бездумно кусал нижнюю губу, пока не услышал тихий дверной скрип, щекочущий барабанные перепонки. В немом ужасе он повернул голову, но обнаружил величественную пожилую даму на соседнем крыльце, выставляющую за дверь маленькое мусорное ведро. Она приветливо улыбнулась, махнув пухлой ладошкой. Рей кивнул в ответ со всем спокойствием и уверенностью, будто это не в его руках скользила коробка с десертом, и не его сердце делало убогие сальто-мортале в районе гортани.       Именно в тот момент Рей решил, что точно не будет торчать перед дверью еще пять минут, заставляя великовозрастную соседку задаваться вопросом: пришел ли этот высокий, подозрительно мокрый мальчик для каких-то гнусных вещей или ради обыкновенных дружеских посиделок с товарищем по плавательной секции.       Он стиснул зубы, протянул руку и постучал ровно семь раз, отчетливо и громко, но последние звуки утонули во взрывном: «Иду!!», раздавшемся из-за двери, и консервативный Рюгазаки смог представить целых два восклицательных знака в этом крике.       Секундой позже дверь открылась, и перед ним предстал блистательный Нагиса в странной комбинации броского розового балахона с короткими рукавами, желтых шорт и зеленых носков почти до колен. Тогда Рей подумал, что ему понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть к такому его облику.       - Рей-тян! – Нагиса засиял, вежливо не обратив внимания на то, как пресно Рей отнесся к его гостеприимству, не бросившись на хозяина дома и не обвив его двумя или, что лучше, четырьмя конечностями одновременно. Рей немного отстранился, и коробка в его руках опасно накренилась.       - Нагиса-кун, это…       - Что это? – прощебетал блондин, и поднял искрящиеся глаза на лицо гостя. – Подарок? Рей-тян такой заботливый!       Он осторожно забрал коробку, не открывая (что вообще нехарактерно для Хазуки и его любви к сладким сюрпризам, сладкому вниманию и задушевным сладким разговорам прямо на пороге), поставил ее на маленький столик у двери и бросился на Рея с энергией пятидесяти обезумевших котят, почувствовавших запах долгожданного ужина.       - Уф, - с облегчением выдохнул Рей и устало съежился, как бы потрясающе некрасиво это ни звучало. Нагиса, согласившись на стандартное объятие, обхватил друга руками и прижался к его груди. Рей едва поборол желание взъерошить его торчащие волосы, отказался и от относительно безопасного похлопывания по спине – нужно сохранять самообладание. Поэтому когда Нагиса крепко обнял его поперек живота, руки Рея так и остались неловко висеть в воздухе.       Кстати об этом…       Рей нерешительно наклонился и взглянул на соседскую старушку. Женщина все еще улыбалась, и когда они встретились глазами, она кивнула, и взгляд ее как бы говорил: «Ну что же ты, чего ждешь?»       Ладно, теперь он абсолютно уверен, что получил отмашку на следующий шаг. И что этот момент претендует на звание самого унизительного, не считая недавнего вступления в клуб при отсутствии малейших навыков плавания. Ситуация только ухудшилась, когда Рей все же попытался обнять Нагису в ответ и закончил свой дружеский жест неуклюжим похлопыванием по спине. Он почти слышал, как старушка приторно смеется где-то невдалеке, но не мог быть уверен в этом, потому что не хотел смотреть в ее сторону. Никогда больше. По крайней мере, еще неделю, если не две.       Нагиса остался верен себе, не оторвавшись от объятия, а лишь ослабив его, чтобы поднять голову и взглянуть на Рея. Хазуки такой маленький, а его глаза – такие большие, когда он смотрит под этим углом.       - Рей-тян весь мокрый, - заметил он.       - Какой он? То есть, я?.. – проговорил Рей, заикаясь и с трудом формулируя в голове связные предложения.       - Рей-тян хорошо себя чувствует? – упорно спрашивал Нагиса, беспокойно разглядывая его лицо.       - Разумеется! – выпалил Рей. – Хорошо. Замечательно! Спасибо. Большое. За заботу.       Нагиса посмотрел на него с долей сомнения, но и с облегчением.       - Ладно, - ответил он, и Рей шумно сглотнул, словно его рот был полон грубого песка, - пойдем?       