Нас не увидят, Саш.

-Сань, ну ты, блин, чего? Давай, пока никто не видит и вообще, пока нас не спохватились… — Илья прижимает парня к стене в тесной гримерке, перехватывая его своевольные конечности, которыми он пытается отпихнуть любовника. Все, конечно, очень круто, и они давно не ощущали себя в этой роли, но это нужно было делать явно не тогда, когда за стеной куча народа и в любой момент в гримерку может войти кто угодно. Головин наконец-то отталкивает от себя Глинникова и показывает ему кулак. -Не вздумай ко мне сейчас приближаться, Илюха. Не сейчас. -А когда? — Тот закатывает глаза к потолку и прижимается лбом к стене. — У нас не было уже несколько месяцев. Вот скажи мне, почему ты держишь нас на голодном пайке? -Илья, Саня, вы где, блин?! Режиссер нам сейчас голову из-за вас оторвет! — Раздается недалеко голос тезки Головина. И тот, как будто что-то решая для себя, притягивает Глинникова ближе и накрывает его голодные до поцелуев губы своими. Несколько долгих секунд, и дверь в гримерку распахивается. Ведменский застывает на пороге, а потом хмыкает и опирается плечом о косяк. -Ну и ну… Ребята тут же отлетают друг от друга, пряча глаза. -Вы хоть закрывайтесь, когда уединяетесь. Илья смотрит на друга по команде задумчивым взглядом и шагает прямо к нему, выдыхая слова прямо перед его лицом. -Не вздумай никому брякнуть, понял? Саня хмыкает и распахивает дверь шире. -Топай давай, а то режиссер точно башку открутит. Головин хмыкает на эти слова, приближается к тезке, только для того, чтобы почувствовать на плечах его уверенные руки. Кто знает, может Илья не будет против еще одного человека, с которым стоит делить постель?