Причиняя боль, зализываю раны

Грохот двери сотрясает комнату ударом, после чего на пол с шахматного стола, вздрогнув, валятся фигурки, вынуждая Изаю испустить разочарованный вздох. Он дует губы, нехотя подгибаясь под стол, шарит по полу рукой, чтобы достать свалившиеся пешки, будто бы не замечая ворвавшегося вихрем в комнату Шизуо. - Что за шутки! А, блоха?! - блондин испускает негатив, словно радиоприемник, источающий музыку, и нависает над брюнетом, но тот обманчиво небрежно смотрит на него в ответ. - О чем ты, Шизу-чан? - его голос наполнен невинными нотками, в которых явно чувствуется непонимание, и блондин в который раз удивляется способности Изаи врать. - Ты знаешь, о чем я! - он еле сдерживается, чтобы не ухватить за грудки брюнета, и отворачивается, начиная ходить по комнате из стороны в сторону. - Боюсь, ты переоцениваешь мои способности. Хочу тебя огорчить, но умения чтения мыслей не подвластно простым смертным, - Изая наконец возвращает все фигурки на шахматную доску, задумчиво прищуриваясь, пытаясь вспомнить, в каком именно месте стоял слон в той игре. Кажется, его вовсе не волнует, что Шизуо, словно разозленный тигр, слоняется по комнате, как по клетке, и готов в прямом смысле метать искры злости и ненависти. - Сначала эти идиотские открытки, потом еще и это! - злится блондин, наворачивая десятый круг. Изая подставляет руку под подбородок, напуская на лицо серьезный вид, потом расплывается в улыбке, щелкнув пальцами на весу, и подмигивает озверевшему Шизуо. - Ты про радиопризнание, да? - он расслаблено и вальяжно откидывается на диван, изящным движением закидывая ногу на ногу. - Тебе понравилось, Шизу-чан? Я всю ночь придумывал текст, не спал, мучился, надеясь, что ты оценишь мои старания, - томный вздох заставляет блондина отвлечься от ходьбы, чтобы в следующую секунду столкнуться взглядом с лукавым блеском в светло-красных глазах, и скривиться, понимая, что эти два огонька несоизмеримо притягивают к себе и завораживают, как бы ты не пытался этого избежать. - Тебе было нечем заняться? - рычит блондин приглушенно и как-то сухо, отворачиваясь, чтобы не попасться в плен притягательных глаз Изаи. - Ради Шизу-чана я готов отложить любые дела, - доносится в ответ. Шизуо пыхтит и вытаскивает из кармана сигареты, игнорируя осуждающий взгляд Изаи, который уже в сотый раз говорил ему не курить в его квартире, и блаженно затягивается. Сегодняшнее утро не предвещало беды. Яркое солнце, толпа народа, раскаивающиеся должники... Но стоило только блондину появиться у себя дома, как первое, что он увидел, были неприятно розовые, искрящие блестками и золотистыми красками открытки в форме сердечек разной величины, сплошной полосой укрывающие его дверь с входной стороны. Кричащие о невероятной любви Валентинки просто рябили в глазах, и Шизуо от шока и неожиданности выронил сигарету, а вслед за ней вниз упала и его челюсть, не выдержавшая такой атаки. Очнувшись только спустя минуту, блондин боязливо оглянулся на соседей, моля Бога, чтобы они не видели этой красоты, увенчавшей его двери, и с остервенением быстро начал срывать несносные признания в любви, но те, будто бы заколдованные, поддаваться были не намерены. После нескольких мгновений такого мучения, терпение блондина, и так не отличающееся особой выдержкой, было напрочь истрачено. Взбесившись, Шизуо со всей силы ударил кулаком по двери, которая предсказуемо слетела с петель, оказываясь на полу в прихожей и разметав несколько розовых Валентинок по ковру. Довольно громко чертыхнувшись, блондин в тысячный раз проклял ненавистную блоху, коему, несомненно, принадлежало это ребячество. К слову, дверь он так и не привел в изначальный вид, плюнув на это дело и выбросив в мусор, при этом разломав ее на мелкие кусочки парочкой ударов. Но все ведь не могло кончиться этим? Только не когда за дело брался информатор, правда Шизуо о том, что его ждет в этот ненастный день, даже не догадывался. Немного успокоившись, он как ни в чем не бывало приготовил себе ужин и, усевшись за стол, по привычке включил радиоприемник, стоявший на высокой полке, только после чего приступил