Пока смерть не соединит нас

7.06.2015 В медицинском свидетельстве о смерти моих родителей, в графе о причине смерти написано что-то типа этого: "Скончался/лась от многочисленных ран несовместимых с жизнью, полученных вследствие автомобильной катастрофы, произошедшей...", ну и так далее и тому подобное. Самое забавное, что виновником аварии назвали мою мать, будто она отвлекла отца за рулем и он потерял управление, потому что других причин найти не смогли. Мужик, в которого они въехали говорил, как родители от чего-то отмахивались или еще что. Камеры же зафиксировали лишь то, как мама вдруг запаниковала, отец посмотрел на нее и тоже повел себя, как она. Меня видно не было. В общем врезаться в машину, возящую машины не рекомендую. Что на счет девочки - опять новостей пока нет. Дедушка молчит. Бабушка молчит. Да и девочка пока тоже не появлялась, но я спрошу у нее, думаю она не будет скрытней предков (опять Майалзовские словечки). 16.06.2015 Допрыгался. Чтоб я еще когда пытался звать призраков и спрашивать их о чем-либо. Полный капут. И да, я опять в своих любимых персиковых четырех стенах с едой хуже, чем в школьной столовке. Все началось с 10-го числа, когда я убедил себя, что поговорить с этой "милой" девочкой (а на деле просто Цербер) это не так уж и страшно. Она ведь пока ничего не предпринимала серьезного. Не вредила особо, пока я сам не соглашался с ней. Н-да. Зато теперь я в курсе, что любое мое ДОБРОВОЛЬНОЕ обращение к ней будет давать ей власть надо мной, делать меня слабее. А ее, вероятно, сильнее? Боже. Во что я вляпался? Так вот. Убедил я себя, что поговорю с ней и все. Но она все не являлась. Что вполне логично - она ж вообще месяцами не приходила... наверно. Вот как мне было знать, когда будет следующий раз, если я предыдущих не помню? Не набивать же наколки, как это делал персонаж Гая Пирса из "Помни"? Но потом я вспомнил, как читал статейки про призраков, силу мысли и все такое. Пусть я не особо им поверил, но вот запомнилась одна вещь: чем больше мы желаем чего-то, тем больше вероятность этого события, главное ВЕРА. Конечно же сначала эта мысль-идея просто пожелать ее появления была отфутболена как можно дальше - что, я совсем идиот, чтоб приглашать призрака в свой дом? А вдруг от этого она больше не уйдет? Откуда мне вообще знать, на что способны эти "эктоплазмы"? День за днем проходил. Ответов не прибавлялось. Не зря говорят "Любопытство кошку сгубило", ой не зря... Сеанс взывания к мертвой сестричке (как я понял) было решено провести 14 числа вечером. Для этого я решил спуститься в подвал дома - алкоголик-сантехник давно где-то потерял ключ и дверь была всегда открыта - и даже свечку для "годится" прихватил. Как там не оказалось местных наркоманов, вообще не представляю. Тогда мне даже показалось, что вот-вот и я начну верить даже в судьбу, не то что в призраков. Все тонкости процесса описывать не буду. Да и не помню особо, как это вышло. Забавно, как постепенно разум теряет нить последовательности событий. Я буквально ощущаю, как воспоминания растворяются в моей голове. Исчезают прочь. Будто ты засыпаешь и утрачиваешь нить мыслей. Будто грань переступаешь, где все нелогичное становится логичным. Этого не понять, если никогда не ощущал. Хорошо, что я записал на бумажке все, как только пришел в себя еще вчера, ибо сейчас я и половины описываемого не вспомню. Но пока что написанное кажется знакомым. Вот через пару дней я даже не узнаю этих слов. Она явилась. В испачканном порванном платьице. Ее кожа в колыхающемся свете свечи выглядела почти как у живой. Но было понятно, что это не так. Когда я включил фонарик, отвернувшись на секунду от девочки, она исчезла с места, где только что стояла. Она очутилась РЯДОМ. Низенькая, хрупкая, она наклонилась к моему уху. Даже сидя я почувствовал ватность ног и желание вырубиться на месте. - Звал? - прошептала