Виноваты легкие

      Я потеплее закуталась в плед и пододвинула к себе ноутбук с открытой вкладкой. Огастус Уотерс умер три месяца назад, а на его страничке до сих пор появлялись запоздалые соболезнования родным и сообщения вроде « ты навсегда останешься в наших сердцах, мы тебя не забудем» и тому подобное.       Я предпочитала не читать эти записи только по той причине, что все эти люди писали это скорее не из жалости, а из приличия, давным давно без угрызений совести позабыв Гаса. Но, завидев иногда что-то подобное, я проводила невидимые параллели между Гасом и Кэролайн Мэтерс.       Оба умерли от рака, оба оставили после себя любящих скорбящих людей и на страничках обоих этих подростков «красуются» бессмысленные, но приличные сообщения, источающие тоску и чувство безысходности. В такие моменты я думала, как много у Огастуса общего с его девушкой, но затем через силу вбивала в свою голову навязчивую мысль о том, что настоящей девушкой этого вечно веселого парня была и до сих пор являюсь я.       Смешно. Многие забывают своих любимых после их смерти и я раньше так и думала, что после смерти человека любовь к нему постепенно ослабевает и сходит на нет, но в моей жизни все оказалось наоборот. Я полюбила Гаса после его ухода еще сильнее, и даже легкая беспричинная ревность осталась.       Но на его страничку я заходила не для глумления над всеми этими невнимательными людьми, которые при жизни Гаса фактически и не знали, а после смерти записались в его лучшие друзья. И не для лишнего доказательства себе любимой, что для Гаса я была отнюдь не пустым местом. Мне просто было одиноко...       Вскоре, после смерти Огастуса, его родители заблокировали SIM-карту своего сына, и я их понимаю. Но для меня звонки на номер этого человека и гудки нашего воображаемого общего мира, галактики, скрытой от всех, были какой-то отдушиной. А затем ее не стало, как и Гаса. Поэтому я искала что-то еще, что заменило бы мне звонки. И страничка Гаса с его жизнерадостными фотографиями, многие из которых делала я сама, была не худшим вариантом.       Из-за чего теперь каждый мой день проходил однообразно: пробуждение, утренние туалетные процедуры, скудный, но питательный завтрак, пара серий ТОП-модели по американски, ланч, редкие походы к онкологу и лечащему врачу Марии, перечитывание изо дня в день « Царского недуга» , ужин, а затем я уходила к себе в комнату и загружала аккаунт Гаса, потом - сон. Учебу я забросила, так как мы все понимали, что осталось мне не долго, а я иногда самостоятельно проглядывала и читала то, что мне было интересно.       Может, и глупо, но предпоследнее мое времяпрепровождение значительно успокаивает, хотя, сказать по правде, слез уже и не осталось. Только безразмерная грусть и тоска.       И в один из таких скучных дней, которые я проживала только благодаря действию фаланксифора ( он, кстати, почти перестал мне помогать) и заботе родителей, с обратной стороны двери моей комнаты послышался тихий стук.       «Мама» незамедлительно подумала я и не ошиблась, через секунду та самая дверь открылась и я увидела свою маму, аккуратно несущую в руках чашку с непонятной темной жидкостью, на блюдце.       - Мам, ты что-то хотела? - глухим голосом поинтересовалась я, приподнимаясь на кровати.       Родительница как всегда ободряюще улыбнулась и легонько кивнула головой в сторону чашки. Я непонимающе подняла бровь, тем самым задавая немой вопрос.       - Это кофе, - моя мать не переставала улыбаться. - Сегодня же международный день кофе! Или ты забыла?..       Я не знала, как отреагировать на этот вопрос. Прошло уже так много времени и многое изменилось, но верно говорят — что-то не меняется никогда. Так и моя мама не бросала надежд устроить хотя бы из обычного похода в магазин целый бразильский фестиваль и развеселить меня.       Признаться ей в том, что все ее старания тщетны и меня уже ничто так не развеселит и ободрит, как очередная шутка или простая улыбка Огастуса? Нет, для любой мамы это было бы слишком больно, а тем более для моей..       Поэтому я нацепила легкую улыбку и попыталась преобразовать свой охрипший от долгого молчания голос в радостный.       - Конечно, как я могла забыть, Господи! Точно, сегодня же день кофе, спасибо, что напомнила, - очередная улыбка. Не знаю, для кого ставится этот ободряющий спектакль — для меня или для мамы?       Но тем не менее, мама поставила чашку на прикроватную тумбочку и, с все той же улыбкой удалилась, кинув мне «осталось только заварить кофе твоему папе и все будет готово» .       