к трапезе. Радиопередачи без умолку трещали о погоде и об очередных авариях на дорогах, пока новости не перешли в другое русло. - Здравствуйте, с вами я, Акайо Хироми, и первым делом хочу поздравить вас с Днем Всех Влюбленных. Сегодня 14 февраля, день святого Валентина, то время, когда на просторах города гуляют тысячи влюбленных пар, время, когда с губ слетают миллионы признаний в любви, а подарки сыплются горами на счастливых людей, которые уже успели найти свою половинку. Да, воздушные поцелуи сегодня летают в воздухе, а атмосфера любви плывет рядом с прохожими, заставляя забыть их о суете мирского мира. Я надеюсь, вы уже поздравили своего возлюбленного или возлюбленную? Если нет, то наша линия звонков к вашим услугам. Звоните нам и поздравляйте в прямом эфире свою пару! Шизуо незаинтересованно отправил в рот очередной кусочек яичницы, намереваясь в скором времени выключить громкое мешающее радио, но еда вдруг неожиданно застряла в горле, и блондин тяжело закашлялся, стуча себя по груди и неверяще оглядываясь на радиоприемник, откуда звучал хоть и несколько измененный, но довольно узнаваемый голос. - Да, мы вас слышим, Исами*, можете не волноваться. - Ох, прекрасно~ - нараспев начал знакомый голос, названный чужим именем. - Я бы хотел сказать пару слов моей возлюбленной, - тут Изая сделал многозначительную паузу и прокашлялся, после чего, изобилуя пафосом и притворными вздохами, продолжил свою тираду, доводя бедного Шизуо до полного бешенства. Он явно переигрывал, но блондина больше волновало не как он говорит, а ЧТО. - О, Шизу-чан, закат своего разума, рассвет моей снисходительности, испытание белого осла терпения моего, награда за мои деяния! - брови Хейваджимы незамедлительно поползли вверх, показывая всю степень замешательства блондина после этих слов. - О, ты, чье имя заставляет сердце каждого жителя Икебукуро сжаться в сладкой истоме! Ты - та единственная, что способна крушить стены своей железобетонной уверенностью, и поверь, уж мне ли не знать, что тебе по силам ломать любые преграды на своем пути, любовь моя! При всем при этом, ты самое нежное и хрупкое создание, (да-да, я не оговорился) трепетной ланью носящееся по просторам Токио! - на этом месте вилка в руках блондина с громким хрустом разломалась на две части. - Твой стан и сила сравнимы разве что со статью знаменитых русских "баб", которые и коня на скаку остановят, и в горящий дом войдут. Ох, Шизу-чан, прости, - Изая звонко всхлипнул, - что я так долго бегал от твоей страстной любви, игнорируя, можно даже сказать, уворачиваясь от летящих ее знаков. Шизу-чан! Шизуо наконец справился с застрявшим в горле куском еды и дрожащими от гнева руками потянулся выключить радио, чтобы не слышать Изаю, но по стечению судьбы, которая сегодня решила подшучивать над блондином, уподобясь информатору, радиоприемник выключаться не собирался. - Черт, черт, черт, черт, - гнев нарастал с каждой секундой, и Шизуо просто сгорал от сжигающей его изнутри ярости. - Уверен, наша любовь столь же крепка, как автоматы с газировкой на улицах города, - продолжал вещать радиоприемник голосом Изаи, не представляя, какую бурю эмоций поднимает в душе Хейваджимы. - И никто, абсолютно никто не способен ее разрушить, да, Шизу-ча~н? Ты даже представить себе не можешь, как я тебя люблю! Все в тебе, от кончиков крашенных волос (я знаю, что ты их красишь, упс, проговорился) до перекошенного неземной любовью ко мне ротика. Эх, Шизу-чан, надеюсь ты познаешь муку моей любви и ответишь взаимностью. Целую нежно в шейку, прямо в то местечко, где у тебя прелестная жилка вздувается, когда злишься! Напоследок в трубку были пущены смачные поцелуйчики, и голос исчез, до того, как блондин с протяжным рыком "Убью!!!" все-таки опрокинул ни в чем не повинный радиоприемник на пол, не помня, что он являлся подарком Каски. Резко обрушенная на кухню тишина позволяла в полной мере наслушаться собственного сумасшедшего пульса, который у Шизуо явно зашкаливал. А в голове почему-то звучал надрывный смех Изаи, который сейчас несомненно потешался в полную силу у себя в кабинетике. - Убью! Сразу после