Promise

Летнее солнце нежит её приподнятое лицо и заливает волосы золотистым вином. Она цепляется за вечность счастья, но вместо этого хватается ладонями за мягкую траву. Сидящий в пяти шагах от неё, он наблюдает и ослепительно улыбается. Он зовёт её словом на своём языке, которое она узнаёт, но не верит, что это правда. «Bella», — повторяет она, медленно и бесстрастно. Звучит совсем не красиво. Он смеётся и подбегает ближе. Его зелёные глаза темнее, чем трава в её ладонях. Темнее, чем её глаза. На оттенок или два, думает она. «Bella», — поёт он, и она чувствует себя счастливой, потому что мелодия прекрасна, как весенняя музыка. Брат не любит его, но она считает, что делает правильный выбор. Больше никаких войн — здесь всегда будет солнце, и смех, и зелёная трава под ладонями, и её имя, катающееся на его языке, как сладкий дикий мёд. Капелька влаги ударяется о кожу, а затем ещё и ещё. Начинается дождь. Он взвизгивает и подхватывает её, затем бежит в убежище под деревьями, не заботясь о том, чтобы отпустить её руку. Их одежда и волосы влажные. «Bella», — выдаёт она, находясь под ветвями и обиженно глядя на промокшую юбку. «Bella», — серьёзно соглашается он. Он ловит её взгляд и заливается смехом, и звук прорезает ливень.

***

— У тебя прекрасная шея, — отмечает Испания одним скучным днём. Бельгия пытается собрать свои короткие волосы в шиньон, как однажды научил Франция, но они проскальзывают сквозь пальцы, словно гибкие травинки. И она благодарна за то, что Романо играет где-то неподалёку, потому что он восхищенно улыбается, а она ужасно неловко краснеет. — Вчера у меня были прекрасные ушки, — шутливо отвечает Бельгия, расчёсывая волосы деревянным гребнем. — Что с ними стало? — Они всё ещё прекрасны, конечно. Но сегодня я понял, что у тебя прекрасная шея. Я бы хотел украсить её прекрасным ожерельем. Она подозревает, что Испания немного пьян от вина, что было за ланчем. — Ты сказал «прекрасная» три раза подряд. — Usted es bella. Вдруг он останавливается перед ней, и тёплые пальцы гладят затылок, чертя невидимые линии в сторону позвоночника. Бельгия замирает, кисть с гребнем повисает в воздухе, а Испания, кажется, не замечает, что дышит ей в ухо так жарко, что в его дыхании можно сгореть. — Золотое, — произносит он спокойно. — Это будет золотое ожерелье. Я обещаю. Всегда. У неё внутри всё сжимается, потому что последнее время Испания слишком помешан на золоте и колониях, и, возможно, брат прав насчёт революции, но сомнения исчезают, когда Бельгия поворачивается и видит прекрасную улыбку. Она улыбается в ответ. — Это было бы чудесно, — говорит она.

***

Романо наконец погружается в прерывистый сон, когда Бельгия слышит, что входная дверь открывается. Испания снова опаздывает; наверное, из-за очередной кровавой войны, которую он ещё ведёт, и её сердце уходит в пятки. Она покидает спальню и тихо запирает её, торопясь в свою собственную, в то время как гулкие шаги достигают коридора. — Bella. Его тон приятен, но он заставляет её дрожать в тёплую ночь. Здравый смысл отвергает решение отвернуться и бежать, потому что Бельгия не хочет злить Испанию. Она останавливается и слегка оборачивается, устало улыбаясь: — Добро пожаловать домой. Романо только что уснул. Затем Бельгия делает шаг назад, потому что его одежда отдаёт истощением и смертью, а тёмные зелёные глаза почти не узнаваемы из-за лихорадочного блеска. Она давится всхлипыванием, потому что это не её Испания, который пахнет травой; грязное золото исказило его, и она испытывает отвращение к политике, церкви, жадным варварам, которые забрали улыбку с лица... — Я принёс кое-что для тебя, — говорит он, шагая вперёд. Тяжёлый глухой звук его ботинок заставляет сердце биться быстрее. — Что же? — Бельгия крепко сжимает кулаки, чтобы скрыть дрожь в руках. Кто знает, что он сделает, если почувствует её страх? Испания находится достаточно близко, чтобы она могла почувствовать его запах. Порох. Грязь. Сталь. Смерть. — Подарок. Сейчас он в одном шаге, а она не может посмотреть ему в глаза. Он протягивает руку, и что-то поблескивает в тусклом свете свечей. Бельгия опускает взгляд на изящное ожерелье и вздрагивает. Испания мельком смотрит вниз и улыбается: — А, не беспокойся. Это не моя кровь. И это тревожит Бельгию гораздо сильнее. Металлический запах исходит от крови, окрасившей его руки, одежду, волосы. Она смотрит на мерцающее ожерелье в его окровавленной руке и чувствует тошноту. Её ладони леденеют и становятся влажными. Она хочет бежать прочь, но ноги не слушаются. Она не хочет касаться его. Но Испания нисколько не сомневается по поводу прикосновений к ней. Он преодолевает оставшееся расстояние и тихо надевает ожерелье, руки смыкаются вокруг Бельгии, пока она думает, что не может сбежать. Она смотрит вниз, на ботинки, пока его пальцы защелкивают застёжку, Бельгию трясёт от каждого соприкосновения с ним. Когда он оказывается ещё ближе, её лихорадит, Испания гладит её по спине, и Бельгия чувствует, как его жар просачивается сквозь тонкую ночную рубашку, и он шепчет: — Как и обещал. Испания сжимает её почти властно. — Bella... Он говорит о золоте. Не о ней. Вечность разбивается вдребезги, и Бельгия осознаёт — ничто не будет прежним.

***

...и они бегут под дерево и счастливо смеются, капли воды летят с их одежды. Он накидывает на неё свою рубашку и клянётся, что защитит, будет оберегать и хранить целую вечность. Она улыбается ему и всем сердцем верит. Вечность. Они будут вместе всегда. Дождь прекращается и появляется радуга. Как и было обещано.