она. Голоса ее не помню, но знаю, что было страшно. Я успел раз триста пожалеть о своей затее. - Да, - мой голос тогда предательски дрогнул. - Ты готов уйти? - кажется в ее словах проскользнула надежда. - Нет. Я не за этим. Я хочу знать кто ты, - как я это смог выдавить из себя вообще представить не могу. - А если я скажу, ты пойдешь со мной? - Не знаю. Пока нет, - лгал я. И она это знала. Как оказалось - призраков обманывать не стоит. - Зачем ты так? Мне так одиноко без тебя. Ты обещал! Ты обещал, что не бросишь меня! - вдруг разозлилась девочка. Ее лицо в свете фонаря, до того было сероватого оттенка, стало еще серее. Ее глаза потеряли всякое напоминание о детском взгляде. Черные радужки с такими же черными прожилками на белках. Будто углем подведенные веки. Темно-синие губы и черные раздробленные детские зубки. Гримаса лица была дикой и звериной. Черные слезы рассекали ее в далеком прошлом розовые щечки. Маленькие грязные кулачки судорожно сжались даже не до хруста - до треска в костях. - НЕТ! - зарычала она. - ТЫ. УЙДЕШЬ. СО МНОЙ! - каждое слово давалось ей с неимовернейшим трудом. Свеча погасла. Я застыл. Тело не шевелилось. Перед тем, как я стал наблюдать это все со стороны, словно отстраненный, я чувствовал свое бешено колотящееся сердце. Мне будто пришел конец. Так я думал и до тех пор, пока в моей палате не объявилась медсестра и не уговорила на то, что я все еще живой. А до того я мог чувствовать лишь трясину. Ее глаза, затягивающие мою душу. Ее искаженный гневом и звериным рыком голос, повторяющий одну и ту же фразу "Ты уйдешь со мной!". Меня нашла парочка каких-то бомжей. Никогда бы не подумал, но добро таки есть в этом злом мире. * * * Огоньки. Мириады огоньков лизали мне бока. Хотелось с ними играть, ловить их, словно свой неизловимый хвост, но сегодня у меня была иная задача. У меня была цель. Очень непривычно бежать наперегонки с ветрами бетонного города, а не с ветрами леса. Всегда казалось, что они должны быть мертвы... нет, скорее просто не живые, но, как оказалось - они лишь другие. Жизнь, быть живым, быть мертвым, быть немертвым - все это не так уж и важно. И я так думаю не потому, что отберу сегодня чью-то жизнь. Нет. Просто действительно: где та грань, что разделяет эти три понятия? Но это не имеет значения. Эти мысли лишние и чужие. Не стоит брать это все в голову. Мои лапы, непривычные к жесткому асфальту, наконец расслабились - я в саду своей цели. На этот раз ею оказалась женщина. Ее взволнованное лицо показалось в окне. Оно было мне не знакомым, но все же знакомым. Ни единая моя нога, как и лапа впрочем, не ступали по полу этого частного дома. Мои глаза никогда не видели этих картин, висящих вдоль коридора. Нос не чуял пряных запахов с кухни этой женщины. Но почему-то в голове все всплывали картинки, воспоминания, образы... - Значит я была права. Ты придешь и за мной. Ты всегда говорил, что я наивная, и был прав. Ведь я надеялась, что ты не тронешь меня. Но я не жалею обо всем. Все они были правы на твой счет и твои деяния лишь подтверждают это. Носишь имя бога... Возомнил себя им - делать все чужими руками так по-божественному, - голос женщины дрожал, но страх не чувствовался. Только боль и горечь. Конечно, ведь ей разбили сердце. Она будет убита лишь за то, что пошла против "испорченной любви". Но его нужно было остановить - даже я ощущаю это, пусть ощущать так плохо. Словно не доверять себе, предавать себя, хоть не меня это касается. Все очень странно. Женщина раскинула руки, будто приглашая меня - свою смерть - в объятия. Я здесь именно для этого, потому принимаю его (приглашение). Мои челюсти немедля перекусили ее хрупкую шею. Сломать позвоночник - самый милосердный вариант. Очень благородно с его (или моей?) стороны. Еще миг и меня прошибает холодный пот. За что?! За что эта женщина была убита мной? Или же не мной? Я ничего