этого, не удосужившись даже доесть остатки еды, блондин бросился к информатору в явном намерении прибить его на месте. Идя по улице, Шизуо постоянно скалился, ему все время казалось, что окружающие люди шушукаются за его спиной и хихикают, показывая пальцем. Свежий воздух чуть-чуть охладил его мысли, но все же блондин еле сдерживался, чтобы не впасть в жгучую ярость. - Шизу-чан, но это же было проявление моей любви, - мурлычет Изая, а блондин повышает голос вновь. - Нахрен делать это публично?? (прим. беты: А еще "трепетной ланью" обзываться) - Разве тебе не было приятно слышать те слова? - вдруг прищуривается брюнет, чуть склоняя голову вбок. - Нет. - Совсем-совсем? - Нет! - Ни чуточку? - НЕТ!! - Шизуо не выдерживает и со всего размаху бьет по шахматной доске, вынуждая всем тщательно выставленным фигурками вновь оказаться на полу, причем теперь в разных частях комнаты. - Не беси меня! - угрожающе выдавливает он, мысленно прожигая глазами дырку во лбу информатора. - Ох, Шизу-чан взбешен, совсем себя не контролирует, - цокает брюнет, и стоит только блондину сделать шаг в его сторону, уже оказывается за спинкой дивана, выставляя руку с ножом перед собой. - Слушай, ты не пробовал запивать свое любимое молоко долей успокоительного? Хорошая штука, знаешь ли. Хотя, глядя на тебя, становится понятно, что даже целый литр валерьянки здесь уже не поможет. Может, опробовать на тебе транквилизаторы? Шизуо кричит и бросается на Изаю, но тот ловко уворачивается, не переставая ерничать. - Хорошо-хорошо, тогда на следующий день всех влюбленных подарю тебе целую упаковку и заверну в розовую ленточку. Как тебе идея, Шизу-чан? Тебе нравится розовый? - Изаааая!! Они гоняют по комнате под аккомпанемент громкого смеха Изаи и приглушенного рычания Шизуо, попеременно оказываясь в выигрышном положении. В квартире информатора просторно и свободно, но все же лестница на второй этаж или ступеньки у порога как-никак, но преграждают путь, и поэтому мешают. Так случайно оступившись, Изая поневоле замедляется, пытаясь сохранить равновесие и не распластаться на полу, и этим тут же решает воспользоваться блондин, хватая информатора за руки и грубо припечатывая к стенке. Изая ойкает, чувствуя на своих запястьях стальной захват крепких рук, но смеется, в точности уверенный, что блондин спустя минуту остынет и успокоится, а ему в данный момент ничего не угрожает. Но ухмылки только сильнее распаляют зверя, и глаза того наливаются кровью, затмевая рассудок. - Оя-оя, не верится, что ты все-таки поймал меня! Надо же, я теряю форму. - Бесишь! - Шизуо кажется, что еще минута, и он взорвется, лопнет, как воздушный шар при высоком давлении. Осталось ровно пять секунд до взрыва, отсчитывающиеся в его голове почему-то женским голосом и приближающие катастрофу, после которой он вряд ли сможет что-либо осознавать. - Просто Шизу-чан такой вспыльчивый, а еще ему не нравится розовый. Как же я мог подумать обратное? - Изая не чувствует опасности, будто смертник, выбегающий на дорогу. - Изая, хватит. - Зверек жаждет побоищ? Извини, но боюсь, я не подхожу под твою весовую категорию. Ты меня просто раздавишь, Шизу-чан. - Значит, замолчи!! - Ты такой милый, когда злишься. Комнату оглашает такой грохот, что вздрагивают даже стекла в кабинете, испугавшиеся столь неожиданному звуку. Достигнувшее пика напряжение рвется с характерным треском, а опоясывающие Шизуо сгустки ненависти вливаются в удар, позволяя выразить всю свою силу, и разлетаются вдребезги, подобно осыпающейся штукатурки на пробитой кулаком блондина стене в нескольких миллиметрах от лица Изаи. Информатор судорожно сглатывает, пытаясь понять, что произошло, и не веря, что он все еще жив. За ту долю секунды, когда Шизуо поднял руку и занес ее для удара, он уже успел тысячу раз попрощаться со своей шкуркой, представляя, что Хейваджима на этот раз уж точно размажет его по стенке, и сердце испуганно екнуло вниз, успевая прокричать, какой же он все-таки дурак. Но блондин не ударил его. Ведь не ударил же, а был близок. Значит все хорошо? Можно дальше вести себя, будто ничего страшного не случилось, верно? Убеждения