Рей сглотнул снова и кивнул. Нагиса издал серию взволнованно-радостных звуков, схватил его за руку и потянул за собой. В тот миг Рей задумался, существует ли какой-нибудь магический способ быстро и без особых усилий замаскировать румянец на лице, и если нет, то почему бы в самое ближайшее время не заняться изучением этого вопроса. На худой конец, у него всегда с собой был смартфон – должен же он оправдывать свое название.       Он ухватился за ремешок своего рюкзака, как за спасительную соломинку, и замер, когда Нагиса подошел к столику.       - Не открывай! – воскликнул он и добавил, заметив разочарование и легкую обиду на чужом лице, - эм, здесь. Не открывай здесь. Лучше на кухне. Пожалуйста.       Когда Нагиса заметил откровенную неспособность Рея связывать слова, он ничего не сказал, лишь кивнул и пошел с коробкой на кухню.       Дом Нагисы - почти белый. Очень современный. Много света, открытых пространств, свежего воздуха, за что Рей был безмерно благодарен. Он только открыл рот, чтобы сказать что-нибудь (о приятном интерьере, или о том, что ему, как ни странно, не хочется сесть на пол и надеть на голову бумажный коричневый пакет, чтобы успокоиться и свыкнуться со всеми ощущениями), но Нагиса открыл коробку и уставился на содержимое.       - Эм, - начал Рей встревожено, - Нагиса-кун?       - Клубничный, - смято ответил он.       - Ну, да, - тихо сказал Рей, и паника, колючая и трепещущая, расползлась по его легким.       - Клубничный торт, - повторил Нагиса, словно не до конца понимая своих слов.       - Это в благодарность. За твою… гостеприимность, – Рей сдавленно вдохнул и добавил, понизив голос, - тебе не нравится?       Ну, все, приехали. Он все испортил. Не угадал пристрастия Нагисы относительно сладостей, хотя как тут, казалось бы, вообще можно ошибиться?       Это конец, Рей.       Его поглотило чувство зловещего уныния. Нагиса медленно поднял глаза, и выражение удивления на его лице смешалось с недоверием, как будто он впервые видел Рея на своей кухне.       - Я обожаю клубничный, Рей-тян!       К нему вернулась улыбка, бессознательная и бесконечно усталая. Паника? Какая паника? Рюгазаки Рей не знает, что такое страх!       - О, - ответил он слабым голосом, - я очень рад.       Взгляд Нагисы задержался на нем немного дольше и на мгновение превратился из ликующего в обеспокоенно-проницательный. В следующую секунду он уже рылся в кухонном ящике в поисках большого ножа, заставив Рея сорваться с места и попытаться прекратить это форменное безобразие, потому что, ради Бога, они даже не поужинали еще!       - Торт можно съесть на ужин, - держал оборону Нагиса, вытанцовывая с прибором в руках и пряча его за спиной.       - Никто никогда не ест и не будет есть торт на ужин, - атаковал Рей, используя свое преимущество в росте и длине рук. Он осторожно разжал его кулак и забрал нож, поблагодарив Бога, что они не проткнули им друг друга в ходе обмена. Ведь исследования в этой области подтвердили, что лишь восемьдесят четыре процента смертельно опасных игр с романтической подоплекой имеют благополучный исход - и это не считая ущерба, нанесенного сознательно или специально.       - Почему нет? – спросил Хазуки, потупив взгляд и жалостливо надув щеки.       - Ну, потому что…       Он склонился над Нагисой. Склонился, и колени его подкосились.       Он колебался. Он мог бы сделать это. Сделать прямо сейчас. Нагиса разглядывал его, огорченный, но любопытствующий, и взгляд Рея бегал по его все еще детскому лицу, невольно задерживаясь на пухлых губах.       - Рей-тян?       Рей одернул себя и выпалил нечто невнятное о калориях, пищеварительной деятельности и сбалансированной диете, добавив что-то про цыпленка и брокколи, приготовленных на пару, и вызвав у Нагисы приступ безудержного смеха (он не был уверен, смеялся ли тот с ним или над ним, но, скорее всего, над ним).       - Значит, пицца, - сказал он, успокоившись.       - Ладно, - ответил Рей, и его сердце глухо екнуло, когда Нагиса выскользнул из-под его нелепо расставленных рук и начал искать телефон.       Это все равно было бы неправильно. Нужно просто поговорить с ним, для этого и карточки есть.       Они действительно были у него с собой – тридцать штук, заботливо перевязанных резинкой и разложенных в разных карманах рюкзака. Рей потратил целый месяц, кропотливо выводя на них свою маленькую финальную речь в чуть меньше, чем тысячу слов. И хотя Рей отдавал предпочтение первой, наиболее полной версии в десять тысяч слов - с введением, причинно-следственными разъяснениями, намерениями на будущее и развернутым выводом – он понимал, что у Нагисы не хватит сил сидеть спокойно около часа и слушать это от начала до конца.       