не понимаю. Так страшно. Вкус крови у меня во рту. Холодно и темно. Противно. Хочу, чтоб это оказалось лишь страшным сном. Пожалуйста, пусть это будет сном. Сном, пожалуйста! Я открыла резко глаза. Сердце бешено колотилось от ужаса. Все было жутко перемешано: отвращение, страх, радость от того, что это оказалось таки сном. Включение света никак не помогало в успокоении. И наваждение металлического привкуса никуда не исчезало. Теперь мне кажется, что он меня преследует. И не первый день. - Эль, ты чего? - в мою комнату вошла встрепанная и сонная мама. - Кошмар? - Да, - только и смогла проговорить я. - Выкладывай, - просто сказала она, садясь рядом со мной на кровать. - Я... Там, во сне, я убила человека. По ощущениям это было так реально. Этот звук, как сломался ее позвоночник, боже... И запахи и вкус. Я даже сейчас это чувствую, - слезы лились сами собой, хотя это не первый кошмар за мою жизнь. - Мне так страшно, мам. - Ну все хорошо, малышка, ты здесь, со мной. Что бы там ни было - это прошло. Давай пойдем тебя умоем. Это ж надо, чтоб сон так тебя напугал... - обняв за плечи, мама повела меня в ванну. Н-да. У зеркала я увидела зареванную, с светящимися красным глазами, с острыми клыками девушку и поняла, что таки да - уж слишком бурно я отреагировала на какой-то кошмар. Даже губу до крови себе прокусила. Дальнейшие четыре часа до будильника я пролежала, так и не сомкнув глаз. Все не могла перестать думать, что что-то здесь не так. Вся эта ситуация с убийствами, Скаем. И еще этот переезд. В общем, причин не спать было просто дохрена. Когда время приближалось уже к будильнику, я начала понемногу засыпать. Так что, как он там надрывался, а за ним и мама, я не особо и слышала. - ... опоздаешь! Вставай, кому говорю! - сквозь грандиозный шум радужных цветов водопада, услышала я. - Отвали, тут мокро... - блаженно простонала я, распластавшись на потоках желтого и зеленого, - и теплооооо. - Мне даже страшно представить, что творится в твоей голове. Ладно уж, спи уже. Но чтоб к часу твоим духом здесь и не пахло. Мне важна эта сделка. - Ага, - махнула я рукой. Через секунду я уже и не помнила, что мне и кто говорил. А еще через секунду я забыла даже как меня звать - водопад! Мамочки! - Аааааа! - Нормально так. Ты чего? - мама удивленно уставилась на меня, застыв на пороге комнаты. - Я тут чуть не утонула! Фух, вот это адреналин! Кто ж знал, что там водопад многоступенчатый?! - все еще под впечатлением водных фантазий, вопросила я. - Действительно. Давай собирайся. - А как же "спи, к часу чтоб свалила" и все такое? - А как же "адреналин"? - Ну мам. - Ты меня доконаешь. Это первый и последний раз, - сдалась она. - Спасибо, - расплылась в довольной лыбе я. - Эль, ты голодна? - спросила мама с кухни, ставя греться чайник. - Нет, - ответила я, спустившись в гостиную. Мое внимание привлекли картинки на телевизоре. Звук был выключен. - А кофе? - на экране мелькали картины, висящие в знакомом мне коридоре. - Да, только не разбавляй его. Вообще не понимаю, как ты можешь пить кофе, разбавленный кровью, - закончила я бубнежом. Камера продвигалась к кухне. Я начала чувствовать запахи, пусть они не были реальными. Вот же ж дьявол. - А я не понимаю, как ты можешь пить его не разбавляя, - бормотала мама. Я же, не выдержав накативших воспоминаний, схватила свою сумку и ушла прочь. - Я передумала. Выпью кофе в универе. - Как хочешь. Это все было в реальности! Дьявол! Я скорым шагом пришла на остановку, вскочила в автобус и поехала в направлении того самого дома. Мне нужно знать наверняка. Лишь бы это был не Скай! * * * Утро Ская было не менее "радостным", чем утро Леи. Кошмары так же не обошли его стороной. Только не сегодняшние беды тревожили его спящий разум. Нет. Его кошмары были далеко в прошлом. Старые раны раскрылись от одной лишь встречи с девушкой, что привнесла еще больше хаоса в