не приносят должного успокоения, а что-то в замершем без движения Шизуо не дает покоя информатору, здраво предупреждая, что так просто замять случившееся не получится. - Шизу... - выдавил из себя Изая, немного придя в себя, и вздрогнул от неожиданности, когда блондин, шумно выдохнув, вдруг устало и изможденно опустил голову ему на грудь, опираясь своим лбом о костлявое плечо брюнета, из-за чего его чуть шатнуло назад. Совсем растерянный странным поведением Шизуо Орихара даже не мог подобрать слова для очередной насмешки. Напряжение и даже какое-то отчаяние Хейваджима будто бы испускал через кожу и передавал шокированному Изае, который совсем не понимал, что происходит. Они простояли так, по ощущениям, целую вечность, по крайней мере так казалось брюнету, потому что его плечо болезненно ныло, а вес Шизуо все сильнее придавливал к полу, еще минуту, и его ноги бы не выдержали, но блондин внезапно тихо, почти неслышно прошептал. - Зачем... зачем ты постоянно меня выбешиваешь? - в надломленном словно от хрипоты голосе звенели нотки отчаяния и грусти, и это удивляло информатора больше всего. - Что же ты за человек такой, а? Я изо всех сил пытаюсь ненароком не навредить тебе, а вместо того, чтобы ценить это и выражать благодарность, ты наоборот только раздражаешь... Озадаченный таким неожиданным признанием Изая молчал, не решаясь в этот раз вставлять свое слово и позволяя блондину договорить до конца. - Прости меня... Неправильно. Изая резко распахивает глаза, пораженный до глубины души столь ненормальному поведению блондина. Это неправильно. Шизуо не должен просить у него прощения! Так не должно быть. Только не он. Но прежде, чем брюнет успевает что-либо ответить, тяжесть с груди исчезает, и спустя мгновение, дверь квартиры хлопает, оповещая ее владельца, что Шизуо ушел. Просто извинился и ушел. Что это только что было? Темным, невесомым покровом на шумный вечерний город опускались сумерки, медленно и незаметно подготавливая людей к предстоящей ночи. Яркие вывески и мигающие светофоры все отчетливее выделялись на фоне серых, казавшихся черными, домов, и неприятно резали не привыкшие к этому глаза, по обыкновению не скрывающиеся за барьером солнцезащитных очков. Образовавшаяся вокруг суета раздражала, а люди, занятые только собственным счастьем и необращающие внимания на других, вызывали лишь отвращение. Всюду улыбающиеся лица, такие радостные и беззаботные, держащиеся за руки парочки, мягко, смущенно целующиеся в щечку, или же потерявшие всякий стыд влюбленные, страстно и жарко прижимающиеся друг к другу, не гнушаясь маленького грязного закоулка, посреди оживленной толпы. Все это бесило и в очередной раз напоминало о наболевшем, вынуждая бодрствующее чувство вины ныть где-то в груди ножевой раной. Нестерпимо хотелось залить все это спасительным алкоголем и, завалившись домой, заснуть, забыв случившееся, как страшный сон. Но увы реальность бы все равно взяла свое, и этот сущий кошмар повторился бы вновь с небывалой точностью. Но вот почему у них не может быть по-другому? Почему Шизуо вечно портит жизнь себе и другим, сам того не желая? Блондин, не останавливаясь, вынул из кармана сигареты, одним пальцем вытягивая из пачки одну, и, притулив к губам, подпалил ее, удовлетворенно затянувшись. Не помогало. Прохожие, не обремененные делами, испуганно оглядывались, узнав в нем Грозу Икебукуро, и Шизуо специально оскалился, сметая их со своего пути. Хотелось одиночества. Хотя кого он обманывает? Хотелось назад в неуютную холодную квартиру, ставшую ему ближе собственного дома... к нему. Тоже казавшемуся когда-то неуютным и далеким, отталкивающим своими гадкими делишками, а сейчас родным, близким, теплым и любимым... Хотелось сгрести обманчиво хрупкое тело, заключить в объятья и с улыбкой слушать очередные тирады по поводу странного поведения блондина, а потом, не выдержав, заткнуть эти разговорившиеся губы нежным поцелуем, вынуждая длинные пышные ресницы чуть подрагивать, отдаваясь в знакомые лабиринты наслаждения. Как наяву Шизуо уловил одурманивающий аромат черного кофе и сладкий запах вишневого геля для