Ангел, которого звали Виктор

В поле зрения Кинчева появились потрёпанные кеды. Мужчина задрал голову и опешил: на крыше пристройки сидел длинноволосый кореец, дымящий сигаретой. Как и много лет назад, чёрные глаза искрились весельем, и поцарапанная кое-где гитара лежала рядом. - Здорово, - усмехнулся парень. - Как жизнь? - Витя? Ты же умер в девяностом... Цой расхохотался, как будто услышал что-то очень смешное. - Я умер? Доктор, ты накурился? Я жив! Вон, видал? Виктор показал пальцем на трансформаторную будку, Константин обернулся. На розовой штукатурке кто-то написал: "Цой жив". Буквы шатались, падали друг на друга, будто пьяные, и вдруг ожили, поскакали куда-то... - Эй, Доктор! На, глотни, - протянул бутылку парень. Пиво было вполне реальным, и пальцы тоже - нормальные, правда, холодные, человеческие пальцы, грубые от струн. Кинчев влез на крышу и хлопнул друга по плечу, всё же не до конца веря, что того воскресили надписи на стенах. Цой улыбался, словно и не было многих лет после его смерти, жмурился на солнце и прикладывался к баклажке пива. - Что такой довольный-то? - хмыкнул Константин. - Моё настроение зависит от количества вы-ыпитого пива-а! - пропел парень. - А выхлебал я уже поллитра! Как жизнь, Доктор? - Нормально, - пожал плечами мужчина. - Ты оттуда и сам все видишь... - Кинчев, твою мать! - пихнул друга Виктор. - Бог и те, кто нам дороги, не на небе - они в нашем сердце! Глупо полагать, что Бог чего-то не знает - Он внутри, Он всё видит! Так и я - в твоём-то сердце я живу, и всё, правду говоришь, знаю. Молодец ты. Молодец. - Вить... - А? - с неизменной полуулыбкой отозвался парень. Кинчева всегда удивляла эта способность быстро переходить от серьёзного к смешному. - Ты надолго? - Не знаю, тут уж как Бог отпустил, - пожал плечами Цой. - Я просто остановился на обочине покурить, ну, знаешь, там указатель такой есть, до города Слока тридцать километров, а после него поворот, вышел... А зажигалку-то у Каспаряна оставил! Возвращаться - дурная примета, вот, ждал, у кого бы перехватить... - Четверть века? - усомнился Доктор. - А то как же, - развёл руками Виктор. - Никто не давал закурить... - Ты понимаешь, сколько всего изменилось? - перевел тему Кинчев. - А то как же, понимаю... Вон и сын взрослый, серьёзный парень вырос... Только главное-то осталось. Ты живой, ждёшь меня, БГ меня помнит и ждёт, папа меня любит, пиво продолжают варить из хмеля, а что ещё нужно? Кинчев не знал. Он отобрал баклажку и хлебнул горьковатый нектар из солода и ячменя. - Ладно, у меня дела, - вздохнул Цой, подошёл к краю крыши, раскрыл крылья и полетел. - Ещё увидимся! - крикнул он на прощание.