Я не знаю, сколько времени не обращала внимания на принесенный мне кофе, ведь даже не удосужилась заглянуть в чашку, слишком занята была созерцанием последних счастливых радостных дней Гаса, запечатленных на фотоснимках. Но потом я опомнилась и решила не крушить мамины труды, а тихо и быстро выпить этот несчастный кофе, которому не посчастливилось оказаться именно у меня.       Я чуть отодвинула ноутбук, чтобы случайно не пролить на него ранее горячую жидкость, и взяла в руки чашку. На ней я прочитала весьма интересную надпись « Любовь — это светильник, озаряющий Вселенную» . Очередное подобие ободрения. Очередное новшество в нашем доме, которое мои родители переняли от родителей Огастуса. Очередное напоминание о нем. Сгусток боли внутри опять заворошился, затмевая трагичными воспоминаниями все остальные мысли в моей голове.       Но приятный аромат кофе вывел меня из прошлого и вернул в жестокое настоящее, я шмыгнула носом от холода и поспешила обхватить едва теплую чашку теснее. В последнее время я часто мерзла, хотя в общем-то холодно не было. Ухудшилось кровообращение — такой ответ поступил от доктора Марии, и с того момента я начала задумываться, а как успешно тогда распространяется спасающий фаланксифор по моим венам, если даже для такой привычной для всех нас крови это становится немного затруднительным занятием? Но я не врач, не мне судить, поэтому все, что мне оставалось в данный момент — сидеть, закутавшись в теплый шерстяной плед и пить питательный кофе в попытках согреться.       Когда мои потрескавшиеся губы коснулись края кружки, я невольно опустила глаза вниз и так и осталась в таком положении, лишь чуть-чуть опустив руки ниже, чтобы лучше рассмотреть, как вы думаете, что?       Правильно, кофе. И это может звучать очень странно, как практически и все, что я в принципе говорю, но этот кофе, именно этот, был похож на космос.       Я на секунду затаила дыхание, будто у меня забрали канюли. Темное пространство, включающее в себя оттенки разных цветов — от глубоко черного до светло коричневого, и светлые вкрапления. Это все было настолько необычно, насколько одновременно с этим и феерично. И тут меня посетила мысль...       Как счастливо мы могли бы жить с Огастусом где-то на Марсе, куда все рвутся за деньги ради открытия человеческой станции и простой крутости..       Там нас никто бы не знал и мы могли бы начать новую счастливую жизнь, забыв о своих ущербных и сжигающих изнутри органах и конечностях.. Ведь, в космосе закон всемирного тяготения не действует и Гасу не пришлось бы напрягаться и долго ходить..       Я кинула мечтательный промежуточный взгляд на фотографию Гаса, которую поставила на заставку в телефоне.       А для меня бы нашлось какое-то супер-лекарство, заменяющее кислород. Ведь на Марсе тем более есть в нем нужда.       Легкие будто что-то неприятно болезненно защекотало.       У нас с Гасом могли быть дети, вполне здоровые дети, для которых мы открыли бы новый мир в роли любящих родителей.       Я почувствовала легкое першение в горле.       А даже, если бы у нас не было детей, мы бы нашли чем заняться и без того. Например, писали вместе какую-то удивительную, но не грустную историю, вместе пересматривали старые фотографии из Амстердама, вместе смеялись над анекдотами или рисовали космические пейзажи. А может, даже изучали другие интересные языки! Мы бы все делали вместе, только вместе..       Превозмогая нарастающую боль, я посмотрела на изрядно помятый листочек, лежащий у меня на столе. На глаза навернулись слезы. Моя прощальная речь для похорон Гаса, которой я так и не воспользовалась.       Мы бы провели много счастливых лет вместе, а может, завели бы каких-то новых общих друзей и помогли найти Айзеку электронные глаза, чтобы он увидел этот удивительный и яркий мир. Почему яркий? Мы бы осветили его своей любовью, ведь она — светильник Вселенной.       Я начала задыхаться. Не быстро, а будто постепенно захлебываясь нехваткой кислорода.       И когда-нибудь в конце, Огастус бы спросил меня.. - Хейзел, мне кажется, мы прожили замечательную жизнь. Правда ведь? На что я ответила бы..       Легкие горели, полыхали огнем, перед глазами все поплыло. Правда. Конечно, правда, - и улыбнулась любимому человеку в миллионный раз.       Потому что любовь — это светильник, озаряющий Вселенную. И моя любовь к Огастусу, пусть он и умер, осветила нашу маленькую Вселенную, наш маленький мир.       Я подумала, что все-таки жила не зря и если бы Огастус успел задать мне мой воображаемый прощальный вопрос, я и сейчас, в этой жизни ответила бы точно так же.       Мои пальцы ослабели, легкие все так же нещадно жгло, что я выпустила чашку из рук, а затем почувствовала влагу на лице. Я плакала.       «Смешно, а я ведь думала, что все слезы уже выплакала и больше не заплачу..» подумала я и это стало последним, что я сделала в своей короткой, полной бед, но чуть-чуть счастливой жизни.