Он мог бы изложить это в песенной форме, с приятным ритмом и ненавязчивым припевом – Нагиса был бы просто поражен, это точно, - но он не касался фортепиано уже столько лет, да и ему всегда лучше удавались устные доклады и реферативные работы, нежели творч…       - Рей-тян, какую пиццу ты любишь? – мягко поинтересовался Хазуки, зажав в руках телефон.       Рей никогда еще не был менее голодным…       Нагиса положил трубку (в ту же секунду Рей забыл, что вообще решил заказать) и уперся руками в бока.       - Д-да? – натянуто улыбнулся Рей, чувствуя себя неудобно под пристальным взглядом.       - Рей-тян какой-то растерянный, - заметил Нагиса. – Такой тихий. Ты плохо себя чувствуешь?       Он выдохнул и крупно сглотнул, потому что да, конечно он чувствовал себя плохо, только немного в другом смысле.       - Я просто…я думал…       - Мм?       Нагиса пододвинулся ближе. Рей прикрыл глаза, чтобы не пришлось встретиться с ним взглядом, ведь когда это случится – пути назад не будет.       - Я думал, как жаль, что Макото-семпай и Харука-семпай уехали на эти выходные! – выпалил он, задохнувшись, и вжался спиной в кухонную стойку. Не то, что бы в просторной кухне осталось слишком мало места для них обоих, но Нагисе зачем-то понадобилось приблизиться еще немного. Случайно, наверное.       - А-а-а! – протянул Хазуки понимающе. – Ну, разумеется! Хару-тян всегда участвует в воскресных поездках семьи Мако-тяна, он почти член их семьи. Это так мило!       - Очень, - сдавленно ответил Рей, - очень мило.       - Я такой глупый… Забыл, что их поездка в эти выходные, - добавил Нагиса, усмехнувшись, или так показалось Рею, воображение которого окончательно разыгралось. – Но ведь мы можем повеселиться и вдвоем, ведь так? Целый дом в нашем распоряжении!       - Да. И правда.       Нагиса в очередной раз одарил его подозрительным взглядом.       - Ты уверен, что все в порядке?       - Да.       - И сказать ничего не хочешь?       Рей тупо пялился в одну точку в его встрепанных светлых волосах, не в силах понять, то ли он имел в виду, или что-то… Нет. Нет. Рей абсолютно уверен, он же готовился, он потратил несколько недель, тщательно обдумывая это. У него есть чувства - незнакомые, неловкие, сложные. Есть научно-познавательные статьи о здоровье и о духовном взрослении личности. Есть сырая липкая простынь, на которой так неприятно просыпаться глубокой ночью. Есть черные блестящие бабочки, обессилено и слепо бьющиеся о стенки его желудка. А что есть у Нагисы?       Однажды подорвавшись среди ночи и начав заглатывать воздух огромными порциями, Рей испугался. Тогда перед глазами замер образ Нагисы, он застыл, не давая отдышаться. Между пальцами еще чувствовалась ворсистая ткань вязаного свитера Хазуки, а на губах – его губы.       Далекое синее свечение часов радостно сообщило, что было 3:54 утра. Рей поднял руку и протер лоб рукавом. В ту ночь он больше не смог заснуть – он лежал, пока солнечные лучи не прокрались сквозь узкие щели его жалюзи и не разбежались по углам его комнаты. Учеба в тот день впервые показалась ему жестоким испытанием.       Но это всего лишь один раз, - сказал он себе тогда. Такое бывает. Не о чем волноваться.       На пятый раз Рей уже не был в этом так уверен. Глядя в осточертевший потолок, он больше не убеждал себя, что хоть что-то понимает в этом вопросе. Он знал только одно – его сердце готово взорваться каждый раз, когда Нагиса, настоящий или воображаемый, касается его. И, может, все было бы иначе, не будь у Хазуки тактильного восприятия и невероятно любвеобильного характера       В конце концов, он сдался. И сожалел по этому поводу гораздо меньше, чем планировал.       Но даже если Нагиса не примет его чувства… Рею не нравилось думать об этом, но он позволил бы отшить себя (он уже готовился к чрезвычайно некрасивым, но неизбежным рыданиям), если бы чужая боль приносила Хазуки какую-нибудь, скажем, радость. Но, как бы то ни было, сейчас Нагиса был его другом и ценил его не меньше, чем он – самого Нагису.       - Нет, - сказал Рей, и лицо Нагисы на секунду потускнело. – Давай посмотрим кино! – добавил он, и его взлетевший до фальцета голос придал ему совершенно не солидный вид.       - Отличная идея! – улыбнулся Хазуки.       Рей чувствовал, как глупо и визгливо звучало каждое произнесенное им слово, но звуки, издаваемые Нагисой в ответ, заставляли его сердце щебетать райской пташкой.       - Я знаю, что они не совсем исторически точные, - почти виновато проговорил он, доставая из рюкзака dvd-диски, - но еще я знаю, что тебе они нравятся, поэтому…       - ОБОЖАЮ ФЕРМОПИЛЬСКОЕ СРАЖЕНИЕ! – воскликнул Нагиса, выхватив диск и набросившись на друга с новой порцией объятий.       Рей прикусил губу и обнял того в ответ. Хотя страх и нерешительность продолжали душить его, он не упустил последнего радостного всхлипа, вырвавшегося у Нагисы. Когда же он отстранился, чувство глубокого разочарования поглотило детский восторг влюбленного Рюгазаки.       - Рей-тян такой заботливый, - снова сказал Нагиса, расплывшись в широкой улыбке.       Рюгазаки поправил сползшие очки.       - Просто я оценил ситуацию и принял решение насчет того, что даст лучшие результаты, - сказал он, крайне довольный сложившейся ситуацией.       - Обожаю лучшие результаты! – прощебетал Нагиса в ответ.       - Тогда начнем немедленно! Где твоя гостиная? – спросил Рей, ощутил себя необычайно уверенным.       - Оу, - выдохнул Нагиса, по-прежнему улыбаясь, - я думал, мы посмотрим в моей комнате.       Рей почувствовал, как его желудок сморщился в жалкий комок и растворился в разбухших напряженных легких. Он растерялся.       - Что?       - В моей комнате, - повторил Нагиса тише, - мне кажется, там удобнее. На моей кровати.       Рей заставлял себя дышать.       Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так. Дыхание. Видишь, это не так уж и сложно.       - О. Да. В этом что-то есть, определенно.       Нагиса захлопал в ладоши.       - Тогда начнем немедленно!       - Не пародируй меня, пожалуйста.       Комната Нагисы полна красок, мягких, пастельных – это не совсем то, что Рей ожидал увидеть: в его воображении было больше кислотного неона. Пока Нагиса возился с телевизором, сидя на корточках, он с любопытством разглядывал полосатые обои, золотистые звезды у изголовья кровати и прелестные керамические горшочки.       - Ты держишь в комнате цветы? – спросил он, наклонившись к растениям, чтобы лучше рассмотреть. Нагиса невнятно ответил, и его гудение смешалось с жужжанием работающего dvd-проигрывателя. Действительно, Хазуки заботится обо всем, что его окружает, он любит жизнь больше, чем кто-либо из знакомых Рея, тогда почему он так удивлен?       - Оставим свет, Рей-тян? – спросил Хазуки, когда меню высветилось на экране.       - Ну… - Он прервал размышления о том, где сидеть безопаснее: на полу или на диване. – А зачем его выключать?       - Ради атмосферы?.. – спросил Нагиса, приподняв брови.       Рей был почти согласен.       - Лучше со светом.       - Ка-ак хо-очешь, Рей-тян, - нараспев ответил Нагиса и, тыкнув на play, завалился на кровать. – Ну же, Рей-тян! Никто не смотрит фильмы стоя. Устройся поудобнее!       Рей безучастно кивнул и сел на пол, придя в себя лишь с волной горячей боли, идущей от ушибленного копчика. Он поморщился, проклиная себя в который раз за вечер. Нагиса захихикал и протянул ему большую подушку.       - Держи – самая мягкая, что у меня есть.       - Большое спасибо…       Рей подложил ее под спину и нервно улыбнулся. Еще одна, немного другой формы и цвета, упала рядом с ним, и Нагиса сел на нее, поджав колени. В этот момент Рей заметил, что носки Нагисы были не просто длинными и ярко-зелеными, но и заканчивались отдельными пальцами. Он не знал, что ему делать с этой важной информацией, но был уверен, что краснеет.       Симпатичные носочки… Он представил реакцию Нагисы на это и решительно отвел взгляд.       Начался фильм. Спустя несколько мгновений Рей понял, что не может сконцентрироваться на фильме ни на йоту, ведь рядом сидел Нагиса – мягко поскрипывающий, взволнованно дрожащий. Это, конечно, было своеобразной проблемой. Да что уж там, весь Нагиса был проблемой. Как вообще можно на чем-то сосредоточиться, когда между их плечами меньше дюйма, когда так легко ощутить тепло чужого тела и услышать каждый очаровательный звук, издаваемый им?       