Кошка

Женщину-кошку сложно заметить, догнать — невозможно, если она того не пожелает. Она слишком быстрая, слишком хитрая и чертовски гордая. Иногда её личному солнцу кажется, что всё, что связано с ней, — слишком... Отчаянно красивая. И красота эта дикая, необузданная, никому не принадлежащая. Мимолётная и воздушная, ни к кому не прикованная; она будоражит сознание, заставляет думать только о ней, обращать внимание только на неё. И действительно, ему хочется — так сильно и глупо — лишний раз взглядом коснуться шёлковой смуглой кожи, лиловых струящихся волос, испачканных в белёсых каплях её любимого молока, и невероятно глубоких, словно два искрящихся солнечным светом океана, глаз. Ярких, с едва ощутимой лимонной кислинкой, которая сразу же сдабривается приторной кремовой улыбкой с персиковых губ. Он не верит ей — этой странной женщине-кошке. Поверить — значит добровольно сдаться в плен, навсегда потеряв волю, становясь игрушкой в умелых руках. Это было бы неинтересно. Они играют в эту игру. Страстную, пошлую, созданную только для них двоих. И, кажется, он почти не смущается при виде нагой богини, да только упрямый румянец никак не хочет сходить с его лица, поэтому она безбожно, откровенно и вызывающе смеётся, выигрывая вновь и вновь. Странно, но он совершенно не злится — знает, что сможет отыграться.

***

Когда это началось, никто и не вспомнит. Когда начались эти встречи, взгляды друг на друга, скрытые, но не лишённые свойственного ей озорства и принадлежащего только ему недовольства вперемешку с вызовом. Она любила запах сакуры, он ненавидел розовые лепестки, которые так сильно напоминали о мальчишке с горячим нравом, что стал мужчиной с леденящими душу глазами; о том, кто был когда-то с ней слишком близко, тесно, интимно связан. Ревновал ли? Да какая, к чёрту, ревность? Он пылал, желал выветрить этот запах из её сущности. Но она насквозь провоняла им, запечатлела в своём теле этот аромат, что сводил его с ума. За это он ненавидел себя; за то, что был слаб перед ней, не способен отказать своему желанию. А женщина-кошка лишь громко и заливисто смеялась, лёгкой рукою перебирала рыжие пряди и мечтала о том, что больше никогда ей не будет холодно...

***

Кошки никогда не остаются на одном месте, блуждают и скитаются там, где им только захочется. Они не возвращаются обратно дважды. И она знает этот нерушимый закон. Женщина с яркой душою одинокой кошки бродит и ищет тепла. Ей так хочется чего-то родного, но такова её природа: оставаться всегда независимой и сильной, несмотря ни на что. Да только придурку с солнцем, вшитым в вены, всё равно, ему плевать на статистики, поэтому он каждый раз орёт о том, какая она дура, а потом затыкает её поцелуем. Горячим, способным обжечь кого угодно, но только не её. А она понимает одну простую истину — в нём есть сила — страшная, тёмная, но почему-то родная.

***

Они не подходят друг другу — об этом знают все вокруг. Об этом судачит весь Сейретей. Но никто не знает, что сейчас чудаковатый паренёк с солнечной душой и обворожительная женщина-кошка плюют на все морали разом. Они, наверное, счастливы. Если в этой жизни, полной войн и предательств, возможно само понятие «счастье». — Эй, Ичиго-о-о, — она растягивает его имя, намеренно, пытаясь распробовать на вкус в сотый раз. И, пожалуй, ей не надоест этот приторно-горький привкус распустившейся после сильных заморозков полыни. Этот парень ещё совсем ребёнок — она знает это и отдаёт себе отчёт в своих действиях, но почему-то, когда он касается обнажённой груди, проводя языком влажную дорожку от бусинок сосков до пупка, женщина-кошка забывает обо всём, а парень с неимоверно ярким солнцем в груди ухмыляется. — Йоруичи-сан, — последние звуки её имени произносятся самодовольно, слишком пылко и издевательски сладко. Она никогда не думала, что он может быть таким. Обжигающим, сладострастным и чуточку лживым. Их отношения нельзя было назвать обычными, нормальными — уж, тем более. Они знают только одно — пока их тела, сплетаясь, дарят единство в реальности — на земле, души — уставшие и полуразрушенные — находят покой друг в друге. Именно поэтому с утра, пока он ещё спит, она встаёт, пытаясь не разбудить, одевается, кидает смешливый взгляд на точёную фигуру, подходит и касается губами его лба — не изуродованного глубокими складками, которые возникают на молодом лице, когда он хмурится. Он — словно облако — угрюмый, вечно чем-то недовольный и слишком гордый, скрывающий ослепляющее солнце в сердце. Она — словно радуга — яркая, незабываемая, но чертовски одинокая. Она вновь уходит. Вот только эта женщина-кошка какая-то неправильная. Она обязательно вернётся к нему, а он это знает, поэтому сквозь дымку утра можно увидеть призрачную улыбку на губах его. Он же согреет. Она же научит их жить. Разве у них когда-то было по-другому? Нормально?..