душа, сопровождающий информатора. Можно было даже провести параллель - сладкий с горьким, как и сам Изая. Но ведь мы не можем любить что-то одно, и зачастую смешиваем все в коктейль, чтобы насладиться истинным вкусом. Если любишь человека, то любишь все его черты. Никак иначе. Если любишь, то предсказуемо хочешь всегда и всюду быть рядом, а расстояние становится физически нестерпимым. Как резко отобранный кислород в пучине плотной воды, его нехватка убивает, так и невозможность быть рядом с любимым человеком забирает все желание жить. И сейчас Шизуо задыхался, и не только от чувства вины. Тогда, в квартире, он совсем не думал об этом, но с каждым шагом отдаляясь от Изаи все дальше и дальше, все сильнее ныло сердце, напоминая, что не так, совсем не так он планировал провести этот день с информатором. Взгляд коснулся собственных рук, и они показались ему измазанными в крови. Скольких он убил? Скольких убьет? И единственное, чего он так боится, это то, что в скором времени в этом списке окажется ненавистная блоха. Что происходит с Шизуо? Ведь раньше он запросто мог схватить Изаю или впечатать в стенку со всей силы. Что теперь изменилось? Что могло изменить Шизуо настолько, что сейчас одна только мысль об этом вызывает неконтролируемую ярость... на самого себя. За то, что посмел. Изая был сумасшедшим, странным, невыносимым, но в то же время каким-то родным. Тем, чье присутствие рядом было само собой разумеющимся, как совсем невероятный, но в то же время самый настоящий факт. Он даже не мог сейчас представить себе жизнь без его привычных насмешек или ухмылок, без его детских, обескураживающих выходок и удивляющего поведения. Да, с Изаей было не соскучиться, и сколько бы даже Шизуо не ворчал и не жаловался на этого ненормального, себя же в отместку нормальным он назвать не мог. Они оба были белыми воронами в этой стае обыденного города, непохожие на других, и оба оказались одиночками, не имеющие тех людей, которые в полной мере бы смогли их понять. А оказавшись вместе, сблизились, и если к сарказму Изаи можно было привыкнуть и смириться, то сила Шизуо действительно стала препятствием и очень весомым. Но блондин не мог ей позволить уничтожить то единственное, что у него есть. Забрать ценность, цена которой превосходила его собственную жизнь. Он бы никому не позволил тронуть его Изаю, даже прикоснуться, никто не смеет. И он сам в том числе. Хоть информатор и позволяет ему, но сам Шизуо не считает это правильным. Причинять боль любимому человеку, что может быть хуже? Неужели Изая не видит, что сила Шизуо опасна для него? Что она может убить, не считаясь с мнением самого блондина. Значит ему нельзя быть рядом с информатором? Верно? Блондин уже привык расставаться с близкими и терять дорогое ему, уничтожая все своими же руками, потом сожалея об этом. Сейчас будет также? Совсем неожиданно ноги занесли его в парк, где уже давно включили уличные фонари, освещающие вымощенную камнем дорогу. Брести по городу, не зная, чего собственно он хочет, было уже привычным, и Шизуо, потушив сигарету, пошел вперед, запустив руки в карманы своих штанов. Время летело с небывалой скоростью, и блондин в точности не знал, сколько он бродит в этом месте после того, как ушел из квартиры Изаи. К себе возвращаться не хотелось, но заполненные влюбленными парочками улицы тоже не особо радовали. Он вдруг остановился посреди дороги то ли от усталости, то ли осознав бессмысленность своего хождения, и запрокинул голову вверх. Как же достало. Блондин скривился, подумав, как нелепо он выглядит со стороны, но тут же послал это куда подальше, наслаждаясь тишиной и спокойствием. Непроглядное темное небо с вкраплениями ярких, светлых огоньков завораживало, заставляя поневоле любоваться открывающимся видом. Шизуо не считал себя романтиков, но и он мог с уверенностью сказать, что сегодняшняя ночь каким-то образом была особенной, совсем не похожей на другие. Ночь, которую они должны были провести вдвоем с Изаей... Он тяжело вздохнул и хотел было уже зашагать снова, как вдруг его глаза накрыли чьи-то ладони, вынуждая отмести эти намерения на второй план...