жизнь парня. Эта встреча изменила Ская больше, чем оба могли себе представить. Лечащий врач парня всегда говорил, что внутренний барьер, не позволяющий памяти вернуться, когда-нибудь рухнет. Лишь в этом был уверен доктор, но сказать, что станет этому причиной он не мог. И вот, причина нашлась. Она вчера ворвалась в квартиру, напугала опекунов Соммерса и вывалила кучу бредовейшей информации на его бедную голову, чем и заставила странные мысли посещать ее. Он не мог думать ни о чем другом, как о желании разгадать тайны. Его запутавшийся разум ему это позволил. Поэтому сейчас перед взором тревожно спящего была больничная палата. Он лежал на больничной койке. Казалось бы - привычная для него ситуация, но он не чувствовал этой самой привычности. Было странно и даже страшно. Он не понимал, что здесь делает. Глаза открывались с трудом. В голове что-то пищало. Тело не шевелилось. Каждая клеточка была словно ватной, замершей. Холодный свет лился сквозь голубые занавески на окне. Холодные стены покрывала парочка мультяшек. Том, гнался за малышом Джерри в обрамлении десятков, а то и сотен отпечатков маленьких ручек. Скай, сам не зная почему, представил, как толпа синекожих карликов, с безжизненным взором тянет свои окоченевшие, в трупных пятнах руки из-под пола этого холодного помещения. Его детская фантазия - а именно ребенком он себя ощущал - могла представить такую странную и отвратительную картину из-за того, что он побоялся ночью переключить передачу о смерти по телевизору. Мама запретила смотреть телевизор за разбитую вазу, а ему хотелось посмотреть мультики. Да и не он эту вазу разбил, а Дани... - Кто это у нас проснулся? Как себя чувствуешь, чемпион? - глухой и далекий голос фальшиво улыбающегося врача заставил мальчика перевести взгляд на говорящего. Мужчина пытался улыбаться искренне, радоваться успешно проделанной работе - ребенок ведь жив и скоро будет практически здоров. Но в горле доктора образовался жесткий комок, который никуда не девался, даже если сглотнуть. От того он казался еще нервней, чем если бы не сглатывал. Сердце Ская ускорило свой темп. Он не знал, что вызвало это волнение, но чем больше он пытался найти причину этого чувства, тем больше его охватывал страх. Маленькие ручки, наконец пришедшие в чувство, испуганно сжали простыню. - Ну что ты, малыш? Я не злой дядя, честно. Все будет хорошо. Вот смотри, что у меня для тебя есть, - мужчина выставил вперед игрушечного мишку, которого нашел на полу в соседней палате. Он знал, что игрушка некогда принадлежала такой же живой хрупкой девочке. Доктор не знал просто что делать - маленькому пациенту нельзя волноваться. Но, похоже, это сработало. Мальчик посмотрел на медведя и расслабился. Потресканные губы, скрытые кислородной маской, выдавили подобие улыбки. Скай успокоился. Он хотел что-то сказать, но маска не давала другим это услышать. Но ЕЙ не нужно было иметь слух, чтоб слышать. ОНА и так знала, что он произнес ее имя. Ведь именно ее имя он мог произносить с такой нежной и радостной улыбкой. Он не мог на нее злиться. Никогда. Даже за разбитую вазу. И сейчас он был рад ее видеть. Глаза мальчика тут же наполнились влагой. Он не мог это остановить, как и понять почему эти соленые потоки объявились на его лице. - Не плачь, братик. Все хорошо. Нам пора, - ее ласковый тихий голос окутал его теплом, которого ему так не хватало в этой холодной палате. Скай попытался встать, но у него не выходило. Доктор начал успокаивать его. Выходило плохо, ведь чем больше он говорил, что все хорошо, тем больше Скай пытался вырваться из кровати. Мужчина не выдержал и схватил за маленькие плечи мальчика. Придавив его к кровати, он отпустил одну руку и потянулся за успокоительным. - Ты маленькая, неблагодарная тварь! - прошипел мужчина, выдавив содержимое шприца в капельницу. Скай мычал. Слезы текли все сильнее от