Bond

      — Ты уверен, что хочешь этого? — Алек спрашивал не в первый и даже, пожалуй, уже не в пятый раз, но Магнус не мог его в этом винить или сердиться на него за это. Он вообще не ожидал, что тот согласится на такой довольно смелый для него эксперимент.       — А ты? — довольно прошептал Магнус ему в ухо, придвигаясь ближе и нежно и успокаивающе поглаживая немного дрожащие — хотя, судя по потемневшим от страсти глазам, может, и от нетерпения — руки Алека.       Алек все еще с некоторым сомнением перебирал в руках прочные и гибкие кожаные ремешки. Магнус поцеловал его, сначала легко — отвлекая, потом глубже и жарче, с все возрастающим желанием, откровенно провоцируя. Потом развернулся, по-кошачьи потерся спиной о его грудь, и Алек напряженно выдохнул сквозь зубы, прижимаясь пахом к ягодицам Магнуса. А спустя секунду нежные губы прижались к шее Магнуса, а сильные руки постарались притянуть его ближе. Но он выскользнул так же легко, отстранился, встав на колени, нарочито медленно завел руки за спину, слегка прогибаясь в пояснице.       — Давай же, — больше убеждать Алека не пришлось, первый ремень мягко обхватил грудь — слишком мягко, попросту соскальзывая по ткани наполовину расстегнутой рубашки. Магнус потянулся было к пуговицам, но его опередил Алек. На пару секунд оба замерли, а потом Алек уверенно потянул руки Магнуса назад, снова заводя их ему за спину. У того перехватило дыхание.       Алек неспешно расстегивал пуговицу за пуговицей, лаская и поглаживая открывающиеся участки кожи, низко склонившись к нему и обжигая горячим дыханием плечо и шею. Магнус дернулся, желая почувствовать нечто большее, и Алек с готовностью принялся покрывать их поцелуями.       Наконец чертовы пуговицы кончились — Магнус мог поклясться, что их было не меньше пары десятков! — рубашка была отброшена в сторону, и губы Алека скользнули ниже по спине, по позвоночнику, от чего Магнус выгнулся и еле слышно застонал. Он уже начал подумывать о том, чтобы отказаться от первоначальной затеи, как прохладный гладкий ремень наконец перетянул его поперек груди, плотно прилегая к телу и крепко прижимая руки к бокам.       За этим последовал еще один поцелуй — как раз чуть выше того места, где кожа к коже перечеркивал спину ремень; а за поцелуем — еще один сковывающий движения виток. И снова поцелуй на границе полосок кожи.       Магнус поймал себя на том, что с трудом сдерживает дрожь от каждого бережного прикосновения и нежного поцелуя. Он жалел только о том, что не может видеть лица Алека. А ведь он наверняка снова очаровательно покраснел, и его глаза чуть потемнели, став того насыщенного оттенка голубого, который Магнус так любил за то, что только он видел его — за то, что эта часть Алека принадлежала только ему. Но в то же время была своя особенная прелесть, особенное жаркое удовольствие в том, чтобы слышать его сбившееся дыхание, чувствовать его тепло, прикрыв глаза, впитывать эти ощущения всем телом, смаковать и запоминать.       Последние ремешки надежно зафиксировали запястья, и Алек коснулся губами выступающих косточек на них, скользнул по пальцам языком.       — Приподнимись, — велел он хрипловатым от возбуждения голосом, и Магнус подумал, что у того, что он не видит Алека, есть еще несколько плюсов, один из которых — вот эта непреклонная властность, которая заставила его сердце пропустить пару ударов, а после — зайтись в бешеном ритме. Он покорно привстал, и его тут же повело в сторону — связанные за спиной руки нисколько не способствовали удержанию равновесия, а от возбуждения слабели и подгибались колени.       Алек поймал его, обняв со спины, и скользнул пальцами по ногам, затягивая на них последние ремни и защелкивая крепления. Магнус застонал в голос, прижимаясь к его груди и требовательно вскидывая бедра навстречу ласкающим его рукам, которые поднялись выше, накрыли пах. Ловкие пальцы быстро расстегнули молнию на джинсах, пробрались внутрь, лаская, сжимая и поглаживая, заставляя его сгорать от желания и удовольствия. Магнус почувствовал, как Алек сдвинулся чуть правее, прижавшись заметным даже через одежду возбужденным членом к его бедру, потерся, застонав ему в шею. А потом, не прекращая одной рукой ласкать его, второй мягко обхватил его за подбородок, поворачивая к себе и целуя. Магнус кончил, когда влажные мягкие губы Алека прижались к его, пересохшим и искусанным.       Он полностью оперся на Алека, приходя в себя и переводя дыхание. Тот — все еще горячий, распаленный, такой желанный — нежно гладил его перетянутые руки, слегка поддевая пальцами сдавливающие их ремни. Он было потянулся, чтобы развязать запястья Магнуса, но тот снова нашел его губы и промурлыкал между поцелуями:       — Подожди… Я думаю, прежде чем мы продолжим, тебе и правда стоит убрать некоторые ремни. Некоторые, но не эти.