Играя со льдом

Она целует не так как Курт. На вкус Куинн как гремучая смесь из вишни и мандаринов: сладкая, но чувствуется легкая горчинка. Она молчалива: там, где Курт скулит и стонет, запуская тонкие пальцы в короткие волосы Блейна, Куинн просто притягивает его ближе, держа его лицо в своих ладонях. И целует она, будто не отдавая ничего взамен, будто просто здороваясь. Они почти не соприкасаются. Мимолетные прикосновения пугают, будто за ними обязано последовать что-то большее. Блейн не чувствует то тепло и страсть, что всегда есть при поцелуях с Куртом, но ему хорошо: осторожно, сдержанно, под контролем. Он не чувствует себя так, будто вот-вот душа покинет тело, голова не становится пустой, а пульс не зашкаливает. Когда он отстраняется, Куинн не пытается его остановить. Она просто смотрит на него своими светлыми глазами, блестящими в лучах послеобеденного солнца. - Все еще гей? – спрашивает она, но они оба знают, что это риторический вопрос. Оба понимают, что дело здесь не в физическом притяжении: Блейн все еще гей, а Куинн та, кем является (Блейн никогда не вешает ярлыки, но то, как Куинн смотрит на Рэйчел в хоровой, закладывает подозрение ему в душу). - Все еще гей, - подтверждает он. - Никаких фейерверков? Блейн улыбается: - Никаких фейерверков. Куинн заметно расслабляется и только теперь Блейн понимает, как близко к краю они были. Они не играют с огнем, нет, они играют со льдом: огромным айсбергом эмоций, который может треснуть в любой момент и поглотить их. Блейн вновь прижимается к её губам. Он хочет попробовать на вкус её липкий и блестящий блеск для губ. Он не совсем уверен, что он сейчас чувствует: легкомыслие или легкое головокружение. Вкус ягодного блеска затмевает разум. Блейн притягивает её ближе, кладя руку на бедро, целует снова, вжимаясь грудью в её грудь, чувствую её мягкие изгибы под простым голубым ситцевым платьем. (Это все не для него. Он знает это уже слишком давно). Он притягивает её еще ближе, чувствую вкус вишни и мандаринов, чувствует плавное ответное движение её губ, но не идет дальше. (Интересно, почему?) Они не целуются с языком. Кажется, что это было бы изменой. (Они не изменяют. Они не влюблены. Они не занимаются сексом. Они просто друзья). Без языка, они могут делать вид, что эмоции не в счет, что эта связь между ними – просто дружба. (Они оба знают, что это не правда). - Ты должен подготовиться к свиданию с Куртом, - говорит Куинн, проводя ладонью по его щеке. – Бредстикс в семь, помнишь? - Поможешь мне выбрать образ? (Он не имеет ввиду одежду. Он имеет ввиду именно образ, способ существовать без её успокаивающего присутствия, когда накатывает обжигающая боль. Он не знает почему, зачем и как это остановить). Блейн чувствует холодное прикосновение (иногда ему кажется, что она сделана из стекла: такая же холодная, гладкая и легко бьющаяся). Куинн обводит пальцем линию челюсти, скулы, губы. Её взгляд нечитаем, будто она смотрит и в прошлое и в будущее одновременно. - Курту нравится твой образ. - На прошлой неделе он сказал, что я выгляжу, как внебрачный ребенок зебры и клоуна, - Блейн дует губы. (Наигранные эмоции не приносят столько боли, как настоящие. Он контролирует их, пропускает через фильтр, позволяя людям видеть лишь то, что он хочет). Куинн смеется, делая шаг назад, садясь на край кровати. Разглаживает платье на бедрах, легкая улыбка скользит по её губам. (Блейн все еще чувствует их вкус). - Я скажу тебе, если ты будешь выглядеть совсем плохо. Блейн улыбается ей и радуется, что может улыбаться, не чувствуя, как невидимая рука вскрывает грудную клетку, дробя кости и сжимая органы. Его чувства притуплены, будто он долгое время провел на холоде. Но Блейн знает, что может с этим справиться. (Он так думает). (Он целует Куинн снова, чтобы убедиться).