I love u too much

      Я ненавижу тебя. Всей своей молодой душой. Ты заставил меня испытать это. Поверить в это. Ты заставляешь мое дыхание сбиваться, мой нос жадно пытается втянуть твой запах каждый раз, когда ты проходишь мимо.       Я засыпаю с мыслями о тебе. Я думаю о тебе, когда просыпаюсь. Я мечтаю о тебе, когда еду на работу. Я вспоминаю секунды, мельчайшие моменты наших встреч. И не понимаю ничего. Когда веселье перешло в боль? Когда ты стал нужен мне так же, как этот чертов ЛСД? Когда каждая наша мимолетная встреча стала похожей на прием чистейшего афганского кокса? Когда расставание обернулось для меня отходняком от кокса местного, азерского? Мы ведь даже не говорили никогда. Случайные встречи, пара поездок в лифте, школа. Но я готов сосчитать каждое мгновение с тобой. Я помню их все. Мы никогда не танцевали вместе – это моя мечта. Мы ничего не делали вместе. Ты даже не знаешь, как меня зовут. В моей голове звучит только музыка начала прошлого века. Я понимаю. Я мечтаю о тебе. И я знаю, так не может продолжаться. Я не смогу больше. Я должен решиться. Я вижу тебя рядом со школой, ты идешь по направлению ко мне. Я готов.       Ты видишь меня. Как обычно, ты выглядишь чуть удивленным и испуганным. Наверное, это из-за моего образа. Весь район боится меня. Но мы оба знаем, это игра, ведь ты догадываешься о моих чувствах. Я машу тебе рукой. Я поворачиваюсь и взмахом кисти приглашаю тебя следовать за собой. Теперь у тебя есть выбор. Ты можешь уйти. Ты можешь остаться. Ты мог бы убежать. Мы одни. Никто не помешает нам. Я вытаскиваю из твоего кармана белоснежный платок, ты позволяешь мне это. Я наконец-то целую тебя. О Боги, это лучше чем все мои мечты. Я еле сдерживаю себя, чтобы не сделать большего. Но я отстраняюсь. А ты теперь и вправду испуган. Чего ты ждешь? Что я скажу тебе, как меня зовут? Может быть того, что я предложу тебе встречаться? А может ты хотел бы секса под этой липой, которая скрывает нас ото всех, в дальнем углу, за гаражами, куда никто не заходит?       Я отступаю на шаг. Я бью тебя.       Я бью тебя в нос. Мой кулак сминает твои хрупкие кости. Эту тончайшую лепку. Я чувствую себя варваром, вандалом, солдатом со вражеской женщиной. Я чувствую упоение. Я бью тебя снова и снова. Твое совершенное тело. Твой запах, он все сильнее для меня, это ведет меня к безумству. К нему добавляется еле ощутимый аромат крови. Ты не понимаешь. Мой прекрасный Адонис, ты ничего не понимаешь. Ты умрешь здесь обезображенным, но моим. Только моим. Я люблю тебя. Только сейчас я понимаю, как же сильно я люблю тебя. Больше жизни. Больше всего на свете. Ты падаешь. Даже падать у тебя получается изящно. Как подрубленная береза. Твои глаза все больше, они еще открыты, они просят о чем-то. Но ты не издаешь ни звука. Спасибо, мой храбрый оловянный солдат. Столь совершенный и столь мой.       И никогда больше я не испытаю таких эмоций. Никогда не буду думать так, как думал в эти минуты. Никто больше не заставит меня быть таким. Звуки вальса в моей голове медленно затихают. Мое сердце бьется слишком сильно, но оно успокоится. Я умираю вместе с тобой, только твой. Ты больше не дышишь. Я ухожу. Я больше никогда не буду слушать Шопена, больше никаких мыслей о книгах и кино. Ты подарил мне новый мир, но я уничтожил его. И себя.       Гопник Антон не может любить педика Алексея. Я ухожу, поправляя сбившуюся одежду и вытирая костяшки твоим белоснежным платком.