Примерно через двадцать минут Нагиса позволил своим ногам окончательно расслабиться и вытянул их, задев коленями Рея. Из его груди непроизвольно вырвался приглушенный вздох.       Не могу больше, - подумал он про себя, и это было последней разборчивой мыслью в его голове. Он зажмурился. Слепые бабочки роем закружились в его глотке.       - Нагиса-кун, - начал он, и, вот же… черт, карточки остались в рюкзаке! Но уже слишком поздно, и Нагиса поднял глаза, блестящие и широко распахнутые, и его лицо снова оказалось так близко, что Рея бросило в дрожь. – Я…       Звонок в дверь. Траурный звон.       - Пицца! – воскликнул Нагиса, вскочив и убежав в коридор. Его кислотные шорты едко промелькнули перед глазами.       Рей был готов закричать и вырвать пару клоков волос со своей многострадальной головы, чего он, конечно же, не сделал. Это же неприлично. Да и некрасиво как-то. А сейчас он мог любоваться на сияющего Нагису, запорхнувшего в комнату с пиццей и стопкой бумажных полотенец. Спасибо Вселенной хотя бы за это.       - Есть? В этой комнате? – удивился Рей.       Нагиса пожал плечами.       - Мамы все равно нет дома, так что никто не будет ругать, - ответил он, хитро подмигнув. С такой логикой сложно поспорить, и Рей просто кивнул.       Скорость, с которой Нагиса поглощает еду, особенно пиццу, никогда не переставала удивлять его. Рей же с трудом закончил свой податливый и особенно непослушный кусок. Нагиса рассмеялся, и он начал оправдываться, снова бормоча что-то о диете и вредных углеводах и отодвигая от себя коробку. Нелепость происходящего смущала его, но, видя радостную улыбку на лице одноклассника, он чувствовал себя намного лучше.       Разглядывая его тело, Рей не мог понять, как это происходит. Как после такого количества сладостей и быстрой пищи его живот остается плоским, а руки – тонкими, по-женски изящными? Он поставил воображаемый крестик на руке: нужно обязательно поговорить с ним о том, что сейчас его метаболизм просто превосходен, но однажды он начнет замедляться, и тогда ему придется есть тушеные овощи, они тоже могут быть вкусными, если их правильно приготовить, ведь здоровье должно оставаться на первом мес…       - Рей-тян, - мягко перебил Нагиса, протерев губы салфеткой, - ты портишь весь фильм. Тушеные овощи скучные.       - Они вкусные, - ответил оскорбленный Рей. – С необходимой питательной ценностью. – Он замолчал. – И прости.       Нагиса уткнулся в его плечо с довольной ухмылкой.       - Прощаю, Рей-тян.       Спустя еще шесть минут и двенадцать секунд (Рей посчитал каждую бесконечно долгую секунду в этом промежутке) Нагиса, не отрываясь от просмотра, тихо вздохнул, зевнул и потянулся, обнажив часть тонкой извивающейся линии позвоночника. Рей застыл, не в силах отвести взгляд, и несколько теплых трепещущих волн, одна за другой, разошлись по его животу, все ниже, и ниже… Он был уверен: плотно сидящие джинсы скоро загонят его в могилу.       - Я-собираюсь-надеть-пижаму-да-спасибо! – выпалил Нагиса на одном дыхании, внезапно развернувшись и уставившись на Рея, не успевшего скрыть легкий испуг и удивление. – Еще-я-думаю-фильм-будет-гораздно-эффектнее-с-выключенным-светом-да-конечно-сейчас-вернусь! Ладно?..       Рею хватило секунды, чтобы сорваться с места, схватить рюкзак и выбежать из комнаты, пока Нагиса не добавил что-нибудь жуткое, вроде: «Не волнуйся, Рей-тян, ничего страшного, если ты переоденешься прямо здесь». Он забежал в ванную, захлопнул за собой дверь и, прижавшись к ней спиной, сполз на пол. Пальцы судорожно схватились за волосы и сжались, мысли безудержно метались в голове, не в силах успокоиться, сердце бухало под ребрами, как отбойный молоток.       Сухой всхлип вырвался у Рея: он проклинал чертово половое созревание, проклинал гормоны, проклинал Нагису, но больше всего – проклинал самого себя       Понадобилась минута, чтобы немного успокоиться и найти в себе силы открыть рюкзак.       - Ты идиот, Рей – яростно прошептал он, выдернув пижаму из сумки. – Полнейший идиот. Никакого самоконтроля. – Неуклюже стянул рубашку через голову, не заметив пуговиц. – Как ты можешь с ним так поступать?       Рей грубо расправился с ремнем и молнией на брюках.       - Дешевая имитация острых ощущений в виде невинных прикосновений! Это разве красиво? Нет. Это трусливо. Это позорно.       Он достал подходящие штаны из сумки и натянул их, крепко затянув шнурок на бедрах.       - У тебя не хватает смелости ни на что. Даже просто быть честным с ним, чего он и заслуживает.       Рей с силой пригладил волосы, собрав их руками, и так несколько раз. Это почти помогло – жар в теле поднялся к лицу, к макушке и растворился в кончиках волос. Он глубоко вздохнул, поднял рюкзак и вышел из ванной, заметив в последнюю секунду, как проплыл перед зеркалом его торс в черной кофте, идеально сидящей на плечах и украшенной элегантными фиолетовыми бабочками. Красиво, как он любит.       - Ты не достоин этих бабочек, - тихо добавил он, остановившись перед своим отражением и обвиняюще тыкнув пальцем.       Когда он вернулся, в комнате заметно потемнело, хотя несильное теплое свечение все еще исходило от потолка. На стене плясали размытые тени и блики.       - А что со светом? – спросил Рей, прежде чем сесть.       - Сделал поменьше, - рассеяно ответил Нагиса, погруженный в фильм. Он мельком взглянул на вошедшего, и его глаза широко распахнулись. – ТВОЯ ПИЖАМА! РЕЙ-ТЯН, ОНА ПРЕКРАСНА!       Рей невнятно пробормотал в ответ. Он ненавидел ту часть себя, что хотела, чтобы Нагиса продолжил разглядывать его и эту одежду.       - Похожа на тебя… Эти бабочки и фиолетовый - они идеальны. То должен одолжить мне ее!       - С-сейчас? – Заикаясь, спросил Рей. Он захотел ударить себя в лицо.       - Можно и потом, - ответил Нагиса, хитро улыбнувшись.       Вслед за острой необходимостью самобичевания к Рею пришло желание уйти. Просто оставить это место: развернуться, забрать сумку и выйти из дома – в пижаме, вниз по улице, мимо пожилой соседки, прямиком к своей квартире. Но он заставил себя сесть. Нельзя быть таким грубым и портить Нагисе этот вечер: он так ждал его.       Рей полагал, что он сам во всем виноват, даже в том, что Хазуки снова положил голову ему на плечо. И он застыл, и застонал где-то внутри - громко, протяжно, отчаянно пытаясь думать о котятах, мытье посуды, о чем угодно, кроме Нагисы. Блондин посидел так еще несколько мгновений и судорожно вздохнул.       - Нагиса-кун? – заботливо спросил его Рей.       - Люблю эту часть, - приглушенно ответил Нагиса, не отрываясь от экрана, - и ненавижу ее.       Рей понимающе выдохнул и положил руку на его плечо. Нагиса поднял голову. Его глаза были влажными и прозрачными, ресницы взволнованно дрожали.       Пока новая волна страха не захлестнула его, пока очередная глупая мысль не потревожила разум, Рей опустил голову и мгновенно преодолел последний дюйм, разделяющий их, прижавшись к сухим, искусанным губам Нагисы. Он почувствовал его короткий выдох своей кожей гораздо отчетливее, чем услышал.       - Ох, - сказал Рей так спокойно, что удивился сам, - блин.       Следующие секунды пролетели почти мгновенно – Рей снова выругался, потом еще раз, громче, охрипнув от паники, сковавшей его ребра, развернулся, рванул к двери, упал на колени и обессилено потянулся к выходу, обхваченный поперек талии Нагисой и затягиваемый обратно на подушки.       - Умоляю, дай мне уйти! – кричал он, безуспешно хватаясь за гладкий пол.       - Рей-тян! – задыхался Нагиса, из последних сил держась за его пижаму. – Подожди!       - Нагиса… - Рей всхлипывал, здесь и сейчас он был готов окончательно испортить дружеский вечер, расплакаться (позорным и абсолютно некрасивым образом).       - Рей-тян, хватит, - громко окрикнул Рея Нагиса, ухватившись за его бедра и упрямо повиснув на них. – Я весь вечер ждал, пока ты сделаешь это!       Рей замер. Приступы тошноты и отдышки резко отступили.       - Что? – прошептал он, упершись взглядом в золотистую звезду над кроватью.       - Рей-тян, - вздохнул Нагиса то ли с грустью, то ли с радостью в голосе, - я прикасался к тебе весь вечер, и я знаю, что ты заметил это, потому что… ну…       Рею не хватило времени подумать о том, что именно оказалось таким заметным, что выдало его и почему выдало, потому что все эту секунду встало на свои места. Почувствовав, как каждое сокращение сердца отдается в сосудах на его напряженной шее, он медленно развернулся.       - Это что, свидание?..       Брови Нагисы поползли наверх и скрылись за челкой.       - Я думал, ты знаешь! – сказал он, глядя в недоумении. – То есть, ты же принес мне торт. Клубничный торт. – Он сделал паузу, словно задумавшись о чем-то. – И диск с фильмом, где бегают полуголые мужики. – Он снова оглядел его с ног до головы. – И мы сами полуголые.       - Это же пижамы, пи-жа-мы! – ответил Рей в ужасе: в этот самый миг, в три часа ночи, каждое его слово было могло сломать все вокруг, словно упавшая кость домино, сбивающая соседнюю и образующая разрушительную волну. – Ты планировал это. Ты знал, что Макото и Харука уедут надолго, и пригласил меня именно в этот день. Так ведь?       Нагиса улыбнулся. Нет, ухмыльнулся.       - Возмо-о-ожно, - протянул он.       Рей не мог в это поверить. Действительно не мог. И это… Нагиса?       Он сел на кровать, медленно, неуверенно. Нагиса забрался на нее и плюхнулся рядом.       - У меня… - он запнулся. - У меня был текст.       - Что?       - Речь. На тридцати карточках.       Нагиса рассмеялся.       - Рей-тян, тебе не нужна никакая речь, - сказал он, и его лицо просветлело, - я нравлюсь тебе?       - Да, - выдохнул Рей с нескрываемым облегчением, - очень сильно нравишься, Нагиса-кун.       В ту минуту он мог позволить себе рассмотреть лицо Нагисы. Рассмотреть, как косые лучи от экрана игриво целовали его щеки и скулы, поддернутые легким пушком и покрытые нежно-розовым румянцем, как они по-детски смущенно убегали, растворяясь сияющими бликами в его глазах.       - Тогда это все, что тебе нуж…       - А я тебе? – перебил Рей, придвинувшись.       Нагиса ответил широкой улыбкой, снисходительно покачав головой.       - Рей…       - Скажи это.       - Нравишься, - тихо ответил Нагиса, опустив ресницы. – С тех пор, как я увидел твой коронный прыжок. – Вырвался короткий смешок. – Мне все в тебе нравится. И бормотание, и странная любовь к тушеным овощам тоже. Ты прекрасен, - добавил он и сжал дрожащие от волнения губы.       Рей выдохнул. Он хотел прикоснуться. Он мог, и хотел сделать это, пока его не разбудил будильник или крик за окном. Пускай эта минута тянется дольше, пускай…       Нагиса оперся на руки и приблизился еще немного так, что их носы столкнулись       - Поцелуешь меня еще раз?       - Я думаю, теперь твоя очередь, - ответил Рей. Почему-то он надеялся на навыки Нагисы, хотя думать о том, что он успел где-то их отточить, Рей отказывался.       Задумавшись на секунду, он не заметил, как с него сняли очки, сложили и убрали в сторону.       - Что ты…       - Тсс… Я же осторожен с ними.       Рей не издал ни единого звука, когда Нагиса схватил его за края рубашки и откинулся на спину, завалив на себя одним быстрым, но плавным движением. Он стремительно подставил руки по обе стороны от головы Нагисы, нависнув над ним. Нависнув над Нагисой.       Ох…       - А это я украду, - прошептал Нагиса, поиграл пальцами на нижней пуговице пижамной рубашки и расстегнул ее, пройдясь тыльной стороной ладони по чувствительному животу Рея. Он вздрогнул.       - Подожди, что же мы…       - Ничего, чего ты бы не хотел.       - Х-хорошо, - ответил Рей, сглотнув, и добавил, - я просто… Я никогда по-настоящему не…       Он был достаточно близко, чтобы даже без очков увидеть взволнованно прищуренные глаза Хазуки, волнистые волосы, падающие ему на лицо, матовую розовую ямочку на верхней губе.       - Ничего страшного, я знаю…основы.       Рей беспомощно кивнул.       Нагиса закинул руки на его шею и притянул к себе. Губы Рюгазаки опустились на его губы – неловко, чуть выше, чем нужно было - и они прижались друг к другу, словно боясь потерять драгоценное тепло. При каждом соприкосновении оголенных участков кожи у Хазуки вырывались всхлипы, глухие, сдавленные, и Рей не мог наслушаться ими. Осознание происходящего сводило его с ума, раскаляло добела его разум. Ни преодоление пятиметровой планки, ни ветер, свистящий в ушах, ни мощные толчки руками под водой не могли сравниться с этой эйфорией. Рей терялся в собственных движениях, то прижимая к себе хрупкое тело Хазуки, то зарываясь пальцами в его мягких кудрях.       Руки Нагисы беспорядочно хватались за его шею, плечи, спину, залезая под рубашку, расстегнутую не до конца, и живот Рея сводило еще сильнее. Поцелуй становился все глубже, и Рей почти не ощущал, как чужие пальцы перебегают со спины на ребра, косо спускаются ниже, огибая торчащие тазовые косточки, и ниже, и ниже…       Рей почувствовал, как тонкое тело под ним напряглось и задрожало, задыхаясь.       - Дыхание, - пояснил он, оторвавшись, - нам нужно немного кислоро…       - Рей-тян, заткнись, пожалуйста.       Голос Хазуки был слабым, в отличие от ладони, уверенно развязавшей шнурок пижамных штанов. Рука Рея дернулась, по привычке пытаясь прикрыться.       - Можно?..       Нагиса ворковал, дразнил, и Рей лишь кивнул в ответ, не в силах сопротивляться. Его ладонь ловко стянула штаны и забралась под эластичное белье – ужасное, мокрое, невообразимо красивое черное белье.       Рей не мог гордиться женскими, высокими всхлипами, вырывающимися из его груди, когда Хазуки обхватил рукой его член и стал ласкать, осторожно потирая большим пальцем. Но тяжелое прерывистое дыхание, раскрасневшиеся щеки и опьяневший взгляд Нагисы успокаивали его. Он чувствовал, как наливается горячей кровью низ живота, как горько и приятно сводит мышцы между ног, как каждый нерв звенит в ожидании заветной секунды.       Еще несколько мгновений, и Рей, крупно вздрогнув, рухнул на Нагису.       - Я так… хотел… - выдохнул Рюгазаки ему в шею. Его сердце бешено колотилось, а перед глазами стелился бурый туман.       - Да, - ответил Нагиса, робко улыбаясь и поглаживая пальцами липкое пространство между их животами. – Я тоже.       Минуту спустя они снова набросились друг на друга, впиваясь губами, зубами, как оголодавшие звери. Губы – искусанные, припухшие. Руки – ослабшие, бездумно блуждающие. Рюгазаки собирал языком остатки чужой улыбки, вздохов, стонов. Дрожащая арка тела Хазуки и боль от его пальцев, впивающихся в кожу, были единственным, что сохраняло рассудок Рея...       - Однажды я проснулся посреди ночи, и в моей голове была только одна мысль. Кажется, она меня и разбудила.       - Какая же?       - «Рей-тян дарит мне бабочек»       - И что?       - Я так смеялся, что не мог остановиться.       Нагиса заулыбался, погрузившись в воспоминания, и уткнулся в грудь Рея. Он видел, как тонкие жилки под его кожей неугомонно дрожали, слышал, как сердце гулко отбивало стаккато.       Рей неожиданно рассмеялся. Он не попытался скрыть это, зажать в себе – он читал про смех после секса как результат снятия долгого напряжения и эмоционального катарсиса…       - …так что это абсолютно нормально, Нагиса-тян.       Нагиса подскочил и хрипло выдохнул, словно подавившись воздухом в собственных легких.       - Еще раз! – Взмолился он, бросившись на Рея и начав тормошить его за все части тела, до которых доставал.       - У меня не получится повторить это, если ты меня убьешь…       - Еще.       - Нагиса-тян… Нагиса-т…       Продолжить он не смог: Хазуки налетел на него с очередной порцией поцелуев – неуклюжих, но нежных и немного щекотных. Они становились все более расслабленными, вялыми, и минуту спустя усталый Нагиса вернулся на подушку. Их ноги сплелись и крепко зацепились друг за друга. Сонный восторг Рюгазаки от этой глупой ного-ловушки разгорелся на миг и побледнел, как улетевший в небо бумажный фонарик. Уткнувшись в лохматую макушку Нагисы, он заснул.       Рей очнулся, не чувствуя руки. Нагиса лежал рядом с ним, широко раскинув конечности и обняв все, что попалось ему на пути – одеяло, подушки, самого Рея. Солнце ярко светило в окно – не было ни штор, ни жалюзи.       Нагисе каким-то образом удалось остаться верным своему слову. Рей заметил это, почувствовав на коже покалывание холодного утреннего воздуха, ведь на Нагисе была его рубашка с бабочками. И сползшие зеленые носки. Только трусов не было. Сложно было сказать наверняка, как эти вещи заняли свое нынешнее положение до наступления утра.       Но с Нагисой не всегда можно было понять что-то, иногда это нужно было просто принять.       - Волшебно, - промурлыкал полусонный Хазуки.       - Доброе утро.       - Утречко…       Нагиса сел, обняв подушку, и протяжно зевнул. Его светлые, спутанные пряди ловили каждый солнечный луч, забравшийся в комнату. Влажные глаза блестели после сна, а от розоватой кожи еще веяло теплом, сном, любовью. Губы растянулись в свежей утренней улыбке.       - Торт на завтрак?       Рей улыбнулся в ответ.       - Почему бы и нет?