безысходности. Обвитая пластиковыми проводками рука тянулась к фигуре маленькой девочки с мишкой в руках. Ее глаза выражали детскую боль и грусть. - Пожалуйста, братик, - захныкала она, словно плача. Но в отличие от Ская, ее глаза оставались сухими. Грудь мальчика с каждой секундой вздымалась все тише и спокойней. Протянутая детская ручка опускалась все ниже. Он не мог ничего поделать. Лишь дать пустое обещание. Невыполнимое обещание. - Я обязательно пойду с тобой, дождись... - Идем со мной, Скай! Идем! - радостно воскликнула девочка со двора, одетая в шорты и майку. На улице была жаркая весна. - Дани, дай брату чай допить, - выглянула из окна кухни мама детишек. - Он уже два года его пьет! - надула губки неугомонная сестра Ская. - Пап, скажи им. - Дани, не спеши ты так доесть блины с вареньем повкуснее, не пришлось бы ждать Ская. - Да ну вас. - Я все! - чуть не подавившись последним глотком чая, довольно выдал мальчик. - Идем! - радовалась Дани. - Только рядом с домом. Чтоб через два часа были здесь. - Хорошо, мам, - в один голос согласились двойняшки и побежали навстречу приключениям. Приключения закончились ровно через два часа, как и было обещано. Когда парочка шкодников была уже у двери, на ней они обнаружили записку от родителей. Мама написала, что они с папой скоро вернутся, а Дани и Скай должны пойти к бабушке в гости через две улицы. - Что делаем? Дом будет пустой, - заговорщицки улыбаясь спросила девочка. - Бабушка подождет, - кивнул коварным планам Скай. Прошел час, не больше. Скай радостно взвизгивая подлетал вверх, когда как Дани как раз приземлялась на мягкую родительскую кровать. Дани прыгнула вверх, Скай падал вниз. За этим нехитрым занятием они не сразу заметили, что земля вздрогнула. - Что это? - удивилась девочка, приземлившись на кровать попой и потирая ушибленное место. - Слышишь? Кажется что-то разбилось, - предчувствуя смачные шлепки ремнем, прошептал мальчик. - Нам конец! - подтвердила опасения она, когда земля вздрогнула опять, уже сильнее. - А если дом рухнет? Это все мы виноваты! - Кто же знал, что прыгать на кровати нельзя... - грустно развела руками Дани. - Мама! Не зря она это дело запрещала, - словно прозрев, кивнул Скай. - Ой мамочки! - перепуганно взвизгнули двойняшки, когда третий толчок заставил попадать рамки с фотографиями, чайные сервизы, внизу что-то хрустнуло, треснуло... - Давай к бабушке! - крикнул Скай сестре, чьи зубы уже начали выстукивать чечетку от страха. - Стой, мне страшно, - проныла девочка, когда высокий, почти до потолка шкаф рухнул в соседней комнате, подняв жуткий грохот в доме. Внизу тоже что-то упало, но не так страшно. Четвертый толчок был почти в три раза сильнее первого. - Нам нужно бежать, давай, Дани! Это приближается, - умоляюще позвал Скай сестру. - А если и там, на улице так же? Там ведь деревья, столбы, дома... - Дани! - только и успел крикнуть мальчик, прыгнув к сестре. Пятый толчок заставил внутренние поверхности дома пойти трещинами, от чего дети больше не смогли произнести и слова - потолок рухнул на них. - Дани!!! - вскричал Скай, очнувшись у себя в кровати. Он нервно смотрел на потолок своей комнаты и еще секунд двадцать ожидал, когда же он упадет. Пот и слезы перемешались в волосах парня. Все тело было липким, как его страх. Как его боль. Слезы были солеными, как его горе. Люди ничего не понимают, когда говорят, что горе горькое. Оно соленое от слез, от пота, в котором ты просыпаешься после очередного кошмара. В соседней комнате парень услышал копошение - похоже опекуны проснулись от его крика. Он не стал ждать, когда кто-то из них войдет спросить, что с ним произошло. Он натянул на себя штаны, лежавшие у кровати, схватил сумку девушки и выбежал в гостиную, что служила дедушке и бабушке спальней. - Лживые твари! - презрительно произнес он и ушел прочь. Сандерсам нечего было сказать в свое оправдание.